— Конечно. Я тут долго караулить не могу. У меня дежурство. Патрулирую по трассе. Минут сорок могу вас подождать, не больше. А машина-то незапертая!..
— Я приеду! Дождитесь меня! Я заплачу!..
Вася Коробков выключил мобильный телефон и с гордостью спросил у Жанны:
— Ну как?
— Спрашиваешь! Просто Смоктуновский! Он поедет?
— А куда ж он денется!..
Они сидели в машине Жанны, надежно спрятанной в кустах неподалеку от участка Иерейского. На заднем сиденье беспрерывно дымила возбужденная Зоя.
Наконец вдали показался свет фар, и вскоре у дома профессора остановилось такси. Иерейский пулей вылетел навстречу, сел рядом с водителем, и такси уехало в ночь.
— Двигаем к Микеше! — скомандовала Зоя. — Только бы он в запой не ушел!
Но Микеша оказался человеком слова. Обещанный ящик водки держал его в нервном напряжении.
— Действуй по плану! — сказала ему Зоя. — Товара-то хватит?
— Под завязку, — уверил Микеша.
Он был сосредоточен, словно танкист перед атакой.
К дому Иерейского подъехали со стороны леса. Микеша взял в руки толстый шланг и, как гигантскую змею, подтянул его к окну особнячка. Потом растерянно обернулся.
— Ну в чем дело? — нетерпеливо спросила Жанна.
— А как же я… — пробормотал Микеша. — Тут окно закрыто.
— Разбей, чего уж тут! — прикрикнула Зоя.
Раздался звон стекла. Микеша засунул шланг в окно, короткой перебежкой вернулся к своей спецмашине и врубил какой-то механизм. В цистерне утробно заурчало, и зловонный поток хлынул в особнячок похотливого профессора.
Вася Коробков давился от хохота.
— Умирать буду, вспомню! — еле выговорил он, утирая слезы.
— Я тебе вспомню! — одернула его Жанна. — Ты ничего не видел и ничего не знаешь. Понял?
— Понял, не дурак.
Вся операция заняла не более получаса. В заключение Кочетков вывел из лесочка заранее доставленный профессорский «Форд», поставил его на законное место и даже прикрыл полиэтиленовой пленкой.
— Если понадоблюсь еще, приезжайте, — сказал Микеша, крепко прижимая к груди заветную коробку.
— Обязательно! — усмехнулась Зоя. — Только если всех подонков так учить, у тебя говна не хватит!..
С некоторых пор Петя Тарханов места себе не находил — так ему хотелось «японку». Существовали иномарки и покруче, но в душу ему почему-то запала именно элегантная японская «Мазда».
Главное дело, почти все ребята в его отделении давно уже были на колесах. Правда, они служили в милиции уже по нескольку лет, а Петя Тарханов был новичком. Он еще только присматривался к тому, как его товарищи по оружию внаглую собирали дань с продавцов в палатках, с бабушек, торгующих со своего огорода, с проституток, работавших на улице.
В менты Тарханов пошел от безысходности. Отслужив положений срок пограничником в Бресте, Петя подался ловить удачу в Москву. Бывший сослуживец пристроил его в ОМОН, где обретался сам.
И надо же было такому случиться, что во время очередной операции, которую бойцы ОМОНа проводили в шикарном ресторане «Золотой век», Тарханов нос к носу столкнулся с Зоей. С этой статной, красивой женщиной он был шапочно знаком еще в Бресте в пору ее занятий челночным бизнесом. Теперь она стала хозяйкой «Золотого века».
Она сразу узнала Петю по пронзительно синим глазам в прорезях маски. После этой случайной встречи между ними завязался сумасшедший роман.
У Зои в жизни к тому времени было все, кроме настоящего мужика. А Петя показал себя в постели таким героем, что она и думать забыла о своем пожилом муже. Вскоре Тарханову нашлось местечко рядом с ней. Он начал работать в «Золотом веке» стриптизером, сводя с ума посетительниц ресторана.
Но потом все пошло наперекосяк. Сначала Зоин муж, застукав их вдвоем, покончил с собой. А чуть позже в Петю отчаянно влюбилась дочь Зои, Маринка. И он сдуру сбежал с ней в родную Самару. Но там взаимное ослепление молодых людей быстро прошло. Маринка с покаянием вернулась к обманутой матери. Петя выдержал в Самаре всего пару месяцев и тоже двинул в столицу. Не имея никакой профессии, бывший пограничник, бывший омоновец и бывший стриптизер стал служить в районном отделении милиции.
Осмотревшись на новом месте, Тарханов сделал упор на работу с шалавами — иногородними проститутками. Работа была ночная, не каждому по вкусу, но Пете бессонные ночи были нипочем. К тому же шалавы из ближнего зарубежья боялись ментов как огня. Они безропотно отдавали им трудно заработанные деньги, только бы их не выслали из Москвы. И не только деньги. Любую можно было трахнуть, хоть в одиночку, хоть хором.
Вот так, совмещая приятное с полезным, Петя Тарханов стал подкапливать деньги на заветную «Мазду».
Он не заметил, что из довольно славного провинциального парня превратился в циничного мерзавца. И если бы ему кто-нибудь об этом сказал, Тарханов бы очень удивился…
Этот сырой октябрьский вечер был таким унылым — хоть вешайся. Дождь монотонно барабанил по крыше милицейского «козлика».
— Кончайте курить, мужики! — сказал сидевший за рулем Сакеев. — Аж глаза ест!
— Холодно, зараза! — ответил Гурнов. — От дыма вроде теплее.
