— Пустой номер, — сказала Татьяна, возвращаясь. — Я же говорила, что двести дорого!
В последующие полчаса девиц разобрали по машинам. Последней уехала Татьяна, успев сказать Ксюше:
— Стой тут как стояла! Начнут тебя снимать — сразу в тачку не лезь. Семен подойдет и сам обо всем договорится. Он рядом, следит…
Оставшись одна, Ксюша осторожно осмотрелась. «Опеля» с Олексой Ивановичем и Семеном не было видно. Его закрывали стоявшие в ряд «Икарусы». Ксюша сделала несколько неуверенных шагов в сторону — и сразу поняла, что на таких каблуках она далеко не уйдет. Тогда она торопливо скинула туфли, взяла их в руки и босиком бросилась бежать между стоящими автобусами.
Добравшись до последнего, она остановилась. Дальше было открытое место. Тогда Ксюша, ломая ногти, с невероятным трудом сдвинула в сторону дверь-гармошку ближайшего автобуса и просочилась в образовавшуюся щель. Потом ползком пробралась к задней двери и забилась между сиденьями.
Семен и Буряк отвлеклись лишь на несколько секунд. А когда снова подняли глаза, Ксюши под фонарем не было.
— Куда она делась? — растерянно спросил Семен. — Неужели увезли?
— Да нет! Сбежала, сука! — рявкнул Буряк.
Они выскочили из «Опеля» и подбежали к фонарю, озираясь по сторонам.
— Найдем! — сказал Семен. — Она же Москвы не знает.
— Шкуру спущу! — бушевал Олекса Иванович. — Землю жрать заставлю!
— Ладно, остынь. Давай сообразим, где ее искать.
Они прошерстили вдоль и поперек весь автовокзал и, озлобленные до крайности, вернулись в «Опель». Выкурили по сигарете в полном молчании.
— Знаю! — вдруг сказал Буряк. — Я знаю, где ее искать. Заводи!..
Ксюша между тем сообразила, что невозможно до бесконечности прятаться в пустом автобусе. Когда-нибудь ее обнаружат и вышвырнут вон. Она осторожно выглянула в окно и — о счастье! — увидела уезжающий «Опель» Семена.
«Они, наверно, подумали, что я на автобусе уехала», — с детской наивностью решила она.
Теперь в голове у Ксюши сложился четкий план. Она как-нибудь доберется до Киевского вокзала и упросит проводницу пустить ее в вагон. Расскажет ей свою грустную историю. Неужели у той сердце не дрогнет? Особенно, если проводница будет пожилая, у которой своя дочка есть. А не пустит в вагон, то можно и в тамбуре поехать или даже под вагоном прицепиться. Ксюша была готова на любой, самый отчаянный поступок, лишь бы оказаться подальше от Москвы, лишь бы вернуться домой.
Но уговаривать ей никого не пришлось. Когда под утро, сбив до крови босые ноги, Ксюша появилась на площади у Киевского вокзала, она не успела сделать и нескольких шагов, как ей на плечо опустилась тяжелая рука.
— Станция Винница! Приехали! — раздался над ухом знакомый голос.
Это был Олекса Иванович. Рядом с ним злорадно ухмылялся Семен. Им не составило труда вычислить маршрут беглянки.
— Знаешь, что за побег бывает? — спросил Буряк. — Расстрел! Но я тебе так легко сдохнуть не дам. Ты у меня сперва помучаешься!
Он зашвырнул Ксюшу в «Опель», и вскоре она опять оказалась в квартире Семена.
Ксюша уже ничего не чувствовала. Она согласна была умереть, лишь бы поскорее. Но то, что сделали Олекса Иванович с Семеном, оказалось страшнее смерти.
Едва все трое переступили порог квартиры, как эти два здоровенных мужика схватили Ксюшу и, держа за ноги, вытолкнули ее в открытое окно. Ксюша невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидала перевернутый вверх тормашками город с высоты четырнадцатого этажа. Стоило только отпустить ее ноги, и Ксюша, рухнув вниз, разбилась бы в лепешку.
— Последний раз спрашиваю! — прохрипел Буряк. — Будешь работать? Или отпущу! Будешь?
— Буду! Олекса Иванович, миленький! — закричала Ксюша, срывая связки. — Буду! Буду!..
— Где Олейник?…
Миледи молчала, сжавшись от страха. Тогда стоявший сзади сильно толкнул ее в спину, и Миледи влетела в комнату, едва удержавшись на ногах.
— Зачем же так, Сережа! — укоризненно сказал тот, который вошел в квартиру первым. — Она нам и так все скажет. Ведь правда, госпожа Мидовская?
Он усадил Миледи на жесткий диван, а сам, взяв стул, устроился напротив и сказал с дружеской улыбкой:
— Ну?
— Вы, наверно, ошиблись… — пролепетала Миледи. — Моя фамилии Макеева. Я могу паспорт показать.
— Да я вам, моя милая, сейчас покажу документ, что я Майкл Джексон. При современных технических возможностях это не проблема. Так что не будем тратить драгоценное время.
— Дай мне ее, Стас! — раздраженно сказал Сергей. — На две минуты оставь нас вдвоем, и она соловьем запоет!
— Видите, какой у меня коллега горячий, — подмигнул Миледи Стас, продолжая улыбаться. — Его лучше не злить. Итак, вопрос прежний: где Олейник?
— Я не знаю, кто это, — упрямо ответила Миледи.
