— ПОМОГИТЕ! — Закричала она. — ПОМОГИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ МНЕ!
— Тебя все равно никто не услышит, кроме койотов.
— Ты не сделаешь этого!
— Поверь мне, сделаю. Я проделывал это уже не один раз.
— Пожалуйста! Не надо! Я сделаю все, что…
— Я и так знаю, что ты будешь делать, а, поверь мне, ты будешь это делать: кричать, дергаться, опять кричать, биться в агонии, умолять о пощаде, пускать слюни… и кровоточить. Конечно, не обязательно именно в таком порядке, как я сказал.
Он встал, и, держа клещи в одной руке, а отвертку в другой, медленно подошел к Жан. Стержень отвертки был раскален докрасна и испускал дым.
Он остановился перед ней.
— Ну, с чего мы начнем? Такой огромный выбор… — Он занес отвертку над ее левым глазом. Жан отвела лицо в сторону. Кончик отвертки приблизился ближе. Она зажмурила глаза, чувствуя жар, исходящий от стержня. Внезапно жар исчез.
— Нет, пожалуй, глазами я займусь потом. Хочется, чтобы ты тоже получала удовольствие, созерцая то, что я буду делать.
Она вскрикнула и вздрогнула, почувствовав, как что-то опалило ее живот.
Потрошитель рассмеялся.
Посмотрев вниз, она поняла, что он просто коснулся ее кончиком клещей.
— Это сила внушения. — Сказал он. — А теперь, пришло время проверить, как ты реагируешь на настоящую боль.
Он начал медленно продвигать отвертку к ее левой груди. Жан хотела отдернуться, но наручники крепко держали ее. Тогда она извернулась, уклоняясь от оружия, и вдруг почувствовала острую боль в ноге. Он водил по ее бедру раскаленной отверткой. Она завизжала.
Он усмехнулся.
— Не делай так больше, сладенькая, а то будет еще хуже.
Рыдая, она смотрела, как отвертка снова приближается к ее груди.
— Нет… Не надо… Пожааалуйста…
Внезапно в голову Потрошителя полетел камень. Он ударил его по голове, отскочил в Жан, и упал. На мгновение Потрошитель застыл на месте, затем опустился на колени и завалился вперед, уперевшись лицом прямо в пах Жан. Она отклонилась и Потрошитель упал на землю.
Она смотрела на него сверху вниз, с трудом веря своим глазам. Ей казалось, что она просто потеряла сознание и все это ей лишь мерещится, и что вот прямо сейчас она снова придет в себя от ужасной боли. Она молила бога, чтобы это ей не мерещилось. Пожалуйста!
Внутренний голос шептал, что это происходит на самом деле.
Она посмотрела в то место, откуда кинули камень.
И увидела темную фигуру, стоящую под деревом на противоположном конце поляны.
— Вы вырубили его! О Боже, вы вырубили его! Отличный бросок!
Фигура не двигалась и ничего не отвечала. Внезапно она развернулась.
— Нет! — Закричала Жан. — Не уходите! Он очнется и убьет меня! Пожалуйста! Я прикована наручниками! Ключ у него в кармане! Пожалуйста, освободите меня!
Фигура снова зашевелилась, и, развернувшись, шагнула в ее сторону. Чем ближе она подходила к огню, тем лучше Жан удавалось разглядеть ее, и, вскоре она поняла, что ее спаситель — женщина.
Вслед за ней, на поляне начали появляться другие.
Одна вышла из за дерева, другая появилась из кустов. Жан почувствовала движение справа, и, посмотрев туда, увидела четвертую женщину. Услышав рычание за спиной, она обернулась и ахнула от увиденного. К ней приближалось какое-то существо (она все же надеялась, что оно двигается не к ней, а к Потрошителю), голова его была абсолютно гладкой и в ней бликовал свет костра, как будто существо было скальпировано, плоть с одной стороны спины была обнажена, и, прежде чем отвернуться, Жан удалось разглядеть изогнутые ребра.
Прямо перед ней стояло пять фигур, и в свете костра она могла видеть их достаточно ясно.
Она смотрела на них…
И снова вошла в состояние наблюдателя. Снова картина предстала перед ней так, будто она смотрит кинофильм.
У той, что бросила камень, на месте левого глаза зияла черная дыра, и героиня фильма, который «смотрела» Жан, поразилась тому, как ей удалось так метко попасть в голову Потрошителя, имея всего лишь один глаз.
А еще более удивительным для нее оказалось то, что она была похожа на мертвеца. Вернее сказать, она и была мертвецом. Огромная связка кишок свисала из ее вспоротого живота и болталась между ног, словно набедренная повязка у индейцев. Правая нога по колено была обглодана до кости. Что это? Работа той самой стаи койотов, про которую говорил Потрошитель?
Как она может ходить?
Как все они могут ходить?
Та, что, очевидно, была самой первой жертвой, вообще практически не имела мяса на ногах. Должно быть, стая хорошо попировала над ней. Одна рука полностью отсутствовала. На другой, начиная с локтя и ниже, оставались только лишь кости. Те немногочисленные места, на которых еще оставалась плоть, были полностью прогнившими. Грудная клетка в правой части была взломана. Сквозь решетку ребер можно было разглядеть сморщенные легкие. На лице не было ни глаз, ни носа, ни губ, и оно застыло, будто в страшной ухмылке. Девушка, прикованная к дереву, попробовала улыбнуться ей, но та никак не среагировала на улыбку. Еще бы. Как она может видеть?
