Глава шестьдесят вторая
В два тридцать Палмер вошел в свой кабинет на Пятой авеню. Он сел за стол в конце огромной комнаты и уже собирался поднять трубку, когда заметил целую кучу записок. В это утро, начиная с 8.55 и далее, через каждый час звонил Бэркхардт. Один раз, в одиннадцать, позвонил муж Джейн, Тим, и вскоре после него – Эдис. В 12.15 звонил Джордж Моллетт из «Стар», который, по всей вероятности, выскочил к телефону, едва увидев Палмера за ленчем. В час были зарегистрированы два звонка Бернса, с интервалом в пять минут. И в это же время начал звонить личный маклер Палмера.
Палмер нажал кнопку, соединяющую телефон с городом, и набрал номер маклера, таким образом исключая возможное подслушивание телефонистками.
– Это я, Пит,– сказал Палмер.
– Очень кстати,– приглушенным голосом ответил маклер.– Тридцать девять.
– То есть шесть пунктов вниз. Что, по-твоему, будет к концу дня?
– Большой активности не будет. Ни один из крупных пакетов еще не поступил в продажу.
– И не поступит, пока тенденция не станет твердой,– догадался Палмер.– Может быть, завтра к полудню.
– Не удивлюсь, если к закрытию они поднимутся на несколько пунктов.
– Биржевые спекулянты?
– Да. Необходим очень сильный нажим, чтобы удержать понижение.
– Нажим уже сделан,– сообщил Палмер.
– Когда?
– Около часа назад.
– На бирже не появилось никаких признаков.
– Новость еще не разошлась по Стрит, но скоро ты это почуешь.
– А что это такое? – спросил маклер.
– Мне лучше молчать. Говори уж ты.
– Стало быть, мы сделали ловкий ход?
– Дай мне знать, когда услышишь,– сказал Палмер.– И тут же дай мне знать, когда увидишь признаки поступления в продажу крупных пакетов акций.
– Как ты думаешь, насколько они еще упадут, Вуди?
– Что я, маклер?
– Ха! – Линия замолчала.
Палмер сидел улыбаясь. Потом нажал кнопку «Бэркхардт» и стал ждать. Спустя момент она загорелась зеленым светом.
– Да?
– Лэйн, вы мне звонили?
– Кто?.. Ты, проклятый дурак! Где, черт побери, ты шлялся?
– В деловом квартале. Я чуть было не наскочил на вас там.
– Я знаю, что ты был в деловом квартале. Все знают. Четыре человека позвонили мне, когда увидели тебя за ленчем. Что, черт возьми, ты там затеваешь?
– Ничего, в чем мне нужна была бы помощь.
– Послушай, ты, сопливый нахал, когда я задаю вопрос, я…
– Если бы я считал вас способным помочь, я обратился бы к вам,– прервал его Палмер.– Честно говоря, я не могу доверить вам, так как боюсь, что вы все провалите. Вы слишком несдержанны.
– Ты соображаешь, что говоришь?
Кнопка внешней связи загорелась зеленым светом, и интерком тихо загудел. Свет начал мерцать в медленном настойчивом ритме.
– Кто-то еще звонит мне,– добродушно сообщил Палмер.
– Мне наплевать.
– Я же сказал, вы слишком несдержанны,– прервал его Палмер.– И это еще очень мягкое определение. Успокойтесь! Я разбужу вас, когда все кончится.
– Палмер, ты маленький…
– Позвоню вам позже, Лэйн.– И, прерывая разговор с Бэркхардтом, Палмер нажал на другую кнопку.– Да?
– Мистер Моллетт, сэр.
– Соедините. Джордж?
– Вы избегаете меня? – спросил Моллетт.
– Только что вошел. Мой босс жевал мне ухо.
– Как прошел ленч?
– Прекрасно,– ответил Палмер.– А как ваш?
– Очень остро. У вас горели уши?
– А должны были гореть?
– Скажите, это обычная встреча старых армейских друзей?
– В какой-то мере да.
– Что? Гаусс собирается работать на Хейгена?
– Лучше спросите кого-нибудь из них.
– Я спрашивал. Хейген не отвечает. Гаусса нет в городе.
– Почему бы вам не попробовать узнать в соответствующем правительственном департаменте?
– У кого-нибудь, в частности? – спросил репортер.
– Есть такой мистер Карви. Тим Карви. Он может кое-что знать.
– Для печати? – спросил Моллетт.– Он не будет говорить, не так ли?
– Побеспокойте его тем не менее.
– Я бы лучше побеспокоил вас.
– Если вы побеспокоите Тима,– пообещал Палмер,– я выложу вам все неофициально, с достаточным количеством деталей, так, чтобы вы знали, какие вопросы задавать Хейгену, Лумису и Гауссу.
– Иными словами, вы хотите, чтобы этого Карви побеспокоили. И вы хотите сделать это чужими руками.
– Не такого разговора обычно ждешь от корреспондента «Стар».
– Сейчас я все заверчу,– ответил Моллетт.
– Хорошо. До свидания.
Палмер снова нажал кнопку прямого соединения с городом и набрал номер Мака Бернса. Теперь было без четверти три.
– Отвечаю на твой звонок, Мак.
– Дорогой, почему ты не сказал мне, что в тебе течет ливанская кровь?
– Это ты считаешь комплиментом?
Бернс хмыкнул:
– Не мог дождаться закрытия биржи. Когда все началось, я довольно быстро сообразил. Я хочу лишь узнать, как тебе это удалось?
