— Тогда у нас давно капитализм, — отвечал Влад.
— Почему?
— Выпил водки — еще хочется.
Через некоторое время наступила очередь горячиться уже ему.
— Марксизм — единственно верное учение! — с нескрываемым сарказмом говорил он. — Единственно! То есть все, что наиболее развитыми людьми создавалось в течение тысячелетий, — побоку! Лейбниц? Кто такой Лейбниц? Тот, что монады придумал? Фу ты, и слово-то какое, словно матерное! Кант? Категорический императив, вещь в себе, критика чистого разума — только голову забивать, к черту! Материя первична, сознание вторично — вполне достаточно! Ну, еще можно тезис-антитезис, отрицание отрицания, так сказать диалектику, и — хватит!
Так они, чуть ли не крича друг на друга, просидели в тесном накуренном помещении весьма долго и возвратились к столу, так и не придя к консенсусу. Александра Степановна пожурила их за отсутствие, мужчины извинились и принялись за водку.
Дамы, впрочем, сильно не скучали, ибо нашли общий язык и взаимно интересные темы для разговора, так что пришлось открыть еще одну бутылку шампанского — двух бокалов маме все-таки оказалось недостаточно. Наконец мало-помалу добрались до ночи. Александра Степановна объявила, не обращая внимания на слабые протесты сына, что завтра они все вместе едут смотреть дачу, заодно там и отдохнут, а сейчас пора спать. Вдвоем с «невесткой» они быстро убрали со стола и помыли посуду, и мама принялась готовить ей и сыну постель, сетуя на то, что ввиду отсутствия достаточного пространства приходится стелить им в одной комнате и — о ужас! — на одном диване: как это до свадьбы спать вместе?! Влад пытался объяснить, что они вдвоем уже вместе живут, но Александре Степановне это все равно было непонятно.
Когда жених и невеста на следующее утро проснулись, Дмитрий Евгеньевич уж давил на гудок своей старенькой «пятерки», ожидая их у подъезда. Влад и Жанна быстро умылись, собрались и отца долго ждать не заставили. Сын вынес заранее приготовленную мамой сумку с едой, они устроились в автомобиле и тронулись в путь. Влад посовещался с Жанной и по дороге купил бутылку белого вина — Дмитрий Евгеньевич за рулем, Александра Степановна уже не хочет, а им двоим как раз хватит. Дача была неподалеку, доехали быстро. Отец, выйдя из машины с таким видом, будто они преодолели путь в несколько сот километров, пару раз присел и потянулся, мама же взяла сумку и сразу пошла накрывать на стол. Погода стояла на редкость удачная — было как никогда еще в этом году тепло. Влад на яблонях и грушах приметил набухающие почки, вокруг под ногами зеленела травка — весна набирала силу, чтобы совсем скоро раскрыться во всей своей полноте. «Боже мой, — вдруг пронеслось у него в голове, — а ведь скоро лето, свадьба, а я еще не решил даже, где ее будем проводить, кого приглашать, куда отправимся на медовый месяц… Карибы, конечно, жирновато, если куда поближе…» — и сам себе улыбнулся: успеется. Времени еще — масса.
Подошел Дмитрий Евгеньевич.
— Ну, сын, — сказал он, — пойдем, покажу тебе свои владения!
— Да я их уж пятьсот раз видел.
— Так давай пойдем покурим!
— Ты меня вчера так закурил, что у меня от табачного дыма до сих пор голова болит, — ответил Влад. — Кури здесь, зачем куда-то ходить?
— Ладно, — кивнул отец, — достал сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. — Ты посмотри, какая красота вокруг! Представляешь, что летом будет? Вообще немыслимо… А у соседа жена такой самогон гонит — как водка, без цвета, без запаха! С третьей рюмки с ног сшибает…
— Так это смотря какие рюмки, — усмехнулся Влад.
— Да понятно, — сказал отец, — у нас умеренные. Так вот, приедешь в субботу, день на грядках повозишься, а вечером его да моя жены стол накроют — и ведь все свое, огурчики, помидорчики, — самогончику этого хряпнешь, закусишь, тепло, небо в звездах — красота! И — разговоры до утра, я — с ним, женщины — между собой, и так — пока самогон не кончится. Наверное, это у меня сейчас единственная радость в жизни и есть. Но если внука или внучку на свет произведешь — это будет уже счастье, мое старческое…
— Какое старческое, — возразил ему Влад, — ты еще крепкий мужик.
— Да какая там крепость… Зрение слабеет, желудок болит, зубы шатаются… Эх! — Дмитрий Евгеньевич сделал движение рукой, как будто разрубил что-то. — Старость — не радость. Ладно, пойдем к столу — вон женщины уже зовут.
Подошли, уселись.
— У нас это завтрак или обед? — спросил Влад.
— Ешь, не рассуждай, — ответила мать.
— Хорошо, — согласился он и за неимением штопора принялся ложкой продавливать пробку бутылки.
— Вы, кстати, когда в Питер едете? — спросила Александра Степановна.
— Хотелось бы сегодня, — произнесла Жанна.
— Не хотелось бы, а сегодня, — сказал Влад, — и как можно раньше: завтра — на работу. Посидим здесь часа два и — в путь.
— Как скажешь, — ответила Жанна.
— Что-то вы быстро, — удивился Дмитрий Евгеньевич. — Ладно, давайте чокнемся, мы — компотом, вы — вином.
Чокнулись, отпили по глотку.
— Как работа? — спросил у Влада отец.
— Да как обычно, — ответил тот, — потихоньку. Вроде как скоро повысят.
— И до каких же высот тебя собираются повышать?
