олиции Сити:
– Тем детективам, что работают в Сити, не приходится рисковать своей задницей.
– О, они же у нас интеллектуалы! – Пинхорн зло сплюнул. – Они преуспели в обнаружении любовника Эддоуз! Целую неделю они разыскивали его, а великие сыщики Хант с Халсом даже узнали, что тот получал пенсию от 18-го Королевского Ирландского полка под чужим именем как бывший сержант-квартирмейстер. И это все! Любовник не читал газет, но, на их счастье, кто-то сказал ему, что детективы из Сити справлялись о нем и сегодня в полдень он сам пришел к Ханту в полицейское управление на Олд-Джури вместе со своими двумя сыновьями.
Поляк вспомнил, что как раз сейчас Скуибби с подручными лупцует загадочного Проджера неподалеку от Олд-Джури, и намекнул инспектору Пинхорну, что не прочь выпить чаю в его компании.
– Ночи ныне больно холодные для прогулок, – сказал Скуибби, выглядывая из-за колонны церкви Св. Олафа и дыша на озябшие руки.
Два его приятеля, мерзнувшие рядом, согласно закивали. Плотный туман заволок улицы, только с вокзала Фенчерч-стрит доносились свистки маневрового паровоза, потрескивание петард и гудки туманных рожков.
– Скуибби! Ты этого мерзавца Оструга возьми с собой как-нибудь, – сказал один, выдыхая вместе со словами клубы пара, перемешанного с табачным дымом и перегаром.
– Он вечно сговорит нас на какое-нибудь дело, мы потом мерзни да шишки получай, а он сидит себе дома да ждет своей доли за нашу работу, – проворчал второй.
– Тише! – прикрикнул на них Скуибби. – Кто-то идет.
Из тумана в свет фонарей перед портиком церкви выплыла коренастая фигура в длинном ольстере с капюшоном.
– Эй, мистер, – окликнул прохожего Скуибби, сделав знак своим не показываться ему на глаза. – Покажи-ка свою рожу. Шрам над правой бровью – значит ты ко мне. Ха, мистер Проджер!
– Скуибби, Скуибби, – раздался из-за колоны громкий шепот. – А он нам не навешает?
– Давай сюда письмо! – грубо сказал Скуибби, схватив Проджера за воротник пальто.
К удивлению громилы, письма он не получил. Зато он сразу же получил от мистера Проджера кулаком в морду и отлетел к самым колоннам.
– Наших бьют! – раздался голос из-за колонны, но никто не появился и Проджеру пришлось самому зайти за колонну.
Нападавшие яростно отбивались, но длинные обезьяньи руки валлийца легко пробивали некрепкую защиту обескровленных джином и ежедневной борьбой за существование бриттов, покрывая и без того посиневшие на холоде лица отвратительными синяками.
– Я, джентльмены, – говорил с придыханием Проджер при каждом новом ударе, – был чемпионом своего полка по боксу. А шрам получил в сражении с махдистами в Египте!
Лицо у Проджера раскраснелось и веснушки пропали.
– Так что вы не получите от меня ничего. А мистеру Фейберовски скажите, что за сегодняшнее я разобью ему морду еще почище, чем вам! И не только за то, что он подослал ко мне таких ублюдков, но и за всех несчастных женщин, которых он выпотрошил в Уайтчепле!
Подобрав булыжник на мостовой, Скуибби осторожно стал подкрадываться сзади к Проджеру, который работал, как паровая молотилка.
– Убили, убили! – плаксиво закричал, захлебываясь кровью из свернутого набок носа, один из противников валлийца. – Гадина!
Второй, окончательно потеряв боевой дух, упал на колени и закрыл голову руками. Прождер торжествующе согнул руки в локтях, демонстрируя свои бицепсы воображаемым зрителям вокруг ринга, и обернулся назад, чтобы напоследок расправиться с главарем. Брошенный Скуиббом булыжник отскочил от его лба и упал к ногам. Следом рухнул и сам Проджер, глухо стукнувшись затылком о мостовую.
Побитые громилы стали собираться к поверженному врагу. Начался дележ добычи. Как главарь и как наиболее уцелевший в драке, Скуибби получил письмо Фаберовского, ольстер с капюшоном, одиннадцать шиллингов три пенса наличными, часы, сувенир в виде писающего мальчика со штопором на причинном месте и билет на омнибус до Фенчерч-стрит. Остальным он отдал пустой бумажник, свисток для вызывания кэбов и оловянный портсигар с одной сигаретой.
В разгар споров Проджер вдруг открыл глаза и внятно произнес, глядя Скуиббу в лицо:
– Доставьте меня к доктору Смиту. Он живет на Харли-стрит. Я вам заплачу.
– Конечно, сэр, – сказал Скуибби, облизывая разбитые в кровь губы. – Разве мы можем бросить такого достойного джентльмена в беде. Отнесите его куда он просит, друзья. То, что он заплатит – ваше.
– Я так и думал, что вы настоящий врач! – сказал Оструг, когда слуга ввел его в кабинет доктора Смита. – Такими палочками у нас в больнице измеряли плотность мочи.
Доктор Смит, сидевший за столом и помешивавший чай стеклянным уринометром, смущенно пожал плечами:
– Подумаешь, я им давно не пользуюсь. Зато я уверен, что прислуга не разбавляет мне чай и молоко водою. Что вам угодно?
– Я пришел к вам как доктор к доктору, – сообщил Оструг, приветливо улыбаясь.