– Что удалось?
– С ума можно сойти. Слушай, я сейчас послал тебе кое-что с рассыльным. Это должно быть у тебя с минуты на минуту.
– Что это?
– Магнитофонная лента. Она твоя.
– Я тронут. Мак.
– А я изумлен. У меня тут со всех сторон трезвонят телефоны, дорогой. Позволь мне позвонить тебе сегодня вечером. А еще лучше: давай пообедаем вместе.
– Мак, если ты меняешь предмет своей преданности, лучше не теряй времени. Я все еще БАП.
– Не разыгрывай меня, дорогуша! С таким умом?
– Ум тот же, что и раньше. Просто работает над другой идеей. Я не знаю, как насчет обеда. Позвони мне около пяти.
– Чудесно. Должен бежать. Пока.
Палмер повесил трубку и смотрел, как темнеет кнопка. Он проверил время первого звонка Бернса и понял, что тот звонил, еще не зная о встрече в «Клубе». Другими словами, решил Палмер, Бернс отреагировал на неожиданное падение курса акций Джет-Тех. Он, вероятно, еще не слышал о Гауссе. Один из многочисленных звонков, которые, по его словам, начинают поступать к нему, вероятно, принесет новость о ленче.
Палмер закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Нетрудно разгадать Бернса, сказал он себе. Экспансивное приветствие, попытка теплого сближения были вызваны всего лишь распродажей акций на бирже. Бернс проанализировал положение и решил, что это был ответ Палмера на угрозу быть разоблаченным. Таким образом, Бернс, вероятнее всего, решил нейтрализовать Палмера, послав ему магнитофонную ленту, о которой шла речь. Это бы ослабило нажим Палмера на биржу и дало бы Бернсу время изобрести способ переманить Палмера в лагерь Джет-Тех, может быть, через… Как говорится в старой пословице? Легче поймать муху на мед, чем на уксус?
Снова загудел интерком.
– Да?
– Только что доставили сверток, сэр.
– Принесите его, пожалуйста.
Палмер нажал черную кнопку телефона, соединяющегося с кабинетом Вирджинии Клэри.
– У вас где-нибудь здесь есть магнитофон? – спросил он без предисловий.
– Я… Да, думаю, есть.
– Пусть его принесут ко мне, и приходите сами.
– Вы у себя в кабинете?
– Как можно скорее, пожалуйста.
В 3.10 Палмер поставил кассету Бернса на магнитофон. Они с Вирджинией стояли и следили, как она разматывается. Тихий, скрипучий звук послышался из динамика.
– Сделай погромче,– предложила Вирджиния.
– Может быть, мне нужно просто послать это в одну из радиокомпаний в целях широкого оглашения?
– Гм.
Вскоре они услышали свои голоса. Палмер послушал, вдруг нахмурился и включил перемотку, внимательно рассматривая крутящуюся ленту. Через несколько минут она была смотана на основную бобину.– Странно,– сказал Палмер,– ни единого соединения.
– А должны быть?
– Оригинальная лента охватывает много дней и вечеров записи. Магнитофон в квартире Бернса имел маленькие семисантиметровые бобины. А эта лента заполняет 17-сантиметровую бобину. Это означает, что она составлена из трех-четырех более маленьких. Чтобы они были вместе, их надо склеить. А на этой ленте соединений нет. Значит…
– Значит, это переписанный вариант, а не оригинал.
– И опять блестящий ум Клэри.
– Мак выдал это за оригинал? Как ты заставил его расстаться с ним?
– Секрет. Главное, он не расстался с оригиналом. Он думал, я поверю, что он отдал оригинал.
– А это…
– Значит, я был прав в отношении Мака. Он не подозревает, в какой серьезный переплет он попал. Если бы он знал о моем ленче, он понял бы, что теперь у него безвыходное положение и даже ложная взятка, вроде этой, ничего не может спасти.
– Вудс, я совершенно не представляю, о чем ты говоришь.
– Знаю.– Он поднял глаза от магнитофона.– Прости. Я даже не разговаривал с тобой с того вечера в пятницу. Это все китайская грамота для тебя, не так ли?
– Я провела очень спокойный уик-энд дома у телефона.
– Прости меня.
Она избегала его взгляда.
– Дошло до того, что моя мама решительно сказала: «Вирджиния, кто бы он ни был, он не хочет с тобой разговаривать». Иногда она бывает удивительно проницательна.
– Причина не в том, что я не хотел говорить с тобой. Просто я…
– Не говорил,– сказала за него Вирджиния.
– Когда все закончится, я расскажу тебе подробно о всех своих делах в этот уик-энд. Тогда ты…
– Когда что будет закончено?
– То, что я расхлебал только наполовину.– Палмер снял обе бобины и переставил их. Потом вставил ленту и нажал на кнопку «Запись».– Я стираю эту ленту,– сказал он.– Она не единственная, но тем не менее нет смысла оставлять ее в таком виде.
– А теперь наши голоса записываются.
– Мы же говорим тихо. Просто стирается та запись.
– Тогда могу я сделать небольшое заявление?
Он искоса взглянул на нее.
– Пожалуйста, не надо. К этому времени завтра или самое позднее в среду утром я смогу объяснить все.
– Раз ты собираешься рассказать Джорджу Моллетту, с тем же успехом можешь рассказать и мне.
– Откуда ты знаешь?
– Он звонил и спрашивал меня, нет ли у тебя привычки не выполнять обещаний.