— Нет, так у нас разговора не получится, — вздохнул Стас. — Ведь вы должны понимать, что мы взяли вас не просто так. Личико вам в Италии перекроили классно, ничего не скажешь. Но мы ведь тоже не первый год замужем. А, Сережа?
— Да что с ней канителиться! — отмахнулся тот.
— Подожди. Это от неожиданности до нее медленно доходит. Ну забыла женщина, кто она такая. А теперь вспомнила. Верно?
Он весело взглянул на Миледи.
— Хорошо. Я Мидовская, — невнятно сказала она, опустив голову.
— Так. Одно очко вы заработали. Теперь про Олейника.
— Вы разве не знаете, что его убили? — Миледи сделала наивные глаза. — Об этом даже в газетах писали.
— В газетах и вас похоронили, — мягко напомнил Стас. — А вы воскресли. Правда, в новом обличье. И Олейник наверняка воскрес. Он парень живучий. Ведь так и было, верно?
Миледи чувствовала себя совершенно беспомощной. Какой смысл запираться, если этим двоим все известно?
— Да… — едва слышно сказала она.
— Еще очко заработали. Теперь совсем простой вопрос: где он?
— Я не знаю! Честное слово, не знаю! — торопливо заговорила Миледи. — Мы с ним расстались три месяца назад. В Риме. Больше я о нем не слышала, клянусь!..
Стас бросил быстрый взгляд на Сергея:
— Поверим, Сережа?
— Туфту она гонит!
— А может, и нет. Ему теперь к госпоже Мидовской приближаться опасно. Да и зачем? Он себе и помоложе красотку найдет. Мы ж его знаем. Он к брошенным бабам никогда не возвращается.
Миледи стиснула зубы. Она понимала, что Стас говорит это нарочно, пытаясь сыграть на ее ревности.
— А может, он вам пригрозил? — участливо спросил Стас. — Убить обещал, если проболтаетесь?
— Он мне никогда не грозил! — сказала Миледи, вскинув подбородок.
— Значит, просил ждать? Обещал вернуться? — оживился Стас. — Я бы на вашем месте не стал верить. А ты, Сережа?
— Не ваше дело! — вырвалось у Миледи.
— Обещал!.. — удовлетворенно сказал Стас. — Но сроков, разумеется, не назвал. Так и быть, госпожа Мидовская, зачтем вам еще очко. Ну вот, собственно, и все. Можно и по домам. Как, вы сказали, его теперь зовут?
— Я ничего не говорила! — испугалась Миледи.
— Так скажите! Теперь-то уж чего, когда вы нам все рассказали!
Он повернул все так, будто Миледи и правда откровенничала с ними.
— Я не знаю, — сказала она. — Я больше ничего не знаю.
— Как хотите. Придется мне оставить вас с Сергеем тет-а-тет. Ты только, Сережа, всю красоту не испорти. Для женщин это первое дело.
Стас легко поднялся и вышел в соседнюю комнату, а его место занял Сергей. Он посмотрел Миледи в глаза и вдруг отвесил ей звонкую пощечину. Миледи больно ударилась затылком о стену, и тут Сергей хлестнул ее по другой щеке.
— Вспомнила? — спросил он.
Миледи ни разу в жизни не били. Ее охватил безумный страх, и слезы ручьем потекли из глаз.
Она все-таки не назвала новой фамилии Олейника, хотя Сергей еще несколько раз ударил ее по лицу.
— Ох, как мы раскраснелись! — насмешливо сказал Стас, вернувшийся в комнату.
Лицо Миледи действительно горело от пощечин.
— Пришли к консенсусу? — спросил Стас.
— Похоже, он и правда ей этого не сказал, — ответил Сергей.
— Что ж, очень умно с его стороны. Ну, давайте подобьем бабки.
Финал разговора занял считанные минуты. Миледи вручили бумажку с номером телефона и заставили написать обязательство, что она немедленно даст знать, если Олейник объявится.
Миледи вернулась домой в три часа ночи. Ее всю трясло. Она легла, укрывшись двумя пледами поверх одеяла, но согреться и уснуть смогла лишь на рассвете.
Проснулась она от сильной боли в животе. Простыня под ней была залита кровью. Вызванный из женской консультации врач установил, что у Миледи случился выкидыш. Оставшись одна, она поняла, что теперь ей остается только одно — умереть.
Алеша с трудом разлепил глаза, но в полумраке ничего нельзя было рассмотреть толком. Голова раскалывалась от нестерпимой боли в затылке.
Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, и волна страха окатила его при мысли, что он парализован.
Но постепенно глаза привыкли к слабому освещению, и Алеша сумел рассмотреть, что он связан толстой веревкой. Потом он определил, что лежит на земляном полу в хижине, сложенной из пальмовых веток. Снаружи не проникало ни звука.
Алеша мучительно старался припомнить, что же с ним произошло, и никак не мог понять, почему туземцы захватили его в плен. Скорее всего, они позарились на новенькую яхту. Ничего другого ему не приходило в голову.
Но эти современные пираты сильно ошибались, полагая, что Гордей так вот запросто отдаст им «Марину». Конечно, они станут его шантажировать, угрожая убить пленника. Однако нынче все-таки не времена капитана Кука. Рядом находится портовый город, где есть и власть, и полиция. Захват иностранца — дело нешуточное. Ради какой-то несчастной яхты никто не пойдет на международный конфликт.
Гордей, наверное, уже успел пришвартоваться в Алуло и навел там шухер. Надо потерпеть, скоро сюда примчится помощь.