Смит бродил по месту приземления русского, поднимая и растирая в руке сорванный с одного из стволов мох, разглядывая сломанные сучья на молоденькой сосне (штурман явно прокатился по ее боку), пряча в кармане найденный брезентовый лоскут. Ничего вроде бы не случилось: налетал ветерок, потрескивали стволы, в воздухе плавал запах сосны, птицы перепархивали с дерева на дерево — но в Бесселе, сбивая и смущая его самого, по-прежнему горела и все никак не желала погаснуть красная лампочка под надписью «осторожно».
— Что-то не так? — спросил Ридли босса, задумчиво рассматривающего подобранную возле одного из камней карманную пуговицу с красноармейской звездочкой.
— Все в порядке, Билл. Все в полном порядке.
Не оказалось ни сумки, ни строп, ни вообще каких-либо следов пребывания штурмана, кроме лоскута и этой вот маленькой пуговицы. Выкурив еще одну сигарету, Смит счел нужным ознакомить спутников с частью своих размышлений.
— Судя по всему, клиент находится в полном здравии, — сказал Бессел, присаживаясь под деревом и приглашая дока и второго пилота к себе. — Дожидаться нас он не стал. Дальнейшие действия парня вполне предсказуемы — летчик спустился к реке и отправился вдоль берега вниз по течению. Ближайшее селение Майткон находится отсюда в сорока милях. При благоприятных условиях — а ему придется огибать два больших озера — не больше пяти дней пути. Следовательно, джентльмены, нам ничего не остается, как переместиться в Майткон. Само собой, патрульные облеты не помешают. Вот и все, — Бессел аккуратно сложил карту и засунул ее в одно из многочисленных отделений своего рюкзака. — Мы возвращаемся к самолету и пролетим над Тэш. Возможно, русского удастся обнаружить по ходу.
Все, вроде, теперь было ясно: если штурман готовился к побегу, он наверняка имеет с собой карту и оружие. Оставалось разгадать загадку с куском парашюта. Для чего беглецу понадобилось раскроить купол, развернуть кусок шелка, а затем его убрать? Ладно, решил Бессел, все выяснится, когда русский выйдет к Майткону. В том, что он рано или поздно окажется там, если ранее не будет обнаружен «грумманом» с воздуха, лейтенант был уверен.
Смит попросил Ридли и Триппа самым внимательным образом прочесать окрестности склона.
— Наша задача — по возможности найти кусок парашюта. Часть купола вполне может быть забросана ветками или просто свернута и оставлена поблизости. Доктор, сделайте полукруг чуть пониже. Вы, Ридли, обойдите склон посередке — между мной и доком. Я еще раз здесь все осмотрю.
Крик углубившегося в ельник Ридли подтвердил: интуиция, шепнувшая Бесселу о некой опасности, имела на то весомые основания. Не успел Ридли позвать еще раз, Бессел уже оказался возле него. Сзади шумно дышал, с треском и руганью продираясь сквозь подлесок, доктор.
Перед тремя американцами раскинулась небольшая, вырубленная в ельнике квадратная делянка: посередине возвышался срубленный из сосны помост с деревянным коробом. Крышка короба была отодвинута — Бессел разглядел свесившуюся из него медвежью шкуру. Еще одна шкура валялась на земле. На четыре жерди по сторонам помоста были насажены медвежьи черепа: пустые глазницы придавали им зловещий, даже какой-то живой вид. Но явно не это испугало пилота.
— Мертвец, босс! — указывал Ридли на темный куль за помостом.
Человек был разорван и обезглавлен. Над двумя кусками мяса — все, что осталось от рук — роились мухи. Невдалеке от туловища оскалилась наполовину обглоданная человеческая голова: скальп содран, ветер развевает на нем пряди волос.
— Черт подери, босс, — отворачивался пилот от невыносимого зрелища, в то время как Смит с Триппом внимательно осматривали находку.
Что можно было сказать совершенно точно — это был не русский штурман. На покойнике оказалась куртка с капюшоном: такие куртки носят на Аляске рыбаки и охотники. Штаны из плотной ткани заправлены в сапоги. С помощью дока Бессел перевернул тело, на шее которого уже копошились опарыши, и внимательно осмотрел. Затем снял с шеи убитого кожаную нитку с крестиком. И поднялся с корточек. Под ногами ошеломленного Ридли хрустнул патронташ: как выяснилось, совершенно пустой.
— Поищите ружье, Ридли, — попросил его Смит.
Пилот послушно выполнил просьбу — впрочем, ничего не обнаружил и вынужден был развести руками.
— Что это значит? — спрашивал Трипп, показывая на помост с кольями.
— Мне не до лекции по этнографии, — ответил Бессел, — тем не менее постараюсь вас просветить. Видите ли, человеческое суеверие — довольно прилипчивая штука. Алеуты — христиане, но кое-что осталось и от прежних поверий. Судя по всему, местные аборигены имеют обыкновение поклоняться медвежьим черепам, более того, делать им кое-какие подношения… Я имею ввиду шкуры.
— Почему вы думаете, что это именно алеуты?
— Крест не католический, — сказал Бессел, еще раз осматривая нитку.
— Вы католик? — спросил доктор.
— Нет, протестант. А вот алеуты исповедуют православие.
— И откуда они взялись? — недоумевал док. — Насколько мне известно, долина Тэш и все, что к ней прилегает, — земли атапасков.
— О, это особая история, — отвечал лейтенант.
