— Ну и что теперь?
Сергей Артемьев поднял глаза на того, чье пиво он разлил. Хотя уже и пожилой, но здоровенный бугай, точно рост на табуретке не определишь, но около метра восьмидесяти минимум. Настроен явно не добро, хотя кто же может быть добр в такой ситуации? Мысль о том, чтобы быстренько смыться, была отметена сразу, также, как и послать мужика с его претензиями куда подальше. Это достаточно вероятная дорога к тому, чтобы хорошенько и с чувством получить на улице по морде, а рисковать Сергей не мог — на установку вставных зубов денег не было.
— Извините… — пролепетал Сергей. Я закажу вам Гиннесс вместо разлитого»
Официантки начали орудовать не столь быстро — народ прибывал и прибывал. Сергей сел рядом с Семеном на такую же табуретку и начал искоса рассматривать человека, из-за не вовремя распрямившейся спины которого он будет пить пиво только через месяц. Среди многих способностей Сергея, невольно раскрывшихся после смерти родителей, стала неестественная для его возраста наблюдательность и то, что наивные люди называли «умением читать в душах». Умение это объяснялось отнюдь не телепатическими способностями, чудесным образом прорезавшимися в Сергее, а просто внимательным наблюдением за лицами, жестами и поведением людей и умением делать из этого выводы. Обычно такое развивается у внимательных и умных людей к 30–40 годам, но жизнь заставила его натренировать это раньше… Хмурость лба у сидевшего по правую руку объяснялась не только злостью от разлитого пива, которая, судя по тому, что уголки рта уже не были опущены, явно сошла на нет. Взгляд мужика был отсутствующим, не сфокусированным и устремленным неизвестно куда. Да и менее наблюдательный человек заметил бы довольно низко согнутую спину и подбородок, опиравшийся на кулак, прямо как у «Мыслителя» Родена. Мужичок явно о чем-то глубоко и сильно задумался — интересно, о чем бы это? Сергей начал было подумывать о том, как бы потихоньку смыться, воспользовавшись чужой задумчивостью, но тут подошла официантка.
— Пол-литра Гинесса.
Сделав заказ, Сергей вновь покосился на мужика, встретился с ним взглядом и почувствовал, что стал объектом не менее внимательной оценки с его стороны. Отсутствующий взгляд стал неожиданно твердым, внимательным и в полумраке казалось, что в глазах соседа слегка светится что-то неестественное, как у Терминатора. «Ну и смотри…» — мрачно подумал Сергей и секунды четыре-пять отвечал мужику взглядом, затем медленно отвернулся и уставился на суетящегося бармена. Однако он продолжал чувствовать на себе взгляд и ему не оставалось ничего, кроме как дожидаться каких-либо последствий тех выводов, которые сделает сосед после столь внимательного и неприкрытого разглядывания.
Первой же мысль Семена после сделанного соседом запроса официантке была о том, что у парня странный состав заказа. По идее, нужно было заказывать два пива, раз уж он пришел сюда. Моркофьеву было уже за пятьдесят, в людях он начал разбираться задолго до этого возраста и, кроме преимущества в жизненном опыте, еще и обучался в разведшколе, в которой ему не раз говорили о том, что особое внимание нужно обращать на глаза собеседника, по которым опытный человек может очень много чего распознать. Порой Семену даже становилось смешно от того, насколько недалеко очень многие взрослые ушли от детского стишка:
Нет, у него правдивый взгляд,
Его глаза не врут.
Они правдиво говорят,
Что их владелец-ПЛУТ
Уж кем-кем, а плутом сидящий рядом парень явно не был. Однако, в его глазах было что-то странное, хотя и знакомое Семену. Взгляд парня казался неестественным и одновременно виденным несколько раз у других людей. Семен, как всякий хороший математик, любил трудные задачи и невольно уставился на парня, стараясь заметить побольше деталей, которые могли бы подсказать решение неожиданно свалившейся на него загадки. Возраст — около двадцати, скорее даже «до», чем «около». Одет — явно не шикарно, скорее даже излишне скромно, но опрятно. Штаны да свитерок, кстати, довольно сильно поношенный с катышками на рукавах. Никаких идиотских украшений, ирокезов, продырявленных на полтора сантиметра ушей и прочей дряни — парень, по крайней мере, достаточно сообразителен для того, чтобы понимать, насколько убоги попытки не лучшей части молодежи выпендриваться нетрадиционным внешним видом. И ведь на подсознательном уровне, напяливая на себя тряпье, которое в самый раз для сумасшедшего дома, все же понимают, что выделиться умом не удастся, так как его просто нет. В глаза смотрел секунд около пяти — достаточно для того, чтобы показать то, что взгляда не боится и не выказать дальнейшим удерживанием взгляда излишней агрессивности… И почему этот взгляд мне знаком и в то же время кажется неестественным именно у этого хлопца? У кого ты вообще такой взгляд видел? — в том-то и дело, что на таком лице ни у кого… А у кого вообще видел? Некое подобие такого взора было у