Случай с маньяком заставил Жанну призадуматься. Что-то уж слишком часто рядом с ней стала прогуливаться смерть. Но Жанна наперекор судьбе не изменила своих привычек и даже в бассейн продолжала ходить в те же дни и те же часы, хотя всякий раз чувствовала себя там неуютно. Только теперь она всегда держала под рукой газовый баллончик.
Он-то и сыграл с Жанной злую шутку. Однажды, выйдя после купания, она быстрым шагом направилась к Васе Кочеткову, вставшему со скамьи при ее появлении.
— Госпожа Арбатова? — раздался сбоку чей-то голос.
Жанна резко обернулась. Отделившись от колонны, к ней шагнул какой-то мужчина, широко раскинувший руки для объятия. В ту же секунду Жанна выхватила баллончик и пустила струю ему в лицо. Мужчина вздрогнул от неожиданности и сложился пополам.
В следующее мгновение он уж валялся на полу, оглушенный могучим ударом телохранителя. В холле возникла паника.
Жанна взглянула на упавшего и вдруг с ужасом поняла, что его лицо ей знакомо. Она присмотрелась получше. Господи, это же был слегка постаревший, но вполне узнаваемый Митя Иванцов, человек далеко не последний в ее прошлой жизни!..
В голове у Жанны вихрем завертелись обрывки воспоминаний: ресторан Дома журналистов, ночная студия в Доме звукозаписи, телевизионная съемка в подземном переходе на Арбатской площади… И всюду — Митя. А рядом — его длинный очкастый напарник Володя. Володя Трофимов!..
— Митя!.. — Жанна, присела на корточки и стала вытирать его залитое слезами лицо. — Митя! Прости ради бога!..
— Какая встреча после стольких лет! — сказал он, силясь улыбнуться. — Ты видишь, я просто сражен!..
Она проснулась на рассвете только для того, чтобы тут же немедленно умереть.
«Наверное, это какая-то страшная болезнь, — подумала она, — которая убивает за несколько часов». Сердце билось так, словно хотело проломить грудную клетку, голова раскалывалась, тело было беспомощным и чужим, сухой язык царапал нёбо.
С трудом она попыталась припомнить вчерашний вечер. Они с Олексой Ивановичем приехали в Москву уже затемно. Столичный родственник, огромный волосатый мужик, встретил их чрезвычайно радушно. Он сразу же соорудил богатый стол. Половины продуктов Ксюша сроду не видела и даже не знала, как они называются. Не поскупился москвич и на спиртное, в котором Ксюша и вовсе не разбиралась.
Олекса Иванович налил ей полную рюмку чего-то пахучего, похожего с виду на чай. Она отрицательно замотала головой. Вкус выпивки был ей еще незнаком. Но Олекса Иванович сказал:
— Давай, давай, пацанка! За начало твоей взрослой жизни!
При этом он так глянул на Ксюшу, что у нее душа ушла в пятки и она, давясь, выпила рюмку до конца. Задохнулась, закашлялась.
— Это с непривычки! — засмеялся родственник Буряка. — Вторая сама пойдет!
Ксюшу заставили выпить и вторую, и третью. А потом ей стало вдруг так легко и весело, как не бывало никогда в жизни. Она что-то лопотала без остановки и громко смеялась шуткам мужчин. Комната плыла у нее перед глазами, но это тоже было весело. А Олекса Иванович переглядывался с родственником, которого звали Семеном, и все подливал в Ксюшину рюмку.
А потом она словно куда-то провалилась. И с этого момента до самого своего пробуждения на рассвете ничего не видела, ничего не слышала, ничего не чувствовала…
Внезапно совсем рядом раздался громкий храп. Ксюша скосила глаза и, ужаснувшись, увидела на соседней подушке голову Семена.
Из его разинутой пасти несло как из помойки. Но не это было самое ужасное. Семен лежал навзничь совершенно голый, демонстрируя все свои прелести.
Внезапно Ксюша поняла, что и на ней нет ни нитки. У нее мороз прошел по коже. Тут и догадки было строить нечего — она этой ночью переспала с Семеном. Как такое могло случиться, Ксюша не знала.
Это ее так потрясло, что даже тяжелое похмелье куда-то отступило. Она сжалась в комочек, со страхом ожидая, что вот сейчас войдет Олекса Иванович и все поймет. Что он сделает тогда? Ведь ее убить за это мало.
Ксюша затравленно осмотрелась, но, кроме разоренного, неубранного стола, от которого разило кислятиной, с постели ничего не было видно. Тогда она, стараясь не дышать, начала осторожно выбираться из-под одеяла. Но когда ступни Ксюши коснулись холодного пола, волосатая лапа ухватила ее за плечо.
— Куда? — прохрипел Семен. — А ну ляжь назад!
— Да я это… — пискнула она. — Я прибраться хотела.
— Успеешь!
Семен приподнял Ксюшу обеими руками, усадил сверху на себя и стал ерзать, стараясь войти в нее. Охваченная смятением, она попыталась вывернуться, а когда это не удалось, в панике схватила со стола подвернувшийся под руку ножик и замахнулась.
— Чего? — изумился Семен. — Сдурела?… Ну ударь, ударь. Бей, говорю!..
Она не смогла ударить. Ножик выпал из рук на меховую грудь Семена. Тот хрипло рассмеялся.
— А я тебя за это накажу! — сказал Семен, подминая ее под себя. — Ох, накажу сейчас! Век не забудешь!..
