Чума и мор
Перед закатом я вышла из дома, чтобы проведать пациента в амбаре. Лучше ему не стало, но и признаков ухудшения не было: те же затрудненное дыхание и жар. Однако в этот раз запавшие глаза больного встретились с моими, когда я вошла, и следили за мной все время, пока я его осматривала.
В руке индейца все еще был зажат амулет из вороньих перьев. Я дотронулась до него и улыбнулась, затем дала пациенту попить. Он так ничего и не съел, зато выпил немного молока. Сегодня он безо всяких протестов проглотил очередную дозу жаропонижающего. Бедняга лежал неподвижно, пока я осматривала и кормила его, но, когда я достала кусок горячей влажной ткани, чтобы сделать припарку на грудь, он выпростал руку из-под одеяла и схватил мою ладонь.
Другой рукой он постучал себя по груди и издал какой-то жужжащий звук. Я озадачилась, но потом поняла.
– Ты серьезно? – Я потянулась за охапкой целебных трав и спрятала их в складках одежды. – Погоди, дай подумать.
Я начала с гимна «Вперед, воины Христа», который, кажется, пришелся ему по душе. Пришлось пропеть гимн три раза, только тогда пациент остался доволен и вновь забрался под одеяло, слегка закашлявшись от испарений камфары.
Я задержалась, выйдя из амбара, чтобы обработать руки спиртом, который принесла с собой в бутылочке. Я-то еще в детстве переболела корью; главное, не заразить других.
– Говорят, в Кросс-Крике вспыхнула эпидемия кори, – заметил лорд Джон, когда я закончила докладывать Джейми о состоянии больного. – Миссис Фрейзер, это правда, что организм индейца от природы меньше устойчив к действию инфекции, чем у европейца, а у африканцев организм еще сильнее?
– Зависит от инфекции, – ответила я. – Индейцы более устойчивы к инфекциям, которые передаются через насекомых, скажем, к малярии, потому что их организм формировался в здешних условиях. Африканцы лучше справляются с болезнями, вроде лихорадки денге, которая, собственно, и пришла к нам из Африки. Однако организм индейца почти не способен сопротивляться европейским болезням вроде оспы или сифилиса.
Лорд Джон Грей выглядел слегка удивленным моими познаниями, что принесло мне небольшое удовлетворение. Очевидно, он спрашивал только из вежливости, не ожидая внятного ответа.
– Надо же, – заинтересованно заметил Грей, – вы говорите об организме. Стало быть, вы поддерживаете версию мистера Эвана Хантера насчет болезнетворных созданий?
Пришлось сдавать назад.
– Хм… Не совсем, – ответила я и сменила тему.
Вечер получился приятный. Джейми и лорд Джон рассказывали забавные истории об охоте и рыбалке, восхваляя прелести деревенской жизни, а я между делом штопала чулки.
Билли с Иэном играли в шахматы; последний выигрывал к собственному величайшему удовлетворению. Его светлость зевнул во весь рот, но, перехватив неодобрительный взгляд отчима, сделал запоздалую попытку подавить зевок. Он сонно улыбнулся, наконец, расслабившись после всех испытаний, что принес ему день. Между молодыми людьми стоял большой смородиновый пирог, от которого они по очереди отщипывали, завершая поздний ужин.
Джейми заметил зевок и сделал Иэну выразительный знак бровями. Тот поднялся и вежливо предложил его светлости разделить с ним ночлег в стогу сена. C двумя определились, подумала я, решительно отводя взгляд от кровати. Осталось трое.
Тем временем деликатная проблема решилась следующим образом – я отбыла в постель, скромно завернувшись в ночной халат, а Джейми с лордом Джоном переместились за шахматный столик, попивая бренди у огня.
Грей играл хорошо; я сделала такой вывод в связи с тем, что партия заняла около часа, а меня Джейми обычно разделывал под орех минут за двадцать. Играли они в основном молча, лишь изредка обмениваясь короткими репликами.
Наконец, лорд Джон подался вперед, а затем вновь откинулся на спинку стула.
– Что ж, наверное, здесь, в глуши, ты довольно далек от политики? – спросил он и опустил глаза на шахматную доску, просчитывая ход. – Знаешь, Джейми, я тебе завидую, здесь не так много всяческих треволнений, тебя не донимают торговцы и мелкие землевладельцы. Конечно, у тебя есть свои сложности, как без них, но уж, во всяком случае, эти заботы не столь хлопотны.
Джейми хмыкнул.
– Да нет, хлопот достаточно, поверь. Самая насущная – что делать со свиньей в кладовой. – Он кивнул на доску. – Ты уверен, что желаешь пойти именно так?
Грей, прищурившись, посмотрел на Джейми, затем поджал губы и опустил взгляд на доску, изучая расположение фигур.
– Уверен, – твердо ответил он.
– Проклятье, – улыбнувшись, проронил Джейми, и сбил с доски короля в знак поражения.
Грей со смехом потянулся за бутылкой бренди.
– Проклятье! – выругался он, обнаружив, что бутылка пуста.
Джейми хохотнул и направился к буфету.
– Попробуй-ка это. – Я услышала звук жидкости, льющейся в чашку.
Грей поднес чашку к лицу, понюхал и резко чихнул, разбрызгав напиток.
– Джон, это не вино, – заметил Джейми, – нужно пить, а не наслаждаться букетом.