— Ну, не до Эвереста, конечно. Всему свое место, каждый сверчок знай свой шесток. Впрочем, поживем — увидим.
— Все у вас одно и то же, — ковырнув вилкой салат, с грустью произнес Дмитрий Евгеньевич. — Все мы работаем не на себя, а на кого-то. Я пахал на государство, ты — на конкретного дядю в костюме и галстуке. А почему не ты — хозяин банка?
— Ну, — подумав, ответил Влад, — чтобы быть владельцем такого крупного дела, нужно и цель себе заранее ставить, и определенными качествами обладать — уметь обманывать людей, подставлять, где надо — лебезить, где надо — в бараний рог скручивать, нужно всем казаться честным и быть в то же время крайним лицемером, что и позволяет постепенно преодолевать ступени очень крутой лестницы. У меня бы не получилось. Тихая, более-менее денежная должность, какие-то перспективы — лишнего мне не надо. Я бы и недели не прожил той жизнью, какой живет наш Хозяин, — все время ходит по лезвию ножа, зная, что в любой момент можешь сорваться в пропасть, — это не для меня.
— Ну и как — скажи мне честно, — отец уже принялся за холодец, — а ваш банк ворует-то денежки?
— А как же без этого? — ответил Влад.
— Вот! — Дмитрий Евгеньевич поднял указательный палец. — А в мое-то время хоть не воровали!
— Полно! — Сын даже бросил на стол вилку и нож. — Ты не воровал, зато партийные функционеры да местные князьки как сыр в масле катались, за счет, кстати, таких, как ты. Да, воруют, но друг у друга и у государства, а у простого народа только крайние мошенники догадались деньги отбирать. Мою же мораль нисколько не беспокоит то, что я знаю, кто из моих работодателей и кого на сколько обманул. Сейчас хоть дают нормально зарабатывать — ты вон на свою машину всю сознательную жизнь копил да все ждал, когда квартиру получишь, — я такой автомобиль, как у тебя, причем новый, за три месяца работы куплю, а квартиру свою с одной сделки приобрел. И не моя вина, что кто-то где-то ворует, мне до этого дела нет.
— Ему дела нет! — возмутился отец. — А кому же тогда будет дело?
— Никому не будет. За что боролись, на то и напоролись. Строил свой коммунизм — пожинай плоды.
— Да разве же мы этого ждали? — вскричал Дмитрий Евгеньевич. — Да разве же мы это строили?
— Строили, строили и наконец построили, как говорил Чебурашка, — устало произнес Влад и, обращаясь к отцу, сказал: — Мы с тобой вчера весь вечер проспорили, не надо еще сегодняшний день этому посвящать. Давай лучше на женщин внимание обращать.
— Давай, — согласился Дмитрий Евгеньевич. — Мать! — повернулся он к жене. — А не сходить ли мне к соседу за самогоном?
— Так ты же за рулем! — опешила она.
— Ну и что? Тут ехать до дома — пятнадцать минут, милиции у нас на дорогах сроду не было… А впрочем, я пошел — чего я тебя слушать буду? Захочу — выпью, не захочу — не буду. — И он встал из-за стола и быстро зашагал по направлению к соседнему домику.
— Ой, грех с этими мужиками, — сказала Александра Степановна. — А мой-то сынок, как с этим делом — дружен, невестка? — обратилась она к Жанне.
Заметив сверкнувший из-под насупленных бровей взгляд Влада, та ответила:
— Да… не очень. У него работы много, — нашлась она.
— Эх, а мой старый… А что нам еще на пенсии-то делать? Мне — на грядках копаться, а ему — газеты читать да водку пить. Хотя вроде и грех жаловаться — здесь, на даче, когда надо, и доску прибьет, и стену подштукатурит, и покопает. А, — и она привычно махнула рукой, — пусть что хочет, то и делает.
Дмитрий Евгеньевич себя долго ждать не заставил и тут же появился с пивной бутылкой в руках, наполненной необходимой жидкостью.
— Ты какие-нибудь вещи дома оставил? — спросил он у Влада.
— Конечно, — ответил тот, — умывальные принадлежности, сумку…
— Жаль, — произнес отец, — а то бы всю употребил. Ладно, до вечера потерплю, а сейчас сто пятьдесят — и все.
Быстро налил себе в граненый стакан, поднял глаза на сына, спросил:
— Будешь?
— Не-а, — ответил тот, указав на вино.
— Ну, как знаешь. Ладно, быть добру. — Они втроем, включая Жанну, чокнулись, жених и невеста отпили по чуть-чуть, Дмитрий Евгеньевич же опорожнил свою емкость залпом, поднес корку хлеба к носу, вдохнул-выдохнул и закусил соленым огурчиком.
Тут мать поинтересовалась у «невестки», хочет ли она еще что-нибудь съесть, и, услышав в ответ, что та уже насытилась, схватила ее за руку и повела показывать «деревца и грядки». Та, естественно, не возражала. Влад смотрел, как Жанна шагает по грязи в своих модных ботинках «Джордан», протискивается между кустами, и одновременно дивился как ее терпению, так и тому, насколько у нее грациозно получалось перешагивать через кучи прошлогодних листьев, успевая поддакивать Александре Степановне, которая объясняла, какие существуют виды насекомых вредителей и как с ними нужно бороться. Скоро эта экскурсия закончилась, жених намекнул, что пора собираться, мама быстро убрала, и они уселись в автомобиль. Когда выехали на шоссе, Дмитрий Евгеньевич объявил, что начинается очередной этап «Формулы-1», попытался разогнать свою развалюху, но та не подчинялась, кряхтела, сопротивлялась, фыркала ядовитым дымом, так что отец свою первоначальную мысль оставил. Доехали.