Олекса Иванович никогда не тратился на ласки. Но уж не был таким зверем, как этот Семен. Он будто старался порвать Ксюшу на части. В первые мгновения ей показалось, что вот сейчас-то она все-таки умрет. Но не умерла. А дальше…
Увы, она знала, как будет дальше, и ненавидела себя за это. Ксюша и к Олексе Ивановичу не испытывала физического влечения. И если б он так не подавлял ее одним своим взглядом, ни за что бы не стала заниматься с ним этим. Но Ксюшино тело словно жило отдельной жизнью. Стоило лишь начать — и оно, проклятое тело, сразу ощущало желанную, непобедимую сладость. Ксюша будто бы со стороны видела, как оно извивается, подается навстречу, прося продолжать, продолжать без конца.
То же самое происходило с ней и теперь, хотя Семен был ей отвратителен до тошноты. Когда наконец он оставил ее в покое, Ксюша тихонько заплакала.
— Чего сырость разводить? — лениво поинтересовался Семен. — Будто целкой была.
— А если Олекса Иванович узнает? — спросила она совсем по-детски.
— А мы ему не скажем, — осклабился Семен.
Буряк, неизвестно где проведший ночь, явился только в полдень. К этому времени Ксюша вылизала захламленную квартиру Семена до блеска. Олекса Иванович спросил с нехорошей усмешкой:
— Ну, как ночевали?
Ксюша густо покраснела, выдав себя с головой, но Буряк уже не смотрел на нее. Он сел за стол, положил жилистые кулаки на скатерть и сказал:
— Поговорим о деле, Семен. А ты, пацанка, брысь на кухню!
Она покорно ушла и стала от нечего делать смотреть в кухонное окно. Ничего особенного ей увидеть не удалось, но завораживала высота четырнадцатого этажа. «Отсюда не убежишь», — почему-то подумала Ксюша.
Между тем разговор в комнате становился все горячее. В кухню долетали отдельные фразы.
— Я тебе какой товар привожу? Свежачок! — орал Олекса Иванович. — А где отдача? Они что тут у тебя — на курорте?
— Да каждую ночь выходят! — визгливо оправдывался Семен. — Но конкуренция, бля, сумасшедшая. Их по дешевке берут!
— Значит, утаивают, суки! Прячут!
— Да я каждую лично шмонаю! Раздеваю догола! Не глотают же они бабки!
— А мне это до фонаря! Ты плати как договаривались!..
На самой высокой ноте скандал внезапно оборвался. Буряк, бледный от злости, вышел на кухню и жадно напился прямо из-под крана.
— Олекса Иванович… — робко сказала Ксюша.
— Чего тебе?
— Я вам про Семена хотела сказать…
Гложущее Ксюшу чувство вины заставило ее говорить.
— Что Семен? — спросил Буряк. — Приставал, что ли?
— Ну да… — Ксюша не могла поднять глаз.
— А ты что?
— Ничего.
— Как это ничего? Не дала, что ли?
У нее так задрожали губы, что она не могла ничего ответить.
— Так он тебя трахнул или нет? — раздраженно спросил Буряк. Ксюша кивнула.
— Подумаешь, событие! — хмыкнул Буряк. — А что еще с тобой делать?
— Так вы… Вы не сердитесь?…
Буряк непонимающе взглянул на нее и вдруг расхохотался:
— Ну ты даешь! Ну уморила!..
Она не понимала, что здесь смешного.
— Идем, все вместе поговорим, — приказал Буряк.
— О чем? — спросила Ксюша.
— О твоем будущем.
За столом Буряк сразу же перешел к делу.
— Семен обещал тебя на хорошее место пристроить, так? — сказал он. — Торговать в Лужниках, так? Но там каждое место денег стоит. И немалых. У тебя они есть? Нету. Выход один — заработать.
— Но я же ничего не умею, Олекса Иванович, — тихо сказала Ксюша.
— Кое-что умеешь. И неплохо. Семен остался доволен.
Ксюша опять покраснела, пряча глаза.
— Да не строй ты из себя Снегурочку! — Буряк грохнул кулаком по столу. — Я-то знаю, в каком месте у тебя чешется. Вот этим самым местом и заработаешь нужную сумму.
— Как это? — в недоумении прошептала она.
— Да так, как ты сегодня ночью с Семеном делала. А тебе какая разница — Семен это или кто другой? Тем более не за бесплатно.
Она не зря ненавидела свое тело. Вот, значит, к чему все пришло. Ей придется теперь с какими-то чужими мужиками, за деньги…
Ксюша посмотрела на Олексу Ивановича, все еще не веря, что он способен на такую подлость.
— Я не хочу… — пробормотала она. — Я не буду…
— Убью! — прошипел Буряк. — Я тебя, тварь, по стенке размажу, если станешь хвост поднимать! На куски порежу и собакам скормлю!..
По взгляду Олексы Ивановича Ксюша поняла, что он так и сделает.
Компания «ТВ-Шанс» хирела на глазах разочарованных телезрителей. Более мощные конкуренты совсем задавили ее. Ставка на ежедневную сенсацию уже себя не оправдывала. Другие каналы быстро освоили нехитрые приемы создания скандальных программ, а поскольку и денег у них было больше, они запросто перекупали все лакомые сюжеты.
Евгения Альшиц понимала, что продюсером она оказалась никудышным. В газетной журналистике Альшиц была асом. Но выбивать деньги для своего телевизионного канала, плести сложные интриги, тайком улаживать запутанные дела — это было явно не ее стихией.