хронического алкоголика, но парень на него явно не тянет, и не только потому, что по возрасту рано, рожа не красная и руки не трясутся. Взгляд был не совсем схожим, да и алкаш заказал бы еще и водочки, если не считать того, что он и не пришел бы в такое заведение тратить время. В подворотне заправиться дешевой водкой всяко быстрее… Однако, забыл ты, Семен, на старости лет, что кроме алкоголиков еще и наркоманы бывают, да еще и молодые. Но это объясняет только бедность, а совсем не опрятность. К тому же! — у трезвых алкоголиков с наркоманами вид, хоть и унылый, но еще и подсознательно жаждущий, а здесь этого нет — вот оно, существенное отличие, до которого ты, Семен, сразу не додумался. Пожалуй, на этом алкогольно-наркотические теории отметаются… У кого еще подобный взгляд? — мужик из спецназа, провоевавший в Чечне три года. Не тянет — молод еще, сомнительно, чтобы парниша хоть раз в жизни за автомат брался. К тому же комплекция на солдата явно не тянет — щуплый очень. Хотя, кто его знает, возьмем гипотезу на заметку. Если он вырос в горячей точке — мог и за свою недолгую жизнь перебить больше народу, чем в этом зале сидит. С молодежью есть одна опасность — ее очень легко недооценить, особо скромную и сообразительную, и об этом надо помнить… Кто еще так смотрел? — коллега, схоронивший сына. Явно напрямую не клеится, возраст у парня такой, что в графе анкеты «Дети» надо чистосердечно вписывать «Не знаю». Вряд ли женат, кольца на пальце нет, хотя явно есть некая придавленность жизнью, есть… Мысли Семена были прерваны барменом, самолично подтащившим парню пиво — официантки начали зашиваться. И тут парень сказал такое, чего Моркофьев совсем не ждал:
— Ну что ж, Ваше пиво принесли. Вот деньги, а я пошел.
Семен поймал себя на том, что непроизвольно вытаращил глаза, однако быстро взял себя в руки и положив руку на плечо соседу, без особых усилий удержал его движение.
— Парень, студентов я не граблю. Ты ведь учишься?
— Да, в Бауманке на первом курсе.
Моркофьев подвинул к парню кружку.
— Пей. Я-то думал, что определенная порода людей осталась в средневековье, если не в истории древнего мира.
— Какая именно?
— Скромные, ответственные и одновременно молодые люди. Нескромных-то с безответственными и у старших полным-полно. Тебя что, родители перевели на самоокупаемость?
— Нет у меня родителей.
— Как нет? — машинально спросил Семен.
Глаза у парня очень недобро сверкнули.
— Мужик! Могила на кладбище. Свидетельства о смерти дома у бабки. Желаешь для проверки к бабусе в гости сходить или просто на сон грядущий по кладбищу на могилку прогуляться?
После этого наступило неловкое полуминутное молчание. Задача, которая заинтересовала Семена, решилась сама собой, но удовлетворение от такого решения совсем не чувствовалось. Он поймал проносящуюся мимо официантку:
— Два Гинесса и двойную порцию гренок
Сергей попытался было отнекаться от угощения, но, в основном, для очистки совести. Бармен, видимо, тоже прислушивался к ним, после речи парня, звучавшей громче обычного — заказанное было поднесено им меньше, чем за две минуты. Моркофьев, улыбаясь про себя, смотрел, как юноша просто сметал гренки с тарелки и, само собой, не был расположен к общению. После паузы, вызванной недолгим ожиданием, питьем и закусыванием разговор возобновился.
— Да, парень, я такое выражение лица и взгляд видел только у людей вдвое старше тебя и не понял, что к чему — извини.
— Так вы над этим так глубоко думали, пока мне пиво не принесли?
— До того, как ты его заказал — нет, а потом… Вообще, у тебя глаза изрядно побитого жизнью сорокалетнего человека на лице вдвое моложе, что не естественно, поэтому и заметно. Кстати — Семен
Последовало энергичное рукопожатие
— Сергей. Это сильно бросается в глаза?
— Да нет, хотя понимающие люди это замечают. Не исключено, что к таковым понимающим и ты сам относишься. С чего это ты взял, что я над чем-то задумался?
— Ну это ведь так? Вообще-то, когда человек опирает подбородок на кулак, прямо как известная статуя, это не заметить сложно.
Семен беззвучно расхохотался.
— Вон оно что! Пожалуй, задавать встречный вопрос о том, было ли это заметно, не стоит.
— Действительно, нет. А над чем думали-то, если не секрет?
— Да как тебе сказать… Не знаю, поймешь ли ты, но не исключено, что если я не решу эту проблему, то глаза мои со временем станут такими же, как у тебя. Хотя тут ты вряд ли поможешь…
— Попробую хотя бы понять. Если сумею.
Семен на минутку призадумался. Следовало, если и говорить правду, то не выдать при этом того, чем именно он занимался. После обдумывания он начал объяснять, стараясь выверять каждую фразу.
— Я работал над одной математической проблемой около двадцати пяти лет.
— Сурово!
— Да уж, куда суровее. Решить-то я ее сегодня решил, а проверить — не могу
— Это как же?
— Проверить ее можно только, отдав в чужие руки. Они живо присвоят все себе, а обо мне и думать забудут