— Вы — старший в группе, — донесся до него голос Диспетчера. — С вами пойдут Второй и Пятый.
Словно услышав эти слова, в комнату вошли два бойца и молча сели по обе стороны от Олейника.
С этой минуты они не оставляли его одного, будто приклеились. И это Олейнику очень не понравилось. Второй и Пятый больше походили на конвоиров, чем на подельников. А это могло означать только одно: Олейнику перестали доверять. Он, однако, ничем не выдал своего беспокойства.
На этот раз тщательно разрабатывать план акции не пришлось. Он был разработан кем-то другим. Роль простого исполнителя не устраивала Олейника, он к этому не привык. Но деваться было некуда. Это лишний раз подтверждало возникшее недоверие к супер-киллеру, и Олейник лихорадочно соображал, где он прокололся.
Случай с банкиром Басовым был не в счет. Диспетчер сам признал, что покушение сорвалось по вине других людей. Значит, Альшиц? Они заподозрили его в сговоре с журналисткой? С чего бы вдруг, когда весь город бурлил по поводу зверского убийства Евгении?
Олейник вспомнил, что второпях забыл обсудить с Альшиц одну весьма существенную деталь. Раз человек убит, значит, рано или поздно должны состояться его похороны. Подсовывать для этого чужой труп — уже из области фантастики. Значит, обман откроется.
Поскольку Олейник собирался немедленно исчезнуть, он даже не задумывался об этом. Но ситуация внезапно осложнилась. Получено новое задание, и два киллера — Второй и Пятый — не спускают с него глаз. Стало быть, провал неминуем.
Олейник обдумывал варианты спасения, готовясь к убийству бизнесмена Марьямова. Внезапная догадка осенила его буквально в последний момент.
Они сидели втроем, затаившись в придорожных кустах на крутом повороте Каширского шоссе. Сгущались сумерки. Редкие машины с включенным ближним светом проносились мимо. До появления «объекта» оставались считанные минуты. И Второй, маясь в ожидании, включил транзисторный приемник на волне «Эха Москвы». Олейник хотел сделать ему замечание, но замер, услышав голос ведущего, который сдержанно скорбным тоном сообщил, что похороны журналистки Евгении Альшиц состоятся завтра на Ваганьковском кладбище.
— Твоя крестница, — заметил Второй, усмехнувшись, и они переглянулись с Пятым как-то по-особенному.
Олейник похолодел. Он вдруг с ошеломляющей ясностью понял, что произошло. Журналистку убили по-настоящему Убили после того, как он, Олейник, ушел из ее квартиры. И сделали это бойцы из его мини-спецназа. Может быть, как раз Второй с Пятым. Значит, они уже тогда не доверяли ему. Теперь, после выполнения сегодняшнего задания, он, скорее всего, останется тут с пулей в затылке.
Олейник не успел ничего решить. Со стороны области появился маленький кортеж. Первым мчался черный джип с охранниками. Буквально в нескольких метрах за ним следовал приметный серебристый «Лексус» Марьямова-Сильвера.
Второй выключил радио.
— Он! — сказал Пятый.
— Вижу! — ответил Олейник и прицелился.
Джип пролетел мимо, обдав убийц горячим воздухом, и в следующее мгновение Олейник нажал кнопку специального прибора. Ни выстрела, ни взрыва не последовало. Бесшумный световой луч фонаря-полумиллионника в секунду выжег глаза водителю «Лексуса». Роскошный лимузин вильнул в сторону, врезался в бетонную опору столба и тут же взорвался. Джип с охранниками успел за это время умчаться далеко за поворот.
Трое киллеров подбежали к пылающим останкам «Лексуса». С первого взгляда было ясно, что никто в машине не мог уцелеть. Водителя выбросило через лобовое стекло, и его искалеченное тело повисло на ветвях деревьев. Сидевший сзади Марьямов-Сильвер со снесенным черепом остался в смятой машине.
— Уходим! Быстро! — скомандовал Олейник и прыгнул в сторону. Все решали мгновения. Олейник первым успел выхватить пистолет.
— Стоять! — рявкнул он. — Руки держать на виду!
— Да ты что, Первый? — растерянно спросил Второй.
— Не двигаться!
Пятый молчал. И это окончательно убедило Олейника, что у подельников был приказ прикончить его на месте.
— Не вышло у вас, пацаны, — хрипло сказал Олейник. — Так что извините.
Он щелкнул предохранителем.
— Погоди — взмолился Второй. — Ты не понял…
— Пасть закрой! — одернул его Пятый. — Тут каждый за себя. Пусть стреляет, падла!
Олейник едва не прозевал его прыжок. Раздался сухой треск выстрела, и Пятый, дернувшись, упал к ногам Олейника. Второй так и остался стоять с поднятыми руками.
Олейник без труда отобрал у него пистолет, спрятал за пазуху.
— Тебе все равно не жить, — тихо сказал Второй.
— Посмотрим, — ответил Олейник сквозь зубы. — За сколько же вы подрядились меня шлепнуть?
Второй молчал, опустив голову.
Издалека донесся шум мотора. Это возвращался джип с охраной.
— Шагай вперед! — приказал Олейник и двинулся за Вторым, держа его на мушке.
