– Ну хорошо, я сам схожу за полицией, – поляк вышел на улицу, нашел констебля и отправил его в участок.
– А если они придут сюда и сразу арестуют?
– Успокойтесь, пан, если вы спрячетесь под кровать и будете сидеть там тихо, вас никто не заметит.
– Нет, этого я не могу. Это слишком унизительно.
– Тогда молча молитесь своему русскому Авосю. Может, мимо пана и пронесет.
Им пришлось ждать полицию довольно долго. Наконец в сопровождении хмурого сержанта прибыл участковый инспектор в мундире и в форменной кепке, для солидности надвинутой на лоб.
– Мне сказали, что только что в этом доме на вас произошло нападение, – заявил инспектор.
– Вы можете увидеть над камином отверстия от пуль. На мое счастье у меня в гостях был мой друг, мистер Гурин. Мы отбили нападение, хотя нам и пришлось превратить дверь из гостиной в коридор в форменное решето.
– Да, дельце… – задумчиво промычал инспектор, подходя к камину и поколупав пальцем выбоину в стене, оставленную револьверной пулей. – Покушение на убийство.
– К счастью, оно не закончилось убийством, – сказал Фаберовский. – Иначе вашим коллегам из отдела уголовных расследований прибавилось бы работы: выяснять, кто же сподобился наделать во мне дырок.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Я частный детектив и у меня довольно много врагов, инспектор, так что это мог сделать любой из них. Я сам проведу расследование и уже затем предоставлю улики полиции. Мне не хотелось бы огласки, а если этим инцидентом расследованием займетесь вы, сведения о нем непременно проникнут в газеты. Вы курите? – Фаберовский подвинул инспектору коробку с сигаретами и как бы невзначай вложил в крышку золотую монету. – Столичной полиции в свете совершенно неприличной кампании, устроенной газетами против сил правопорядка из-за Уайтчеплских убийств, тоже не нужен лишний повод для обвинения в ее неспособности защитить граждан от уголовного беспредела. Но я прошу составить протокол о происшедшем, чтобы в случае, если у меня возникнут обоснованные подозрения или покушение повторится, сегодняшний инцидент можно было бы приобщить к делу.
– Может быть вы хотите нанять констебля для охраны вашего дома? – поинтересовался инспектор, взяв из коробки только соверен и пряча его в карман.
– Спасибо, я справлюсь сам, – Фаберовский положил перед инспектором перо и лист бумаги для протокола, который он надеялся использовать как мощное оружие против доктора Смита. – Пока я не намерен никому предъявлять обвинение.
Полицейский ушел и Фаберовский разрешил Розмари прибрать после набега в гостиной. Она пошла на кухню за шваброй, когда в коридоре скрипнула входная дверь и кто-то крикнул:
– Не стреляйте, мистер Фейберовский! Я не причиню вам вреда.
Фаберовский стрелять не стал, но курок у револьвера на всякий случай взвел. В гостиную вошел тот самый пожилой еврей с красным носом, который не далее как полчаса назад вместе со своим напарником устраивал тут покушение.
– Я узнал вас, – сказал еврей. – Только вы были тогда не Фейберовски, а Леливой де Спальским. Вы помните меня?
– Палить будете? – спросил Артемий Иванович, высовывая голову из-под стола.
– Нет, вы же видите, что у меня в руках нет оружия.
– Ну, я все-таки посижу там. – Артемий Иванович с кряхтением залез обратно. – Рози, ты не подашь мне вазу с фруктами?
– Я – Натан Друскович, – представился еврей. – Вас, мистер Фейберовски, лет десять назад привел ко мне мой приятель, Чарльз Диббл, чтобы я устроил вас иностранным агентом в Третье отделение к генералу Селиверстову.
– А чего это вы про Селиверстова говорите? – заинтересовался Артемий Иванович, ухватив из потока чужой речи знакомое слово, и появился из-под стола.
– Мы говорим о пиратах и о знаменитом капитане Сильвере-с-Островов.
Удовлетворившись таким странным объяснением, Владимиров стянул со стола бутылку и сполз обратно.
– Если бы я знал, что Фейберовски, которого меня попросили убить – это вы, я бы ни за что не взялся за это дело, – сказал Друскович. – Хорошо что я вас узнал!
– Это действительно хорошо, – согласился с ним поляк.
– Как поживает Чарли Диббл?
– Он погиб в апреле этого года.
– Какая жалость. Он был прекрасным сыщиком. Мы с Чарли Дибблом вместе работали в полиции, пока я не погорел на скандале с тотализатором и меня не вышвырнули из Скотланд-Ярда. Я ничего не знал о его смерти. Ой вей, – всплеснул руками Друскович. – У него же была дочка, совсем маленькая девочка лет семи!
– Вот она, – Фаберовский показал на девушку, которая пыталась шваброй протереть пол под столом, а Артемий Иванович огрызался, рычал и щелкал зубами, не желая покидать свое убежище. – Мисс Розмари Диббл.
– Девочка моя, мы же могли тебя застрелить! – вскричал Друскович, хватаясь за голову.
– Кто вас нанял, мистер Друскович? – спросил поляк, предлагая бывшему полицейскому стул.
– Некий мистер Проджер, – ответил тот. – Нас познакомил доктор Смит из Лондонского госпиталя, когда я лежал там на прошлой неделе.
