– Да не боюсь я этого всего! – снова выпалила я. – Я боюсь, что ты умрешь, а я этого не вынесу, Джейми, правда не вынесу!
Он слегка отстранился, изумленный, и заглянул мне в лицо.
– Ну, я все для тебя сделаю, саксоночка, но, как ты знаешь, тут последнее слово может быть не за мной.
Джейми оставался серьезным, однако уголок его рта пополз вверх. И это зрелище меня доконало.
– А ну не смейся! – воскликнула я в ярости. – А ну не смей, слышишь!
– Да не смеюсь я, – заверил он, пытаясь сохранить спокойное выражение лица.
– Смеешься!
Я стукнула его по груди, и тут он действительно расхохотался. Я снова ударила, сильнее, и, прежде чем успела сообразить, что творю, уже вовсю колотила его кулаками. Джейми перехватил мое запястье, но я извернулась и цапнула его за палец. Джейми вскрикнул и тут же одернул руку.
Он внимательно глянул на отпечатки зубов, затем посмотрел на меня, вскинув бровь. Несмотря на веселье в глазах, этот гад хотя бы перестал ржать как конь.
– Саксоночка, ты меня сколько раз видела при смерти и ухом не вела? Так что это с тобой сейчас, когда я даже не болен?
– Даже ухом не вела?! – рявкнула я, вытаращившись в изумлении. – Так ты думаешь, меня это ничуть не волновало?!
Джейми потер губы костяшками пальцев, глядя на меня с некой насмешкой.
– Хм. Конечно, я знал, что тебе не все равно. Но особо не задумывался.
– Ну разумеется! А даже если бы задумался, какая разница?.. Да ты… ты… неотесанный шотландец!
Хуже я все равно ничего не смогла придумать. И, не найдя больше слов, развернулась и пошла прочь.
К сожалению, топать босиком по заросшему травой лугу очень нелегко. Я сразу наступила на что-то острое и взвизгнула.
В ступне торчало с дюжину острых шипов – то ли дурнишник попался, то ли еще что. Из крошечных ранок сочилась кровь. Я, с трудом пытаясь устоять на одной ноге и ругаясь под нос, принялась вытаскивать чертовы колючки.
Покачнувшись, я все же не удержала равновесие и чуть было не шлепнулась в траву, однако чужая ладонь успела подхватить меня под руку. Стиснув зубы, я избавилась от шипов, а потом выдрала локоть из хватки Джейми и вернулась – теперь осторожнее – туда, где оставила вещи.
Сбросив с плеч плащ, я начала одеваться, пытаясь сохранить при этом остатки достоинства. Джейми молча наблюдал, скрестив руки на груди.
– Когда Господь вышвырнул Адама из Рая, Ева, по крайней мере, отправилась с ним, – пробормотала я, обращаясь к своим пальцам, которые как раз завязывали тесьму на штанах.
– Да, твоя правда. – Джейми выдержал осторожную паузу и покосился на меня – очевидно, прикидывал, наброшусь я на него снова или нет. – Слушай, саксоночка, а ты часом не пробовала те травы, которые собирала утром? Нет-нет, я ничего такого не подумал, – поспешно добавил он, завидев выражение моего лица, – просто спросил! Майерс говорит, что некоторые здешние растения могут те еще кошмары наслать.
– Нет у меня кошмаров, – огрызнулась я, и слишком резкий тон все же выдал ложь.
Джейми вздохнул.
– Саксоночка, ты скажешь мне прямо, в чем дело, или намерена меня помучить?
Я уставилась на него, как всегда не в состоянии решить, хочу я смеяться или двинуть ему чем-нибудь тяжелым. Но затем оба этих желания пали перед накатившим на меня отчаянием. Я обессиленно ссутулилась.
– Я говорю о тебе.
– Обо мне? Почему?
– Потому что ты чертов горец, у тебя на уме только гордость, храбрость и постоянство, и я знаю, что тебя уже не переделаешь, да и не надо мне такого, просто… черт возьми, просто это все заведет тебя обратно в Шотландию, где тебя убьют, и я тут бессильна!
– В Шотландию? – недоверчиво распахнул глаза Джейми.
– В Шотландию! Там твоя чертова могила!
Джейми медленно взъерошил свои волосы.
– Вот как, – наконец сказал он. – Ясно. Ты думаешь, что если я отправлюсь в Шотландию, то умру, раз уж там меня должны похоронить? Так?
Я кивнула, слишком удрученная, чтобы говорить вслух.
– Хм-м. А с чего ты взяла, что я туда отправлюсь? – осторожно поинтересовался Джейми.
Я раздраженно глянула на него и взмахнула рукой, указывая на бескрайнюю глушь вокруг.
– А где еще, черт побери, ты собрался искать переселенцев на эти земли? Конечно же, в Шотландии!
Джейми ответил мне не менее раздраженным взглядом.
– А как, бога ради, ты думаешь, я ухитрюсь это сделать, а? Мог бы, когда у меня были драгоценности. А сейчас? В кармане едва десять фунтов наберется, да и те взял взаймы. Что я, как птичка туда полечу? А людей за собой обратно по воде вести буду?
– Ты что-нибудь придумаешь, – несчастным голосом ответила я. – Как всегда.
В глазах Джейми мелькнуло что-то странное, а потом он и вовсе отвернулся.
– Не знал, что ты меня считаешь всемогущим Господом, саксоночка, – сказал он после недолгого молчания.
– Скорее Моисеем.
