Если бы ее вырвало, она бы просто задохнулась. Она бы задохнулась, а он бы и не заметил этого. Она могла бы умирать, а он все равно продолжал бы свое занятие… Она поневоле ухватилась руками за бедра капитана, чтобы не соскользнуть на пол, и впилась пальцами в крепкие мускулы, пытаясь оттолкнуть их от себя, сопротивляясь… а он довольно гудел, проникая в ее горло. Жесткие курчавые волосы кололи ее губы…
Потом наконец «дружок» устал. Капитан отпустил Брианну и отступил назад; потеряв равновесие, девушка упала на четвереньки, задыхаясь, кашляя… длинные струи слюны, стекавшие из ее рта, были окрашены кровью. Она снова и снова отплевывалась, пытаясь очистить рот от грязи. Губы у нее распухли и болезненно пульсировали.
Боннет без малейших усилий поднял ее, подхватив под руки, и поцеловал, придержав ладонью ее затылок, чтобы она не отвернулась. От капитана несло бренди и гнилыми зубами. Другая его рука пробежалась по спине Брианны и сжала ее ягодицы.
— Мм… — довольно вздохнув, промычал капитан. — Ну, а теперь пора и в постельку, а, сладкая моя?
Она опустила голову и боднула его. Ее лоб наткнулся на твердую, как камень, кость, но капитан негромко вскрикнул от удивления и отпустил ее. Она повернулась и бросилась бежать. Ее развевающаяся юбка зацепилась за дверную задвижку и порвалась, но она не обратила на это внимания и помчалась по темному коридору.
Матросы в это время ужинали; двадцать мужчин сидели за длинным столом в помещении в конце коридора, и двадцать лиц повернулись к Брианне с самыми разными выражениями — от простого удивления до откровенной похоти. Брианну поймал кок, подставив ей ногу, когда она пыталась проскочить мимо него. Она упала на палубу, сильно ударившись коленями.
— Любишь поиграть, а, красавица? — Голос Боннета все такой же веселый и беспечный, прогремел громом в ее ушах, в то время как его руки легко поднимали Брианну. Капитан развернул девушку лицом к себе и улыбнулся. Она довольно сильно ударила его в нос; тоненькая струйка крови стекала из одной ноздри. Она доползла до верхней губы капитана, и растеклась над верхней губой, а потом красные линии прочертили его зубы, темная капля упала с подбородка…
Боннет крепче сжал Брианну в руках, но в его светло-зеленых глазах светилось все то же веселье.
— Что ж, неплохо, красавица, — сказал капитан. — Мой дружок тоже любит игры. Ведь так, дружок? — Он посмотрел вниз, и Брианна машинально опустила взгляд. Капитан успел сбросить бриджи в каюте, и теперь стоял наполовину обнаженный, и его «дружок» пылал, касаясь юбки девушки, дрожа от нетерпения.
Боннет галантно взял Брианну под руку и, слегка поклонившись ей, жестом предложил вернуться в каюту. Онемев, она шагнула вперед, а он пошел рядом, держа ее под локоть, и без малейшего смущения предоставив разинувшим рты матросам любоваться на его голую задницу.
— Ну, и после этого… — Брианна едва расслышала собственный голос, неестественно ровный и словно принадлежавший кому-то другому. — После этого… я не могла больше ему сопротивляться.
Он даже не потрудился раздеть ее, а просто сорвал шейный платок. Платье Брианны было сшито по обычному в это время фасону — с глубоким квадратным вырезом, а груди у Брианны были высокими и пышными; достаточно было легкого движения, чтобы полностью обнажить их, — они просто выскочили через край выреза, как пара яблок.
Капитан несколько мгновений грубо мял их, сжимая соски между толстыми пальцами, заставляя их встать, — а потом потащил Брианну к своей неприбранной постели.
Простыни были сплошь покрыты пятнами от пролитого спиртного и воняли дешевым одеколоном и вином, и еще от них удушающе несло собственным запахом Боннета, запахом яростного самца… Он задрал юбки Брианны и небрежным жестом раздвинул ее ноги, что-то бурча себе под нос.
Мысленно она видела, как отталкивает его, срывается с койки и бежит к двери, легко, как чайка… бежит по темному коридору и срывается с палубы, взлетая в воздух, на свободу… Она просто чувствовала деревянные доски под своими босыми ногами, видела сияние жаркого летнего солнца… Почти видела. Она лежала в полутемной каюте, неподвижная, как деревянный болван, ощущая во рту вкус крови.
Рука Боннета легла между ее бедрами, и Брианна в бессознательной панике попыталась сдвинуть ноги. Все еще что-то бормоча, Боннет втиснул свои мускулистые ноги между ее собственными, грубо заставив ее подчиниться. Хотя капитан и был обнажен ниже пояса, на нем по-прежнему оставались рубашка и длинный тонкий шарф. Концы шарфа упали на «дружка», когда Боннет встал на колени, поднявшись над Брианной.
Он наконец перестал гудеть под нос, чтобы щедро плюнуть себе в ладонь. Слюну он с силой размазал между ногами Брианны, создавая себе комфортные условия, — а потом приступил к делу. Одной рукой он крепко сжимал грудь девушки, а другой помогал себе найти правильную дорогу, попутно весело заметив, что надо правильно подготовить уютное гнездышко, а потом отпустил «дружка» на свободу, и тот пустился в скачку, наслаждаясь грубо и безжалостно. И недолго.