— Бога ради, босс, можно мне подождать вас там, на поляне? — взмолился Ридли, перебивая его. — Запах невыносим!
— Идите, Ридли! Мне продолжать?
— Пожалуй, не стоит, лейтенант, — ответил доктор. — Здесь действительно скверно пахнет.
— И тем не менее мы все же ненадолго задержимся. На ваш взгляд, сколько прошло времени с тех пор, как данный мистер превратился в мертвеца?
— Я не такой уж большой специалист по покойникам, но судя по виду, два дня — не более.
— Он здорово пропах, — не согласился Бессел.
— Приплюсуйте сюда дневную жару.
— Два дня, — пробормотал Смит задумчиво. По-прежнему не обращая внимания на мух и запах, он разглядывал тело. Грудь покойника была залита кровью, которая спеклась на куртке огромным пятном.
— Странная происходит катавасия, лейтенант, — признался доктор, зажимая нос. — Что-то тут не так. Кажется, вы засунули в мой рюкзак еще и саперную лопатку. Думаю, стоит отдать этому бедолаге последний долг…
— Нет смысла его хоронить, — спокойно сказал Бессел. — Гризли доберутся до этого места, как только мы покинем его.
Молча они поднялись на поляну.
— Ридли! — позвал Смит, оглядевшись.
— Ридли! — закричал он, когда прошло уже пять минут. — Где вы там прячетесь?
Склон жил своей жизнью: совсем недалеко от них трещало от дроби дятла сухое дерево, гулял ветер, поскрипывали стволы…
Неторопливого Бесси и явно не находящегося в хорошем настроении доктора ожидал еще один сюрприз — второй пилот Билл Ридли словно в воздухе растворился.
XV
Неудивительно, что янки не нашли парашют — днем ранее до места приземления штурмана добрались два измученных «суворовца»: собачье чутье майора вывело их прямо на купол. Но радость Крушицкого тут же и померкла. Придавленный камнями неровно раскроенный кусок шелка да моток обрезанных строп — вот и все, что удалось обнаружить. Самым тщательным образом исследовав поляну, проползав ее чуть ли не на коленях и выяснив, что от сумки не осталось и следа, майор погрузился в думы. Итак, Демьянов был жив, и судя по тяжелым булыжникам, которые он положил на материю, еще как жив — но не остался ждать помощи! То, что штурман сбежал, — в этом у особиста не было уже никакого сомнения. Тщательно продумавший свой побег Демьянов двигается сейчас в покрытой камышами долине вдоль реки Тэш, которая, пробивая собой два озера, в конце концов должна вывести дезертира к Майткону, селению на трех Северных озерах. Крушицкий настолько уверился в том, что имеет дело с предателем, что даже не стал задумываться, для чего сбежавшим подлецом был оставлен парашютный кусок.
Распроклятый ливень и не думал прекращаться. Следопыты прислонились к стволу ели, лапы которой хоть как-то защищали от льющейся с небес воды. Вася поглядывал на представителя «органов» с плохо скрываемым пессимизмом: судя по виду последнего, дело приобретало совсем скверный оборот. Глаза Крушицкого впали, и без того тонкие губы превратились в посиневшие нитки. Временами он жадно хватал ртом воздух, словно старался насытиться, — плохой знак! Куртка и гимнастерка особиста порвались — результат постоянного прижимания к камням при штурме двух почти отвесных склонов. Впрочем, комбинезон Чиваркина выглядел немногим лучше. Что касается обуви, майорские кирзачи еще как-то выдержали марш-бросок (хотя, судя по всему, песенка их была спета), но на свои ботинки Чиваркин даже боялся смотреть.
Отдыхали недолго. Хлеб в вещмешках сделался сырой массой: съесть эту липкую кашицу их заставил лишь голод. Затем Крушицкий решил избавиться от куска парашюта. Где особист зарыл его, летчик не интересовался: он дремал, откинув на ствол голову, не обращая внимания на склеившую волосы смолу.
— Слушай сюда, капитан, — прохрипел Крушицкий, вернувшись, — слушай меня внимательно… Мы должны нагнать твоего дружка. Обязаны, понял? А теперь посмотри…
И сунул под нос Васе расползшуюся мокрую карту:
— Демьянов рванул к берегу, больше ему с этого склона деться некуда. У нас с тобой остался шанс. Сделаем плот. Сплавимся вниз, перехватим штурмана у Майткона.
— Не пойдет он к реке, — устало ответил Чиваркин. — Он на хребет полезет, на самую верхотуру, чтобы перевалить на южный склон, а оттуда спуститься к Хэви-Литтл.
— Почему? — вскинулся особист.
— Да потому, что дурак, — с тоской произнес Вася.
— Дурак не дурак, а сообразил сбежать. Сделаем, как я сказал, — зло ответил майор. — И точка.
И вот здесь что-то произошло совсем рядом с ними, а вот что — никто из них не понял. Оба насторожились — и было отчего вскинуть головы! Лес — штука странная: вроде бы все в порядке, царит в пространстве природная невозмутимость (набегающий ветер не в счет), но вот только вдруг что-то хрустнет, щелкнет, затрещит и словно вздохнет, прошуршав по хвое и мху, — и любой человек, услышавший странный звук, мгновенно оглядывается. Всякое начинает казаться даже самому отъявленному атеисту, невольно вздрагивает он, высматривая в массе стволов и ветвей источник тревоги, напрягается в поисках зверя или, хуже того, какой-нибудь потусторонней нечисти. И после долго в любом скрипе и шорохе мерещится ему чертовщина.