– В Америку.
– Одобряю ваш выбор.
Инспектор одел шляпу и, пожав руку поляку, добавил, открывая дверь на улицу:
– Только берегитесь, там много фениев, а эти сумасшедшие ирландцы ненавидят англичан.
Когда инспектор Абберлайн ушел, Фаберовский бросился к столу и на чистом листе бумаги написал карандашом:
«Мистеру Кимбеллу.
С благодарностью,
В случае, если полиция будет интересоваться у Вас, посещали ли мы Ваше заведение 21 сентября с.г., подтвердите, что я и мой русский друг, довольно высокий, лет тридцати с небольшим, плотный, сидели у Вас почти с открытия до семи часов вечера в компании с чернявой молодой еврейкой, как всегда,
Фаберовский»
Затем он запечатал послание сургучом и позвал Розмари.
– Мистер Фейберовски, этот джентльмен из полиции? – спросила она.
– Разве ты запамятовала, что еще твой покойный отец запретил задавать мне такие вопросы? – Фаберовский протянул служанке конверт и, изъяв из кармана мелочь, отсчитал шиллинг. – Отправь это с посыльным в обеденные залы Симпсона на Стрэнде. А мне необходимо сейчас отлучиться по делам.
Уайтчепл в состоянии лихорадочного волнения. К вечеру тревога усилилась, так как распространились слухи о дальнейших угрозах. После 20 часов улицы почти пустынны. Столичная полиция направила дополнительные отряды констеблей в штатском, полиция Сити более чем вдвое увеличила число патрулей. Особенно хорошо патрулируются парки. На улице множество патрулей комитета бдительности в бесшумных ботинках. Убийцу очень боятся, но обещанная награда толкает к действиям.
Вечером Ласку необходимо вызвать полицию с целью слежки за Конроем, который бродил вокруг с целью зарезать Ласка. После интервью с констеблем и детектив-сержантом, вопрос, как посчитали, достаточной важности, чтобы претендовать на посещение инспектора с Бетнал-Грин, и в 22:3 °Cпратлинг нанес визит к мистеру Ласку и выслушал его заявление.
После встречи со Спратлингом Фаберовский едет в Уайтчепл к ирландцам и объявляет им, что все попытки наладить работы должны быть прекращены. В ответ они говорят, что взорвут его вместе с его домом (это вызывает у Фаберовского подозрения, что они все-таки вытащили динамит из пустого дома на Дьюк-стрит) или в крайнем случае выдадут полиции Васильева, если он не будет продолжать дело с мастерской. Они обещают, что Тамулти выплатит деньги, как только возобновится мастерская (они еще не знают, что Тамулти убежал в Ливерпуль). Фаберовский их просвещает, но это их не останавливает.
Глава 60
Прекрасная погода. Гнетущее напряжение спало. Множество людей посетило район убийства.
Джордж Ласк пишет в Министерство внутренних дел, требуя прощения сообщникам.
Туда же приходит письмо Леграна о состоянии дел и о том, что он слышал, будто какой-то русский сошел с ума на Бетти-стрит, узнав о двойном убийстве.
Бут-стрит. Конрой сообщает Даффи о том, что пытался зарезать Ласка, и что теперь его дом охраняет констебль. «Мало того, что мы не можем проникнуть в дом за динамитом, чтобы вытащить его, из-за того, что за нами следят, так ты еще провоцируешь их обратиться в полицию. Нас просто посадят и все!» Тут в дом заявляются детективы для обыска. Они подозрительно присматриваются к ирландцам, затем предлагают взглянуть на фотографии.
Конрою сильно достается и он попадает в Лондонский госпиталь.
Глава 61
Историю о посещении Ласка ирландцем публикует «Дейли Телеграф».
Репортер «Ивнинг Ньюс» пытается распросить Леви и остается под впечатлением, что тот знает больше, чем говорит.
Артемию Ивановичу приходит письмо от Рачковского, что Продеус сошел с ума и поехал в Лондон, жениться на твоей невесте. Тебя считает главным конкурентом. Поэтому Артемий Иванович страшно боится Продеуса.
День рождения Эстер. Приглашены поляк и Артемий Иванович. Фаберовский не хочет ехать из-за Артемия Ивановича. Говорит по телефону, что у него приступ радикулита. Артемий Иванович ведет себя у Смитов очень прилично, но само его присутствие вызывает конфликт между доктором, Пенелопой и Эстер. На дне рождения присутствует Андерсон, которому доктор излагает свою теорию о тайном обществе. Полиция потому ничего не может найти, что это не один человек, но целая организация. Из-за этого начинается ссора. Андерсон высмеивает доктора Смита. Доктор Смит решает во что бы то ни стало доказать свою правоту о причастности поляка к убийствам, для чего нанять частных детективов. Пенелопа, хлопнув дверью, едет к поляку. Артемий Иванович, струсив, тоже сбегает на Эбби-роуд, предварительно договорившись с Эстер встретиться на следующий день утром в Гайд-парке. На Эбби-роуд разговоры о радикулите и рецепты от него. Этот разговор примиряет Пенелопу с Артемием Ивановичем. Гримбл провозглашает свою идею о найме женщин в качестве приманки, чем наводит дам на мысли о поездке в Уайтчепл.
ТЕЛЕГРАММА РАЧКОВСКОГО – ФАБЕРОВСКОМУ
Деньги будете получать вы. Подробные инструкции о деле у Гурина.