– А где вы изволите практиковать?
– В Суррейской психиатрической лечебнице.
Оструг достал из-за пазухи своего мопса и водрузил на стол между аптечных склянок. – Посиди здесь, Байрон.
Доктор Смит неприязненно покосился на обнюхивавшуюся кругом собаку, которая, словно микроскопический слон, вертелась между стеклянных колб и пузырьков, норовя своротить их всех на пол.
– Я не имею дел с бедными пациентами вне Лондонского госпиталя и больницы грудных болезней. И предупреждаю вас, что мои визиты дорого стоят. Среди моих пациентов есть высокопоставленные люди! Например, доктор Андерсон, новый глава Департамента уголовных расследований Скотланд-Ярда.
– Я пришел к вам именно потому, что хочу основать чрезвычайно выгодное дело, – сказал Оструг, привычным взглядом опытного наводчика окидывая кабинет и задержавшись на миг на гипсовом бюсте Эскулапа, возвышавшемся на бюро. – Я намерен пригласить вас в качестве компаньона.
– Я не намерен заниматься сомнительными делами, – отрезал Смит. – И уберите свою отвратительную собаку со стола.
– О, доктор! – с воодушевлением воскликнул Оструг, пропустив слова доктора мимо ушей. – Это гениальный проект!
Он в задумчивости обвел глазами кабинет, пытаясь отыскать источник вдохновения и остановился на клистирной трубке, плававшей в банке с антисептическим раствором.
– Хвосты!
– Какие хвосты? – опешил доктор.
– Видите ли, – плавно начал Оструг. – На эту идею меня навела одна дама в Лондонском госпитале. Однажды, увидев моего любимого Байрона, которого принесли ко мне на свидание, она потребовала, чтобы я пришил ей крысиный хвост. Спросите у вашей жены, она наверняка следит за развитием моды. Турнюры уменьшаются, через год они вообще исчезнут. Чем же украшать женщинам себя сзади?
Доктор недоуменно молчал. Оструг лихорадочно искал глазами сейф, понимая, что его вот-вот могут вышвырнуть вон. Однако доктор не торопился.
– Не знаете?! – Оструг торжествующе улыбнулся, подняв вверх указательный палец. – Никто пока не знает. Но мы должны смотреть вперед. Не может же Виндзорская Вдова жить вечно! Если принц Уэльский оправдает надежды, мода раскрепостится. Руки оголятся до локтя, юбки станут выше щиколотки. А теперь посмотрите, – Оструг достал из банки клистирную трубку, брезгливо стряхнул с нее капли раствора и приложил к собственному заду. – Вот чего не хватает лучшей половине человечества!
– Вы правы, женщины настоящие мартышки, – согласился с мошенником доктор Смит.
– Представьте, что мы вводим в моду хвосты. Крысиные хвосты, потому что они больше всего похожи на человечьи. Настанет эпоха новых вечерних платьев – открытые руки, открытые шеи, открытые хвосты. Как украсят женщин романтические розовые бантики на обнаженных хвостиках! Для улицы и непогоды – хвосты в изящных футлярах.
– Эстер! – позвал доктор, которого, как ни странно, болтовня Оструга привела в хорошее расположение духа. – Послушай, что несет этот джентльмен, называющий себя врачом! Ты хотела бы, чтобы он пришил тебе прямо к телу длинный крысиный хвост?
– Фу, крысиный! – фыркнула миссис Смит. – Я предпочла бы что-нибудь покрасивее – хвост пантеры или соболя… И зачем его пришивать ко мне, если можно пришить его к платью?
– Ты так полагаешь? – несколько растерянно спросил доктор. – И ты не находишь это глупым?
– Напротив, пушистый хвост так пошел бы к фехтовальному костюму…
– Спасибо, Эстер, можешь идти, – доктор Смит указал на дверь.
– И все-таки я настаиваю на крысиных хвостах, – сказал Оструг, едва миссис Смит покинула кабинет. – Они значительно дешевле, их импорт поначалу не будет облагаться пошлиной и они должны лучше приживаться. А если доктор Смит думает, что я собираюсь дурить его, то я готов сейчас же внести свою долю, – Оструг достал из-за пазухи мешок и положил его на стол. – Здесь семьсот гиней.
– …? – Доктор Смит уважительно дотронулся до мешочка.
– Я предлагаю основать компанию по импорту крысиных хвостов из Австралии, у сумчатых крыс они длиннее и доброкачественней. У меня есть человек во Франции, который имеет хорошие связи среди австралийских и тасманийских крысоловов. У меня – средства и хвосты, у вас – репутация и имя. Благодаря вашим знакомствам в высоких кругах мы можем установить новую моду и делать большие деньги.
«Человек он ненормальный, но со связями, – подумал доктор Смит. – За краснуху я получаю полгинеи, за один сумчатый хвост можно выручить никак не меньше пяти гиней. Да еще гинея за карболку и бинты.»
– Мне начинает нравится ваша идея, – сказал он вслух. – Мы можем запатентовать наше изобретение и продавать эти патенты косметическим и галантерейным фирмам еще до широкого распространения новой моды.
– Конечно, сразу же начнутся подделки, – сказал Оструг, – и модницы станут носить фальшивые хвосты. Но с наступлением курортного сезона ситуация изменится. Очаровательным купальщицам будет невозможно выставлять на всеобщее обозрение фальшивые хвосты. Это будет еще более уродливо, чем намокшая ватная грудь под купальным костюмом!