— Точно! — поддержал Петя Тарханов.
— Так поехали шалав возьмем, — предложил Сакеев. — Устроим им «черную субботу», а заодно и пошмонаем!
Идея понравилась, и желто-синий «козлик», поднимая фонтаны брызг, помчался к автовокзалу на Щелковском шоссе. На обычном месте под фонарем одиноко маячила только новенькая — Ксюша. Остальных успели разобрать клиенты. Но на троих и одной было достаточно. Только кинуть на пальцах, кто будет первым, и все дела.
Безмолвную Ксюшу зашвырнули в машину и поехали в отделение. Семен, который вел наблюдение из своего «Опеля», все прекрасно видел, но даже не дернулся. Вышло бы себе дороже, да и новенькой пора было узнать, что такое «черная суббота». За три месяца работы в Москве эта напасть ее чудом обходила. Конечно, ложиться за бесплатно под целую бригаду обычно пьяных ментов не сахар. Они к тому же отнимут все до рубля. Зато не выдворят из столицы в двадцать четыре часа.
В отделении для проформы у Ксюши потребовали документы. Но паспорт ее находился то ли у Семена, то ли у давно вернувшегося в Винницу Буряка, про которых в милиции нельзя было даже заикаться.
— А деньги у тебя есть? — спросил Гурнов.
— Откуда, дядечка? Я ж только вышла! — ответила Ксюша.
— Смотри, обыщем! — пригрозил Гурнов. — Из жопы вынем, если там спрятала.
— Пустая я. Честное слово!
— Пусть полы помоет, раз денег нет, — предложил Сакеев. — Вон как все засрано.
— Только тряпку с ведерком дайте, — торопливо сказала Ксюша.
— Это потом, — остановил ее Гурнов. — А сейчас давай раздевайся!
— Прямо здесь?
— Здесь, здесь, — сказал Сакеев. — Короче! Ксюша, вся дрожа, стянула с себя одежду.
— Сядь на стул! — приказал Гурнов. — И ноги раздвинь. Шире!
Вся троица долго разглядывала Ксюшу загоревшимися глазами.
— Ну я готов! — объявил Гурнов. — Не возражаете?
— Валяй! — усмехнулся Петя.
И начался кошмар.
— Ты смотри, а ей нравится! — заржал Сакеев, заметивший, что Ксюша, вопреки своему желанию, все больше поддается предательскому зову тела. — Вон как разошлась!
Он взялся за девушку следующим. Потом пришел черед Пети. За это время Гурнов успел отдохнуть, и все пошло по второму кругу. Затем для разнообразия попробовали сразу втроем.
Когда их силы иссякли, Гурнов брезгливо взглянул на распластанную Ксюшу и сказал строгим тоном:
— Хоть бы прикрылась. Ни стыда, ни совести. Тут три взрослых мужика, а она разлеглась голяком, как цыпленок-табака!
Сакеев и Петя расслабленно засмеялись.
Отпустили Ксюшу только под утро, заставив перед уходом вымыть полы.
Новенькая ментам понравилась. И с той поры «черные субботы» стали для нее обычным явлением. А в те дни, когда менты ее не трогали, они требовали от нее денег. Впрочем, как и от других. Как-то по пьянке Ксюшу ради потехи остригли наголо, и она стала похожа на порочного пацана.
Однажды, когда Ксюшу в очередной раз затаскивали в машину, за нее неожиданно вступился какой-то паренек, поджидавший свой автобус. Ему тут же заломили руки и пинками загнали в «козлик». А уж в отделении заступника отделали как надо. За финальной частью расправы заставили наблюдать Ксюшу.
— Смотри, шалава! — сказал Гурнов. — Сейчас мы твоему рыцарю «слоника» сделаем!
Арсенал милицейских пыток был обширен: «конвертик», «лягушка», «распятие Христа»… Но ничто не могло сравниться со «слоником». На голову парню натянули противогаз, и Сакеев стал сжимать шланг, отпуская его, когда парень совсем уж начинал задыхаться.
Потом Гурнов впрыснул в трубку слезоточивый газ из баллончика, и парня стошнило прямо в противогаз. Он едва не захлебнулся. Тогда противогаз стащили с головы и показали парню себя в зеркало.
— Видишь, что бывает, если оказывают сопротивление правоохранительным органам? — сказал Гурнов Ксюше, когда издевательство закончилось. — А теперь изобрази нам легкий минетик — и свободна!
Он неторопливо начал расстегивать ширинку. И тут на глаза Ксюше попался пистолет, болтавшийся на поясе Гурнова. Она рванула кобуру и быстрым движением выхватила пистолет.
От неожиданности Гурнов отпрянул и, зацепившись за стул, опрокинулся на пол. Сакеев и Петя замерли с вытаращенными глазами. Не целясь, Ксюша несколько раз нажала на курок. Пистолет не выстрелил. Она с ужасом посмотрела на него, не догадываясь, что оружие стоит на предохранителе.
Тарханов ударил ее первым. Удар был так силен, что Ксюша без сознания рухнула на пол. Но они продолжали бить ее, топтать сапогами, возить по полу.
— Стойте, мужики! — сказал Сакеев, задыхаясь. — Она, кажется, того… Спеклась.
Обмякшее тело Ксюши вывезли за кольцевую дорогу и бросили в кустах, не опасаясь, что ее могут опознать. Документов при ней не было, и никто искать ее не стал бы. Ну появится когда-нибудь в оперативных сводках еще один неопознанный труп. Мало ли их находят!..