Артемию Ивановичу Рачковский прислал телеграмму насчет того, чтобы тот сам следил за Васильевым или даже убивал, а то находящийся в Лондоне Продеус убьет его вместо агента, т. к. Монро очень рассердился.
ТЕЛЕГРАММА ФАБЕРОВСКОГО – ВЛАДИМИРОВУ
Необходимо встретиться. Жду завтра в восемь утра у лодочной станции.
Фаберовский
Глава 62
В восемь утра Артемий Иванович встретился с Фаберовским в Гайд-парке у лодочной станции на берегу Серпентайна. Холодный туман стлался по дорожкам, густая изморозь покрывала траву. Садовники уже смели всю успевшую нападать с прошлого утра увядшую желто-красную листву в кучи и теперь сладковатый дым от тлеющих листьев распространился по всему парку, мешаясь с туманом и навевая осеннюю тоску на всех, кого занесло сюда в этот ранний час.
– Вчера меня посетил инспектор Абберлайн собственной персоной, – сказал Фаберовский, меланхолично шевеля тростью гравий на дорожке.
– И что же он хотел-с?
– Доктор Смит накляузничал Андерсону. Абберлайн пытался установить мое алиби.
– Ну и как?
– Установил. Я дал ему некоторые возможности проверить мои утверждения, после чего он должен отстать от нас.
– Я украшу этого доктора Смита такими ветвистыми рогами, каких еще свет не видывал! – потрясая в воздухе тросточкой, яростно крикнул Артемий Иванович.
– Кстати! – сказал Фаберовский, оставив свое занятие и обратив к Владимирову лицо. – Не желает ли пан прямо сейчас повторить свой подвиг недельной давности с купанием в Серпентайне?
– Холодно, – поежился Артемий Иванович, взглянув на плавающие в воде листья.
– Может быть пан Артемий хотя бы вспомнит что-то?
Владимиров уставился на противоположный берег, в летний сезон по утрам и вечерам открывавшийся для купания, и почесал затылок.
– Помню, что мы туда приехали, – сказал он.
– Откуда пану знать, где в Гайд-парке купаются?
– Мне Пенюшка показала. Сам бы я ни за что не нашел.
– Ну, а дальше?
– Дальше не помню. С этого берега приплыл городовой на лодке.
– Мы будем встречаться с паном здесь в парке каждое утро, пока он не вспомнит. А пока перейдем к делу. Пан помнит Оструга?
– Оструга помню! – обрадовался Артемий Иванович.
– Оструга он помнит, а что неделю назад вытворял – не помнит!
– Нет, нет, вы не подумайте чего. Я с Остругом в Серпентайне не купался.
– Так вот, Абберлайн намерен сесть на хвост Остругу. Весь вечер после ухода Абберлайна мне пришлось потратить на то, чтобы разыскать Оструга и предупредить о том, что его разыскивает полиция. Мне пришлось потратиться на разъезды по Лондону.
– Так вы же, наверное, ездили с Батчелором на своем экипаже!
– Даже если бы и ездил. А овес?
– А кому нужен овес? – искренне изумился Артемий Иванович. – На овсянку Батчелору?
– Овсом кормят лошадей!
– Овсом вот вы Батчелора кормите, а к Леви вы его послали?
– Посылал. Вчера вечером в «Ивнинг Ньюс» даже опубликовали интервью с Харрисом, одним из трех свидетелей с Майтр-сквер. Харрис заявил, что Лавенде не мог видеть убийц в лицо. Видимо, сам Леви увернулся от интервью. Быть может, так и лучше: английская фамилия вызывает больше доверия.
– Вот ведь жидовская натура, – проворчал Артемий Иванович.
– Между прочим, вчера утром в Риджентс-парке испытывали псов, о которых говорила миссис Реддифорд.
– У нас под Псковом в деревне поп соседской девке свидание в саду назначил, когда ее уже замуж сговорили, – сказал Артемий Иванович, думая о своем. – Так кобель жениховский след через два дня взял да во время литургии попа за задницу и укусил. Кровь пролилась, вот и пришлось в боковой придел алтарь переносить. Так в нем до сих пор, наверное, и служат.
– Я наводил справки, – невесело продолжил Фаберовский, прислушиваясь к лошадиному ржанию, донесшемуся откуда-то из тумана со стороны лугов. – Псов два, принадлежат они мистеру Брафу со Скарборо. Оба они ищейки, одного зовут Чемпион Барнаби, он известен по выставкам, а другого – Барго, он на два года младше. Миссис Реддифорд утверждает, что пробы в Риджентс-парке прошли удачно. Псы преследовали на расстоянии мили молодого человека, которому был дан старт на пятнадцать минут раньше.
Фаберовский отвлек внимание Владимирова от осмотра не пострадавших, к счастью, штанов и вернул его мысли к насущным проблемам.
– Если пан Артемий не помнит, что он вытворял тут в парке с моей будущей невестой, то может быть он вспомнит хотя бы, для чего заставил меня покинуть теплую постель в такую рань?
– Я заезжал в консульство и читал там последнее письмо Рачковского, – сообщил Артемий Иванович. – Он требует, чтобы мы совершили еще одно убийство, связанное с нигилистами: одно из них где-нибудь не очень далеко от Бернер-стрит, а другое поблизости Большой залы собраний на Майл-Энд-роуд. Полицию известить письмом.