– Скажите, Друскович, вы согласитесь бы показать на суде, что Проджер пытался нанять вас с целью убить меня?
– Поскольку мы вас не застрелили, он нам не заплатит. Так что никаких обязательств у меня перед ним нет. Я человек бедный, больной, сами понимаете… Если вы мне поможете, то и я вам помогу.
Глава 54
В качестве нового места для ирландцев поляк присмотрел Ламбет-стрит, довольно широкую улицу, шедшую параллельно Майнориз мимо грузового депо от Олдгейт-Хай-стрит до путей железной дороги Лондон – Блэкуэлл. Место было не очень людное и, что было особенно хорошо, эта улица находилась в участке Пинхорна, с которым при необходимости всегда можно было договориться, раз уж Рачковский запретил им переселять ирландцев из Уайтчепла в другой район Лондона.
Вызвав со Стрэнда Батчелора и велев ему заложить экипаж, Фаберовский вышел прогуляться и купил у мальчишки-разносчика свежую «Таймс». Когда он вернулся, экипаж был готов и, посадив туда обоих ирландцев, поляк повез их на Ламбет-стрит. Ехать было долго, поэтому он развернул газету и углубился в чтение.
– Тут пишут про вашу Виндзор-стрит, – он растолкал задремавших было ирландцев. – Послушайте. «Вскоре после того, как несколько недель назад были совершены первые ужасные убийства, начальством полиции Сити с целью обнаружить преступника или преступников были предприняты особые предосторожности: несколько констеблей в штатском были назначены в дозоры в районе, который стал столь печально известен. Примерно в то же время, когда совершалось убийство на Майтр-сквер, двое из дополнительных людей, которые были назначены на дежурство, находились на Виндзор-стрит, проезде приблизительно в 300 ярдах, занятые, согласно их инструкциям, слежкой за некоторыми зданиями, поскольку считалось возможным, что помещения могли временами посещаться убийцей. Через пять минут после обнаружения убийства на Майтр-сквер оба упомянутых офицера услышали об этом и окрестность была сразу обыскана ими, к сожалению безрезультатно».
– Вот их-то я и видел, когда вернулся с Гоулстон-стрит, – сказал Конрой.
– Ведал бы я, что Виндзор-стрит находится в Сити, я бы вас туда не пустил. Второй раз вы не оправдали моего доверия. Теперь-то я лично поселю вас. А еще конспираторы!
– Да уж все получше вашего Гурина! – огрызнулся Даффи. – У нас на двоих белья-то осталось – подштанники Конроя, да и те в прачечной! А ваш Гурин все наше барахло на барахолку снес, а одежду фельдшера жечь запретил. «Вы, – говорит, – этот тюк в прачечную снесите постирать, и носите себе на здоровье».
– Так зачем же вы свое белье Гурину отдали?!
– Попробуй ему не отдай! Я, говорит, начальник над вами, будете пререкаться – жалования не дам. Можно подумать, он нам его дал!
Выяснить, что же еще вытворял с ирландцами Артемий Иванович, Фаберовский не успел. Батчелор привез их на Ламбет-стрит и надо было заниматься делом, ради которого они сюда приехали. Они проехали улицу от начала до конца и Фаберовский присмотрел листок с объявлением о сдаче комнат на грязном стекле в окне дома почти напротив депо.
Фаберовский вызвал хозяйку и спросил:
– Нет ли у вас комнаты на первом этаже?
– Да, сэр, будьте любезны войти. – Хозяйка провела их в небольшую довольно чистую комнатку, выходившую окнами на депо. – Вы будете жить втроем?
– Нет, здесь будут только эти два джентльмена.
Даффи небрежно кивнул хозяйке головой, а Конрой нервно затеребил перекрашенную бороду.
– Комната будет стоить вам шесть шиллингов в неделю.
– Это с прислугой и освещением? – спросил Фаберовский.
– Нет, за освещение, отопление, чистку обуви и за белье надо платить отдельно. – Хозяйка показала на крошечное ведерко для угля.
– Джентльменам нужен только свет, – сказал Фаберовский.
На том они и договорились.
Получив от приехавшего в агентство Фаберовского указания, Легран и Батчелор взяли четырехколесный кэб и поехали на Бернер-стрит. Вскоре оба сыщика лихо подъехали на кэбе к клубу и сразу же прошли через ворота во двор. Еще в воскресенье здесь, у запертых ворот, бушевала толпа, а сегодня опять было тихо, ворота настежь, и лишь в каретном сарае стучал молоток.
Легран и Батчелор профессиональным взглядом окинули двор, но не увидели ничего интересного, кроме поломанных колес, одной недочиненной телеги и бочки с дегтем. Зато справа в дренажной канаве лежала женщина головой к водосточной решетке.
– Что она, так до сих пор и лежит? – удивился Батчелор и запустил огромную лапу в рыжую шевелюру.
– Нет, это уже другая. Мадам, вас случайно не выпотрошили? – Легран участливо наклонился над телом, но ответом ему было молчание.
– Это мадам Дымшиц, – из двери клуба высунулась взлохмаченная голова Гиллемана. – Она здесь с самого утра лежит, как муж на работу ушел.
– Она мертва? – спросил Легран.