– Я понял. Господи, что это за напиток? – Грей снова осторожно понюхал жидкость и отхлебнул немного. У него перехватило дух, но все же он храбро проглотил. – Господи, – хрипло повторил он и осторожно поставил чашку на стол, глядя на нее так, будто она вот-вот взорвется. – Стой, не говори, дай сам угадаю. Шотландский виски?
– Примерно десятилетней выдержки, – подтвердил Джейми, плеснув себе в чашку. Он отхлебнул, подержал напиток во рту, проглотил и тряхнул головой. – По крайней мере, это спиртное, а что еще сейчас нужно?
– Да, – согласился лорд Джон и сделал маленький глоток. – Где ты его взял?
– Сам сделал, – заявил Джейми со скромной гордостью ремесленника. – У меня еще двенадцать баррелей.
Брови Грея поползли вверх.
– Ты же не собираешься чистить им ботинки, на что тебе двенадцать баррелей этого пойла?
Джейми рассмеялся.
– На продажу, – объяснил он. – Если смогу, то продам. Налоги и разрешение на торговлю спиртным не из тех мелочей, что досаждают мне здесь, в глуши, – ехидно добавил он.
Лорд Джон хмыкнул, сделал еще глоток и отставил чашку.
– Ну, таможню ты обойдешь легко, ближайший служащий находится в Кросс-Крике. Но не стал бы уверять, что дело вполне безопасное. Кому же ты станешь продавать сей славный нектар? Надеюсь, не дикарям?
Джейми пожал плечами:
– Если только чуть-чуть. Пару фляг подарил, парой расплатился. Даже один человек не напьется.
– Очень умно. Полагаю, ты слышал всякие истории? Я как-то беседовал с одним парнем, который пережил резню в Мичилимакинаке во время войны с французами. Причиной отчасти послужило то, что в руки дикарям попал изрядный запас спиртного.
– Слышал, – кивнул Джейми. – Но мы в хороших отношениях с местными индейцами, к тому же их тут не так много. Я осторожен, не беспокойся.
– Что ж, – лорд Джон отхлебнул из чашки и поморщился, – значит, ты отравишь кого-то одного, а не целое племя.
Он поставил чашку на стол и сменил тему:
– В Уилмингтоне ходят разговоры о какой-то неуправляемой банде, которая в глубине страны житья не дает и подбивает людей на бунт. Тебе что-нибудь известно?
Джейми коротко хмыкнул:
– Кому тут житья не давать? Белкам? Мы и есть в глубине страны, Джон. Тут места дикие. Ты, верно, и сам по пути заметил, что людей здесь не так уж много.
– Кажется, заметил, – согласился лорд Джон. – И все же я слышал, что теперь, когда вы тут поселились, цивилизация берет верх над беззаконием.
Джейми рассмеялся:
– Боюсь, пройдет немало времени, прежде чем я столкнусь с таким беззаконием, над которым надо брать верх. Правда, как-то раз пришлось утихомирить пожилого немецкого фермера на мельнице у реки, он поругался с юной работницей. Ему показалось, что та его обвесила. Но пока что с моей стороны это была единственная попытка учредить общественный порядок.
Лорд Джон улыбнулся и подобрал с пола шахматного короля.
– Отрадно слышать. Не желаешь ли отыграться? Не думаю, что мне дважды удастся один и тот же фокус.
Я повернулась на бок лицом к стене и уставилась на бревна. Сна не было ни в одном глазу. Отблески от огня освещали зарубки, оставшиеся от топора.
Я пыталась не прислушиваться к мужской беседе, вспоминая, как Джейми рубил бревна, как я засыпала в его теплых надежных объятиях в этих стенах, тогда построенных лишь наполовину. От этих мыслей на душе всегда становилось спокойно. Даже если я спала где-нибудь в горах в полном одиночестве, я знала, что меня защитит дом, который построил для меня Джейми.
Я лежала тихо, удивляясь тому, что со мной происходит. Скорее даже не что, а почему. Я уже знала, что это за чувство – ревность.
Я и в самом деле ревновала, хотя не испытывала этого чувства уже долгие годы, и теперь поразилась, занова открыв его в себе. Я повернулась на спину и закрыла глаза, желая отключиться от рокота беседы.
Лорд Джон был со мной крайне любезен. Кроме того, он умный и очень обаятельный. Слушать, как он ведет с Джейми толковую, интересную, содержательную беседу, было выше моих сил, у меня внутри все переворачивалось, а руки под одеялом сжимались в кулаки.
«Ты просто дура, – злобно сказала я себе. – Что с тобой такое?»
Отчасти меня накрыло из-за Билли, разумеется. Джейми вел себя осторожно, но я заметила, как он смотрел на мальчика, когда думал, что никто не видит. Он весь сиял от тихой радости и робкой, неуверенной гордости.
На Брианну, своего первенца, он никогда так не смотрел. Он вообще никогда ее не видел. Конечно, это не его вина, но все равно несправедливо. C другой стороны, пусть порадуется, глядя на сына, что мне, жалко? То, что мне невыносимо видеть юное прекрасное лицо, так напоминающее сестру, в сущности, только мои трудности. К Джейми или к Билли это не имеет отношения. И к лорду Джону, который привел мальчика.
Но зачем? Эта мысль билась в голове с тех пор, как прошел первый шок после встречи с мальчишкой. Какого черта, что на уме у этого человека?