они там на приеме те еще жуки, ему ли не знать! Скажут, что бутылка нестандартная и дадут только полцены. А раз никто тару не хочет собирать — да любись они лесом! Никому бутылки не достанутся! Как там говорили… кажется, в школе, или еще где-то еще… «Так не достанься ж никому!» Вот оно все никому и не будет… В отличие от прежних дней, когда боль проходила и удавалось заснуть спокойно, сегодня такого не случилось и Юрка забылся беспокойным сном только после того, как его измученная болью нервная система отрубилась от напряжения.
Пока Юрка засыпал, а Хуан уже летел обратно, люди дона Педро тоже занимались делами, связанными со сном. Однако, в отличие от Юрки, водка, да и прочее спиртное, в них никак не участвовали. Переговоры завершились успешно, кое-что перешло из рук в руки и на плане подготовки к операции было помечено, как выполненное, еще одно дело…
Глава 79
На следующий день Николай почувствовал некий зуд в ногах, желание прогуляться и посмотреть на чего-то вне кабинета. Теперь он понимал старшего вице-президента, который, бывало, выходил из кабинета и ходил по банку даже тогда, когда никаких происшествий не было. Кстати, это изряднейшим образом всех напрягало и народ начинал вовсю искать, кто что натворил. А ларчик просто открывается — скучно же становится, черт побери! Но… сейчас, в общем-то, совсем и не скучно с этой ситуацией, когда совершенно неясно, откуда карты подтибрили, но сделать ничего нельзя. Николай получше подумал о причинах того, что его потянуло «погулять». Возможно, именно то, что ситуация была напряженной, но без всякой просматривающейся возможности что-то сделать, и вызывало желание действовать. Прямо, как засидевшийся в засаде охотник… Воистину, познание самого себя не является самым простым делом, и, чтобы докопаться до причин собственных желаний порой требуется как следует пораскинуть мозгами. Однако! В этом деле надо бы и меру соблюдать, а то так уйдешь в себя, что совсем не найдут. Хорошо, если «додумаешься» только до психоанализа Зигмунда Фрейда, чье учение о лежащем в причине всех поступков либидо Ростецкий метко охарактеризовал одной народной частушкой «Все сидит, ни бэ, ни мэ, одна е*ля на уме». А то, не дай Бог, еще и до прелестей предмета, описанного Леопольдом фон Захер-Мазохом, доразмышляешься! Хотя… без неких мазохистских наклонностей на многих работах и работать-то явно нельзя! Главное — во всем знать меру… Тут Николай заметил, что в своих размышлениях он уже почти подошел к стакану и, выкинув, не то, чтобы совсем досужие, но явно лишние мысли из головы, полез за пропуском.
Путь Николая лежал к матерому принтеру, на который он давно хотел посмотреть. Ростецкий изрядно провозился с ним около года назад. В свой прошлый визит Старостенко увидал только серый край машины. В принципе, Николай знал, что он должен будет увидеть, но знать — одно, а видеть самому — совсем другое. Не даром же, при всех расползшихся по миру фотографиях Эйфелевой башни с самых различных ракурсов, ее все равно едут посмотреть миллионы. Ну, уж ему то до Парижа добираться совсем не нужно… Пройдя мимо эмбоссеров и мэйлеров, он заметил, что народу там намного меньше обычного и сообразил, что сейчас пересмена. Он-то пришел в самом начале рабочего дня, вот и попал на нее. Ну да и ладно, время есть… К тому же, по слухам, с приходом нового начальника производственного управления пересмена стала проходить довольно занятно, вот и посмотрю.
Подойдя ближе к стеклянной загородке, Николай увидел собравшуюся там новую смену. Он выругал себя за то, что сразу не отметил новой одноцветной рабочей одежды у всех работавших на оборудовании сотрудников. Однако, она смотрелась на них настолько гармонично, что на это было естественным не обращать внимание. Но не заметить новой формы одежды, когда вся смена выстроилась… ну, не совсем, как в армии, но все же выстроилась, было невозможно. Армейское прошлое начальника тут не просто просматривалось, а вообще резало глаза. Прошли последовательные доклады смены печати, упаковки, изготовления карт, были выданы задания на день… Да… порядка стало явно больше…
— Кто по каким-то причинам не может выполнять свои обязанности?
Таковых не оказалось.
— За работу!
Смена разошлась, а новый начальник подошел к стоящему в стороне Николаю.
— Добрый день, Николай Владимирович!
— Добрый день! Порядка стало намного больше. — Николай отметил то, что его имя-отчество было не забыто за месяц после их первой и последней встречи. До Юлия Цезаря, который, по мнению многих историков, помнил имена всех своих легионеров, коих были десятки тысяч, новому начальнику может, и далеко, но и этот результат очень даже неплох!
— Не все это понимают…
— Я-то в армии был, понимаю.
Собеседник с удивлением присмотрелся к Николаю. Он усмехнулся в ответ.
— Что, на мне действительно написано пять с половиной курсов института, выпускники которого при СССР проектировали для армии э… изделия? С 87-го по 89й призывали и с военных кафедр.
