— Иди-ка сюда, малышка. Дай мне заглянуть в твои глаза — Лиззи послушно вытаращила глазища и позволила мне оттянуть нижнее веко, чтобы рассмотреть белое глазное яблоко.
Девушка все еще была неестественно худенькой, но отвратительная желтизна уже сошла с ее кожи, да и глаза были почти нормального цвета. Я мягко положила руку на ее горло; лимфатические узлы были лишь чуть-чуть увеличены… что ж, и с этим все почти в порядке.
— Как себя чувствуешь, нормально? — спросила я. Девочка робко улыбнулась и кивнула. Она сегодня в первый раз вышла из нашей хижины на воздух — после того, как Ян привез ее три недели назад; она еще пошатывалась на тонких ногах, как новорожденный жеребенок. Однако регулярные приемы отвара иезуитской коры, как тут называли кору хинного дерева, помогли; у Лиззи за последнюю неделю не было ни одного приступа малярии, и я надеялась, что вскоре она окончательно поправится.
— Миссис Фрезер… — сказала вдруг Лиззи, и я даже подпрыгнула от неожиданности, услышав ее голос. Девочка была настолько застенчивой, что вообще почти никогда не обращалась напрямую ко мне или Джейми; когда ей было что-то нужно, она тихонько сообщала об этом Брианне, а уж та передавала мне.
— Я… я слышала, что вам говорил бондарь, снаружи все слышно… ну, насчет того, что он расспросит о мужчине мисс Брианны… Я просто хотела… — У нее от застенчивости перехватило голос, и на бледных щеках Лиззи появились светло-розовые пятна румянца.
— Да?
— Не мог бы он разузнать и о моем отце, как вы думаете? — выпалила Лиззи и порозовела еще сильнее.
— Ох, Лиззи, прости, пожалуйста! — Брианна, уже закончившая погрузку бочек, подошла к нам и обняла свою маленькую горничную. — Я вообще-то не забыла об этом, просто вылетело из головы на минутку… Погодите, я вернусь и скажу об этом мистеру Синклеру. — И, взметнув юбками, Брианна исчезла в полутьме мастерской бочара.
— Твой отец? — спросила я. — Ты что, его потеряла?
— Он подписал рабочий контракт, но я не знаю, куда он точно мог отправиться; вроде бы куда-то в южные колонии.
Что ж, подумала я, это по крайней мере ограничивает район поисков территорией всего лишь в несколько сот тысяч квадратных миль. Но тем не менее вполне можно было попросить Ронни Синклера заняться такими поисками. Газеты и прочие печатные издания на Юге были пока что большой редкостью; новости просто передавались из уст в уста, скапливаясь в торговых заведениях и тавернах, или же их переносили с плантации на плантацию рабы и домашние слуги.
Мысль о газетах пробудила во мне не слишком приятное воспоминание. Впрочем, у нас впереди еще семь спокойных лет… и к тому же Брианна, пожалуй, права; сгорит или не сгорит наш дом двадцать первого января, вполне может и так оказаться, что никого из нас в этот момент в доме просто не будет.
Брианна показалась в дверях, и мне сразу бросилось в глаза то, что ее лицо сильно покраснело. Она запрыгнула на козлы фургона и схватила поводья, с явным нетерпением ожидая, когда мы усядемся на места.
Ян, видя ее слишком яркий румянец, нахмурился и бросил сердитый взгляд в сторону бочарной мастерской.
— В чем дело, кузина? Неужели этот маленький мужичонка сказал тебе что-то лишнее? — Ян сжал кулаки, почти такие же крупные, как у Синклера.
— Нет, — коротко ответила Брианна — Ни слова. Ну что, поехали?
Ян подхватил Лиззи и забросил ее в фургон, потом подал мне руку и помог взобраться на сиденье рядом с Брианной. При этом он бросил внимательный взгляд на поводья, которые держала моя дочь; именно Ян научил ее управлять мулами, и, надо сказать, весьма гордился успехами своей ученицы.
— Присматривай за тем разбойником справа, — посоветовал он. — Он и не подумает тянуть как следует, если ты не будешь время от времени хлопать его по заднице!
Он забрался в фургон, сел рядом с Лиззи, и мы пустились в путь. Я слышала, как Ян рассказывает маленькой девушке разные местные небывальщины, и как она хихикает в ответ. Ян был младшим ребенком в своей семье, и теперь, очарованный Лиззи, обращался с ней как с младшей сестренкой, радуясь, что и ему наконец-то есть о ком позаботиться.
Я оглянулась через плечо на удалявшуюся бочарную мастерскую, потом посмотрела на Брианну.
— Так что он все-таки сделал? — негромко спросила я.
— Ничего. Я не дала ему возможности. — Румянец на высоких скулах Брианны стал ярче.
— Черт побери, да чем он вообще там занимается?
— Рисует картинки на деревянных дощечках, — ответила Брианна. — Голых женщин.
Я рассмеялась от неожиданности, хотя и была изрядно потрясена.
— Ну, ему до сих пор не удалось жениться, и вряд ли удастся в ближайшее время; в колониях вообще женщин не хватает, а уж о наших краях и говорить не приходится. Думаю, вряд ли кто осудил бы его за эти картинки.