Две минуты, от силы три. А потом все кончилось, и Боннет тяжело упал на Брианну, и на тонком льняном шарфе проступили пятна пота. Одна рука капитана по-прежнему тискала грудь Брианны. Его прямые светлые волосы щекотали ее щеку, а горячее влажное дыхание обжигало шею. Но он по крайней мере замолчал наконец.
Она лежала, застыв, как неживая, несколько бесконечно долгих минут, бездумно глядя в потолок, на котором танцевали пятна света, — это солнечные лучи отражались в волнах и бросали блики в каюту… Боннет наконец вздохнул и медленно скатился с Брианны. Он улыбнулся и лениво вытянул волосатые ноги.
— Неплохо, красавица, хотя я знавал и более подвижных лошадок. В следующий раз бодрее шевели задницей, а?
Он сел, широко зевнул и начал приводить в порядок свою одежду.
Брианна передвинулась к краю койки, а потом, уверенная, что он вовсе не собирается отпускать ее, одним движением скатилась с постели и встала на ноги. У нее кружилась голова и ей отчаянно не хватало воздуха, как будто Боннет все еще прижимал ее к простыням своей тяжелой тушей.
Двигаясь как во сне, она добралась до двери. Та оказалась запертой. Пока Брианна сражалась с задвижкой, едва шевеля непослушными пальцами, она вдруг услышала, как Боннет за ее спиной что-то произнес — и обернулась, пораженная.
— Что ты сказал?
— Я сказал, кольцо на столе, — повторил он, пытаясь разобраться со своими чулками. Он сел на край койки и начал натягивать их, но сначала небрежно махнул рукой в сторону письменного стола, стоявшего у переборки. — И деньги тоже там. Возьми, сколько хочешь.
Письменный стол напоминал сорочье гнездо; на нем все валялось как попало — чернильницы, брелки, мелкие украшения, счета, просто обрывки бумаги, серебряные пуговицы, скомканные предметы одежды — и монеты, серебряные и бронзовые, медные и золотые, сокровища из разных колоний, разных стран.
— Ты предлагаешь мне деньги?
Он насмешливо глянул на нее, выгнув брови дугами.
— Я всегда плачу за свои удовольствия, — сообщил он. — А ты что подумала?
Все в каюте казалось Брианне неестественно ярким, она различала каждую деталь, каждый предмет… как во сне, который не заканчивается с пробуждением.
— Я вообще ничего не думала, — сказала Брианна, и ее голос прозвучал громко и отчетливо, но сама она слышала себя как будто издали, да и вообще не была уверена, что это говорила она сама… Ее шейный платок валялся на полу, там, куда бросил его Боннет. Она осторожно шагнула к нему, стараясь не думать о теплой вязкой жидкости, стекавшей по ее ногам.
— Я честный человек… ну, для пирата честный, — сказал ей в спину капитан и расхохотался. Он наконец встал, чтобы надеть башмаки, а потом прошел мимо Брианны и легко, одной рукой, отодвинул засов на двери.
— Ну, позаботься о себе сама, красавица, — небрежно бросил он, выходя из каюты. — Ты свое заработала.
Она слышала, как затихают звуки его шагов, потом издали донесся еще один взрыв смеха, потом капитан заговорил с кем-то… а потом его голос стал резким и твердым, Боннет начал отдавать приказы кому-то там, наверху, на палубе… и матросы заметались, топоча, спеша выполнить его распоряжения. В общем, Боннет вернулся к своим повседневным делам.
Кольцо лежало в небольшом кубке, сделанном из коровьего рога и набитом костяными пуговицами, обрывками бечевок и прочей дрянью. Как и сам хозяин каюты, с холодной ясностью подумала Брианна. Он собирает всякий хлам, как настоящий дикарь, радуясь приобретению и совершенно не понимая ценности приобретенного.
Рука Брианны сильно дрожала; девушка со слабым удивлением наблюдала за движениями собственных пальцев, не в состоянии остановить дрожь. Она попыталась взять кольцо, но рука дернулась… Тогда схватила роговой кубок и просто вывалила все его содержимое в свой карман. А потом вышла из каюты, прижимая набитый карман к телу, словно волшебный талисман. Вокруг суетилось множество народа, но никому не было дела до Брианны, и лишь изредка кто-нибудь бросал на нее задумчивый взгляд. Ее ботинки стояли на краю обеденного стола, и пряжки на них поблескивали в лучах солнца, проникавших сквозь иллюминатор.
Брианна обулась и ровным шагом направилась к трапу; поднялась на палубу, спустилась на причал. Все вокруг пахло кровью.
— Я сначала думала, что могу сделать вид, будто ничего такого не происходило, — Брианна глубоко вздохнула и посмотрела на меня. Она прижала руки к животу, словно желая скрыть то, что таилось у нее внутри. — Но, пожалуй, теперь это вряд ли получится, а?
Я немного помолчала, размышляя. Но сейчас был неподходящий момент для всяких там деликатных недомолвок.
— Когда? — спросила я. — Через какое время после… э-э… после того, как Роджер?
— Через два дня.
Я удивленно вскинула брови.
— Так почему же ты решила, что этот ребенок — не Роджера? Ты же наверняка не принимала никаких таблеток, и я могу поспорить на что угодно, что Роджер в тот момент не пользовался презервативом.