Как она может ходить?
У одной из них сохранились оба глаза. Но, почему-то они были неестественно широко раскрыты, и выглядели остекленевшими.
У нее не было век, вот в чем дело. Должно быть, Потрошитель отрезал их. И грудь тоже. Там где должны были находиться груди, зияли мясистые черные круги. И она так же вся была объедена койотами.
Девушка рядом с ней, казалось, была практически без кожи. Неужели он содрал ее с нее? Она была вся черной, за исключением белизны зубов и сотни каких-то белых вещей, которыми вся она была покрыта, словно ее обсыпали рисом. Но этот рис двигался. Что это? Личинки?
Последняя из пяти девушек, находящихся впереди, тоже была вся черная. Но у нее не была содрана кожа, она была сожжена. Все ее тело было покрыто страшными ожогами и шрамами, из которых стекала слизь, мерцая в свете костра. Она лишь отдаленно напоминала человека, походя более на глиняную фигурку, которую слепил ребенок и забыл добавить ей пальцы на руках и ногах, грудь, нос и уши, а чтобы сделать глаза просто проделал пальцами дырки. При движении, ее кожа издавала звуки похожие на те, которые издает бумага, когда ее мнут.
«Ну и компания», — подумала прикованная наручниками девушка.
Она размышляла о том, додумается ли кто-нибудь из них достать из кармана Потрошителя ключ от наручников и освободить ее.
Она сомневалась.
Казалось, что они даже не замечают ее присутствия, а двигаются только к одной цели — к Потрошителю.
Тем временем, он пришел в себя, и, поняв, что происходит вокруг, неистово закричал. Этот крик снова вернул Жан в реальность, и теперь она, прикованная наручниками к дереву, старалась хоть немного отойти от него, но это оказалось невозможно. Голые мертвые девушки приближались. Жан почувствовала невероятный прилив ужаса и отвращения… Но к этим чувствам примешивалось еще одно — надежда.
Без сомнений, все они были его жертвами.
И пришел час расплаты.
Он продолжал кричать, и Жан посмотрела в его сторону. Он стоял на четвереньках. Скальпированная девушка приблизилась к нему, и, опустившись на колени, зажала в своих руках его голову и принялась кусать ее. Жан услышала мокрый, чавкающий звук, когда та содрала оттуда кусок кожи вместе с волосами.
Он упал и откинулся назад, попав в руки той, что кинула камень и той, с которой была содрана кожа. Каждая из них схватила его за ногу. Скальпированная девушка поползла к ним, но, крякнув, остановилась, чтобы попытаться поднять с земли клещи. Но, поскольку, на ее правой руке отсутствовали пальцы, ей не удавалось это сделать. Скуля от разочарования, она все же, с трудом сделала это, воспользовавшись единственным оставшимся большим пальцем, и двумя, сохранившимися на другой руке. Подняв клещи, она поспешила к своей добыче. Когда она проползала мимо Жан, та увидела, что одна из ее ягодиц объедена до костей. Добравшись до Потрошителя, она зажала в клещи хрящ его уха, и, потянув, выдрала кусок.
На полпути между Жан и костром, остальные девушки тоже опустились на четвереньки.
Теперь все шестеро набросились на Потрошителя.
Он дергался и извивался, пытаясь вырваться, но его осадили очень плотно. Некоторые держали его снизу, некоторые со стороны спины, кто-то рвал одежду, а кто-то его самого. Скальпированная вцепилась клещами в его правое веко и с корнем вырвала его. Сгоревшая, раскрыв свой безгубый черный рот, впилась зубами в руку, с жадностью пережевывая пальцы. В это время, девушка, у которой были обглоданы руки, радостно прыгала и скакала, словно безумный скелет, и Жан видела, как легкие подпрыгивают в такт в ее грудной клетке.
Рубашка Потрошителя была разорвана в клочья. Брюки с трусами болтались на уровне ковбойских сапог. Скальпированная, успев выдрать второе веко, вцепилась клещами в нижнюю губу и наслаждалась его жутким визгом. Та, что кинула камень, стояла перед ним на коленях, вцепившись в живот. Ей явно хотелось добраться до кишок. Сожженная, откусив правый сосок, с наслаждением прожевала и проглотила его. Девушка, с которой он заживо содрал кожу, склонилась над его головой, и, собирая личинки со своего тела в горсть, набивала ими его рот. Он больше не мог кричать, только задыхался и хрипел.
Танцующий скелет упала на колени, и, склонившись над его членом, звонко клацнула зубами, после чего потянула и вырвала его, принявшись жевать. На секунду он замер, а затем издал такой душераздирающий крик, что в ушах у Жан зазвенело.
Скальпированная девушка оторвала нижнюю губу, и, размахнувшись, бросила ее в сторону.
Жан наблюдала за всей этой жуткой сценой, как вдруг почувствовала, как что-то мягкое коснулось ее бедер. Оно присосалось к коже, словно пиявка. Жан топнула ногой, но оно не отцеплялось.
«Наверное, это губа», подумала Жан.
И ее вырвало. Она наклонилась вперед настолько, насколько позволяли наручники.