Несмотря на явно насмешливые фразы, мы отнюдь не шутили. Джейми отошел, сцепив руки за спиной.
– Осторожно, колючки, – окликнула я его, заметив, что он идет в сторону, где со мной уже приключилось несчастье.
Джейми послушно сменил направление и принялся бродить туда-сюда по поляне, в раздумье склонив голову. Наконец он вернулся и замер передо мной.
– Я не могу жить здесь в одиночку, ты права. Но зачем мне ехать за переселенцами в Шотландию?
– А куда еще?
– Мои люди… те, кто был со мной в Ардсмуре, – ответил Джейми, – уже здесь.
– Ты ведь понятия не имеешь, где именно, – возразила я. – Да и вообще, они переселились давным-давно! С какой стати им сниматься с насиженного места и идти за тобой на край земли?
Джейми криво усмехнулся.
– Ты же пошла, саксоночка.
Я глубоко вздохнула. Страх, который терзал мое сердце последние несколько недель, слегка отступил. Однако теперь в моих мыслях появилось пространство для размышлений об ужасных сложностях пути, на который намеревался встать Джейми. Разыскать людей, разбросанных по трем колониям, уговорить их присоединиться – и одновременно найти немало денег, чтобы расчистить землю и взрастить поля. Не говоря уже о том, сколько усилий придется вложить, дабы вырвать у дикой, первозданной природы хоть клочок земли…
– Я что-нибудь придумаю, – едва заметно улыбнулся Джейми, завидев тень сомнения на моем лице. – Как всегда, так?
Я резко выдохнула.
– Так, – согласилась я. – Джейми… ты уверен? Твоя тетушка Иокаста…
Джейми лишь отмахнулся:
– Нет. Никогда.
Я по-прежнему колебалась, чувствуя себя виноватой.
– Ты ведь не… не из-за меня? Из-за моих слов о рабах?
– Нет. – Джейми помолчал. Я заметила, как у него дрогнули искривленные пальцы на правой руке. – Я уже был рабом, Клэр, – тихо сказал он, опустив голову. – И не смогу жить, зная, что в мире есть человек, который ненавидит меня так же, как я ненавидел тех, кто считал себя моими хозяевами.
Я накрыла его искалеченную ладонь своей. По моим щекам заструились слезы, теплые, как летний дождь.
– Ты меня не оставишь? – наконец спросила я. – Ты не умрешь?
Джейми покачал головой и крепко сжал мою руку.
– Ты – моя смелость, а я – твоя совесть, – прошептал он. – Ты – мое сердце… а я – твое сострадание. Мы – единое целое, мы не можем быть порознь. Разве ты сама не знаешь, саксоночка?
– Знаю. – Голос дрогнул. – Поэтому мне так страшно. Я не хочу вновь стать лишь половинкой целого, я этого не вынесу.
Джейми убрал прядь с моей влажной щеки и притянул меня к себе; я чувствовала, как от каждого вздоха вздымается и опадает его грудь. Такой осязаемый, такой живой, рыжие завитки отливают золотом на обнаженной коже… И тем не менее я уже теряла его – однажды.
Он коснулся моей щеки.
– Разве ты не видишь, как мало значит смерть, когда мы вместе? – шепнул Джейми.
Мои руки сами собой сжались в кулаки. Нет, не мало!
– Все то время, когда ты меня оставила, после Каллодена… Я был мертв, разве нет?
– Я думала, ты умер. Поэтому и… ох.
Я прерывисто вздохнула. Джейми кивнул.
– Через двести лет я и подавно буду мертв, саксоночка, – криво усмехнулся он. – И не важно, что меня прикончит – индейцы, дикие звери, чума, виселица или возраст. Меня не станет.
– Да.
– А пока ты была там – в своем времени, – я был мертв, правда?
Я кивнула, не находя слов. Даже сейчас я легко вспоминала чудовищную бездну отчаяния, затянувшую меня после расставания, из которой так медленно, дюйм за дюймом, я с болью выкарабкивалась.
Джейми сорвал пучок травы и сжал в ладони.
– Дни человека – как трава, – тихо процитировал он, мягко коснувшись зеленью моих костяшек, лежавших на его груди, – как цвет полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер, и нет его.
Джейми коснулся травинок губами, потом поднес к моим.
– Я был мертв, саксоночка моя… и в то же время не переставал тебя любить.
Я закрыла глаза, чувствуя, как травинки едва заметно щекочут губы.
– И я не переставала тебя любить, – прошептала я. – И никогда не перестану.
Травинки исчезли. Не открывая глаз, я ощутила, как Джейми наклонился, а затем накрыл мои губы своими, теплыми, как солнечный свет.
– Пока наши тела живы – мы одна плоть, единое целое, – шепнул Джейми.
Его пальцы касались меня – волос, лица, шеи, груди, – а я дышала его дыханием, изо всех сил прижимаясь.
– А когда мое тело умрет, с тобой останется моя душа. Клэр, клянусь своей надеждой на рай – я тебя не оставлю.
Ветер шелестел листвой каштана. В воздухе витали богатые ароматы позднего лета – сосен, травы, земляники, нагретых солнцем камней, прохладной воды… И резкий, мускусный запах мужчины, держащего меня в объятиях.
– Ничего не уходит безвозвратно и не исчезает, саксоночка. Просто меняется.
– Это первый закон термодинамики, – пробормотала я, вытирая нос.
– Нет, – твердо сказал Джейми. – Это вера.