Мне вдруг стало жаль Ронни Синклера. В конце концов, он уже слишком долго жил один. Его жена умерла в те страшные дни после Каллодена, а он больше десяти лет провел в тюрьме, прежде чем его выслали в колонии. Если у него здесь и возникали какие-то связи, они были непродолжительными; Синклер по натуре был слишком одиноким человеком, и внезапно я поняла, почему он так жадно собирает слухи и сплетни, почему за всеми подсматривает и везде подслушивает… я все увидела в другом свете. Даже то, что он пытался использовать Брианну в качестве модели для своих картинок. Я слишком хорошо знала, что это такое: быть в одиночестве.
Брианна постепенно справилась со своим смущением и начала негромко насвистывать себе под нос, время от времени дергая поводья… похоже, это мелодия из репертуара «Битлз», подумала я, хотя вообще-то никогда в жизни не могла отличить одну современную музыкальную песню от другой.
Некая хитрая мысль незаметно вкралась в мою голову: если Роджер не явится в ближайшее время, Брианна, пожалуй, не засидится без поклонников, хоть здесь, в этом мире, хоть в своем собственном времени, буде она вернется туда. Но это, конечно, было глупостью. Он должен явиться. А если нет…
Мысль, которую я изо всех сил старалась не пропустить в свой ум, прорвалась сквозь линию защиты и оглушила меня, как взрыв. А что, если он решил не гоняться больше за Брианной? Я знала, что между ними произошло нечто вроде ссоры, хотя Брианна и обходила эту тему весьма усердно. Неужели он настолько обозлился, что вернулся в будущее один?
Я подозревала, что эта же мысль посетила и Брианну; она в последнее время перестала то и дело заговаривать о Роджере, но я видела, как тревожно вспыхивали ее глаза каждый раз, когда наш верный Кларенс возвещал о прибытии гостя, и видела разочарование на ее лице, когда очередной гость оказывался либо арендатором Джейми, либо одним из индейцев, приятелей Яна.
— Заставь их шевелиться, этих зануд! — пробормотала я. Брианна услышала меня и взмахнула вожжами.
— Эй-гей! — крикнула она, и фургон покатился быстрее, подпрыгивая на неровной дороге, приближаясь к нашему дому.
— Это, конечно, ничуть не похоже на винокуренный завод в Леохе, — заявил Джейми, небрежно показывая на самодельную глиняную емкость, установленную на краю небольшой поляны. — Но виски тут получить можно… ну, или нечто на него похожее.
Несмотря на то, что слова Джейми прозвучали скромно и сдержанно, Брианна прекрасно видела, что он гордится своим перегонным аппаратом. Он располагался почти в двух милях от хижины, почти у самой границы земли Фергуса, как объяснил Джейми, так что Марсела могла приходить сюда по несколько раз в день и наблюдать за процессом дистилляции. А в качестве платы за ее труд они с Фергусом получали немного больше полученного здесь виски, чем те фермеры Фрезер Риджа, которые только поставляли ячменное зерно и помогали распространять напиток.
— Нет, милый, ты совсем не хочешь съесть эту гадкую маленькую зверюшку, — твердо сказала Марсела. Она схватила своего сынишку за запястье и начала по одному разгибать его пальчики, чтобы высвободить здоровенного и отчаянно извивающегося таракана, который явно и несомненно не желал быть съеденным, хотя, возможно, и не осознавал, зачем малыш широко разинул рот. — Фу! — Марсела бросила таракана на землю и придавила ногой.
Герман, упрямый коренастый пацан, не стал плакать или как-то еще выражать огорчение из-за потери, а просто сердито уставился на мать из-под светлой челки. Таракан, ничуть не пострадавший от жестокого обращения, выбрался из густой травы и неторопливо пополз прочь, лишь слегка прихрамывая.
— Ну, я не думаю, что от этого зверя может быть какой-то вред, — весело сказал Ян. — Я их ел, и не раз, в Вест-Индии. Хотя, конечно, саранча куда вкуснее, особенно если ее правильно закоптить.
Марсела и Брианна разом захохотали, и Ян ухмыльнулся во весь рот. Он подхватил очередной мешок ячменя и насыпал его толстым слоем в плоскую камышовую корзину. Еще два таракана, внезапно очутившись на свету, стремглав бросились к краям корзины, выскочили из нее, свалились на землю и помчались куда подальше, и в конце концов исчезли под грубым рабочим настилом для соложения.
— Нет, кому говорят! — Марсела крепко схватила Германа за воротник, предотвратив тем самым его энергичную попытку погнаться за тараканами. — Стой тут, маленький дьяволенок, или ты хочешь, чтобы и тебя тоже закоптили?
Тонкие струйки дыма струились сквозь трещины в деревянной платформе, наполняя небольшую поляну вкусным запахом жареного зерна. Брианна почувствовала, как сжался ее желудок; время, как-никак, близилось к ужину.
— Может, оно и к лучшему, что тараканы туда убежали, — с улыбкой предположила Брианна — Копченые тараканы могут придать виски особый привкус, а?
— Ну, испортить вкус они точно не смогут, — решил ее отец, подошедший ближе. Он вытер лицо шейным платком и с легкой гримасой посмотрел на оставшиеся на платке следы копоти, а потом засунул его в рукав. — Ну, как там, Ян, порядок?
— Все будет отлично. Только один мешок оказался испорченным, дядя Джейми. — Ян встал, держа в руках плоскую корзину-поднос с ячменным зерном, и небрежно пнул ногой стоявший рядом открытый мешок, в котором зерно покрылось нежной зеленью плесени и черными пятнами гнили. В двух других мешках зерно лишь начало портиться сверху, и эти мешки стояли возле помоста.