Метрах в пятистах на заброшенном проселке стоял неказистый старенький «Москвич». Олейник сел в него один. Второго он, пожалев, оставил в леске с простреленным коленом. Это давало какой-то запас времени. А Второй должен был выжить. Его ведь учили выживать в экстремальных ситуациях.
Машину Олейник бросил за два квартала до дома Марьямова-Сильвера.
На звонок дверь ему открыла стройная черноглазая девушка.
— Добрый вечер, — сказал Олейник. — Я от господина Марьямова. Он вам не звонил? Не предупреждал, что я заеду?
Черноглазая отрицательно качнула головой.
— Замотался, значит, — вздохнул Олейник. — У нас сейчас в конторе запарка. Он раньше утра не появится. А меня он за кассетой прислал. За видеокассетой.
Он делал и говорил сейчас то, что должны были сказать и сделать Второй и Пятый, прикончив его на Каширке. Олейник выпытал это все у Второго под дулом пистолета.
Девушка молча смотрела на киллера. Под обжигающим взглядом ее черных глаз Олейник почувствовал себя неуютно. Но больше сегодня убивать он не хотел.
Кассета ему, собственно, была ни к чему. Ее хотел получить заказчик. Но Олейник решил выяснить все до конца. Ему необходимо было узнать, за что он должен был заплатить собственной жизнью.
— Давайте поищем вместе, — сказал Олейник. — Вас как зовут?
Девушка не ответила.
— Я что, — спросил Олейник, силясь улыбнуться, — напугал вас?
Она опять промолчала. И только тут киллер сообразил, что девушка — немая. Но удивляться этому было некогда, время поджимало.
Уже не обращая внимания на девушку, он вошел в первую комнату. Полка с кассетами возле видеомагнитофона сразу бросалась в глаза. Он присел на корточки и стал перебирать кассеты.
Внезапно краем глаза Олейник уловил какое-то движение за спиной, но прозевал его. Что-то тяжелое обрушилось на него сверху…
Появление Тимура было для Жанны неожиданным ударом. Ее обман открылся. Впрочем, обмануть мужа ей не удалось и во время телефонного разговора с Хабаровском. Тимур почувствовал неладное, потому и прилетел на день раньше, бросив свой фестиваль.
Но, конечно же, то, что он теперь находился рядом, было настоящим счастьем. Только первые мгновения их встречи оказались неимоверно тяжелыми. Узнав, что случилось, побелевший Тимур с яростью выдохнул:
— Если с Ванечкой что-нибудь плохое случится, я…
Он не договорил.
— Что? — спросила Жанна. — Убьешь меня? Убей. Я все равно жить не смогу.
В ответ он крепко прижал ее к себе.
— Не сходи с ума, — прошептал Тимур, целуя жену. — Не сходи с ума, рыжая. Я вас в обиду не дам. И не бери больше в руки пистолет. Это не женское дело.
Он покосился на расколотое зеркало.
— Я хотела взять пистолет с собой на встречу с этими гадами, — сказала Жанна.
— Вовремя я приехал…
Тимур был потрясен, но держал себя в руках безупречно. Безумный план Жанны тут же подвергся корректировке.
— Мы поедем вместе, — сказал Тимур. — Ты за рулем. А я лягу сзади на пол между сиденьями. С пистолетом. И выскочу сразу, как только ты передашь им «куклу».
— Какую куклу?
— Не везти же им настоящие доллары. Нарежем газетной бумаги. Время еще есть.
Но случилось так, что времени у них оказалось немного. Едва они взялись за изготовление «куклы», как позвонили из больницы. Алиция Георгиевна все еще находилась в реанимации, но ее разрешили навестить в порядке исключения. У Жанны упало сердце. Ей показалось, что мать умирает.
Сломя голову они помчались в больницу.
Алиция Георгиевна лежала на высокой подушке вся какая-то прозрачная, словно тающая льдинка.
— Ну как ты, мамуля? — робко спросила Жанна.
— Ванечка… — прошелестела Алиция Георгиевна. — Ванечка нашелся?…
Жанна переглянулась с Тимуром и сказала успокаивающим тоном:
— Нашелся, нашелся. Это просто глупая шутка была. Я тебе все потом подробно расскажу.
Мать смотрела на нее недоверчиво.
— Жанна правду говорит, — подтвердил Тимур.
— Почему ко мне не привезли?… Завтра обязательно привезите. — Алиция Георгиевна утомленно закрыла глаза
— Конечно привезем, — сказала Жанна. — Только ты, мамуля, кончай нас пугать. Чтобы завтра была в полном порядке! Договорились?
— Договорились…
Бескровные губы Алиции Георгиевны тронула слабая улыбка.
Медсестра глазами показала, что посетителям пора уходить, и склонилась над больной.
Вернувшись домой, Жанна не могла избавиться от гнетущего ощущения, что, возможно, она видела мать живой в последний раз. Тимур, однако, не дал жене раскиснуть, заставив ее нарезать газеты по формату стодолларовых купюр. Но молчком заниматься этим тоже было невозможно.
— А с Сашей ты говорила? — спросил Тимур.
— С каким Сашей?
— С Сашей Ситновым. С охранником.
— А что он может знать? Он же заболел в тот день.
— Вот это-то и странно. Подозрительное совпадение, тебе не кажется?
— Я как-то об этом не подумала.
— Так он с тех пор не появлялся? И не звонил даже?
— Нет.