— И как Вам армия?
— Ну, сказать, что она мне всем понравилась, не могу — усмехнулся Николай. Вообще… ее понимаешь с возрастом, так как большое видится на расстоянии. Как бы сказать… лучшего способа организации больших групп людей, изначально неорганизованных и часто с не слишком сообразительными членами за несколько тысяч лет не придумали.
Удивление, с которым новый начальник управления присматривался к Николаю, существенно усилилось.
— Емко… Емко и правильно. Вижу, в проектировщики изделий брали людей, хорошо видящих суть.
— Вас-то небось достали вопросами о том, зачем их строите? Те, кто сути не видит…
— Не без этого…
— Кстати, тут Вы не один из армии в руководстве. Один из моих бывших начальников в звании толкового майора сейчас у нас работает.
— Евгений Иванович?
— Он самый. Могу познакомить, если хотите, я к нему захаживаю.
— Да мы уже знакомы. Ладно, зачем пришли? С инспекцией? — усмехнулся собеседник.
— Ну, если хотите, можно и с ней, кстати, считайте, что она прошла успешно — усмехнулся в ответ Николай. — Но, вообще-то я хотел на Kodak посмотреть. Мне, как и всякому технарю, любопытно посмотреть на разные интересные железки.
— Чего-чего, а тут их хватает!
— Хватает, да не до всех дошел.
— Ну, пойдемте…
Они прошли мимо мэйлеров и эмбоссеров и свернули за угол. Принтер предстал перед Николаем во всей красе и он восхищенно выдохнул. В нем было что-то от подводной лодки, подвсплывшей по рубку. Конечно, у современной подлодки рубка намного побольше, но для судна первой мировой войны габариты вполне были подходящими. Николай про себя заметил, что Ростецкий, если и преувеличил габариты принтера, то самую малость. Два торца «бруска» 6х2х2 метра были скругленными и на них размещались подающая и приемная… ну, правильно было бы назвать это «катушками», однако, диаметр у этих катушек был, мягко говоря, специфический. Как раз два человека в халатах катили к принтеру «катушечку» высотой более полутора метров!
— Размерчик, однако, не слабый!
— Там восемь километров. Печатается за час двадцать, не считая разгона и проверки.
— За сколько!?
— Час двадцать, все правильно.
— Так… это же сто метров в минуту получается!
— Именно сто в минуту и есть. Грубо говоря, в одном рулоне 24 тысячи с небольшим листов А4, с одной стороны полноцветная печать, с другой — черно-белая.
— А режете потом как?
— Печатаем метки для резака и потом по ним режем.
— Понятно… Масштабы воистину внушает…
— Ну, сейчас бумагу заправим, посмотрите.
Заправка бумаги происходила просто, несмотря на то, что она изгибалась внутри принтера чрезвычайно затейливо. После печати одной, полноцветной стороны, бумага уходила внутрь, переворачивалась другой стороной вверх, проходя через различного рода опоры и крестовины и вновь выскакивала наружу, чтобы попасть под печатающую головку, наносящую только черный цвет. Несмотря на множественные хитрости с протягиванием, бумага заправлялась просто — край бумаги новой «катушки» просто приклеивали скотчем к старой и на малой скорости протягивали бумагу, дожидаясь момента, когда склейка пройдет печатающие головки. Самих печатных головок было пять — четыре со стандартными типографскими цветами CMYK для передней стороны и одна, черная, для задней. И это были совсем не такие головки, как у домашнего струйного принтера, которые дергаются влево-вправо, постепенно закрашивая медленно подающийся лист бумаги. Печатающих сопел в них, кажется, и много, но домашние принтеры за один проход печатают полосу примерно в сантиметр шириной. Скоростей даже в 20 метров в минуту с такой системой достичь не получится практически никак, да и кому нужна такая скорость дома? В этом принтере печатающие головки никак не перемещались влево-вправо по ширине бумаги, потому что это было совершенно не нужно. Печатающие сопла просто размещались по всей ширине бумаги. Так как принтер печатал с разрешением 300 точек на дюйм, каждая печатающая головка содержала в себе более 2500 сопел! И все эти тысячи сопел успевали очень быстро и не менее точно выстреливать из себя капли краски на бумагу, летевшую мимо них со скоростью более метра в секунду. Соответственно, одна такая головка стоила почти столько же, как весь шестиметровый лентопротяжный механизм. Уж про это Ростецкий успел рассказать Николаю… Тем временем склейка миновала печатающие головки и намоталась на приемную катушку.
— Ну, запускайте. Давайте пока что медленно.
Указание быстро выполнили и бумага неспешно поползла через машину. Николай пригляделся в интервалы между печатающими головками передней стороны. Вначале бумага на местах с полноцветной рекламой и иных цветных зонах закрашивалась одним цветом, затем после второй головки, палитра становилась богаче, а после третьей на картинках оставались не закрашенными только белые «прорези» под буквы, которые становились черными после четвертой печатающей головки. При этом черный цвет попадал в точности, куда надо и не расплывался на цветных участках.