- Так ты эти слова ори отдельно, - крикнул я Веньке, - а не со всеми вместе!..
Здесь опять все ребята закричали в один голос, и так громко, что уже нельзя было разобрать ни одного слова.
- Ой, тише, ребята, - сказала Фокина, - замолчите! Пусть говорит Баранкин!
- А что говорить? - сказал я. - Мы с Костей не виноваты, что Михаил Михалыч в этом учебном году вызвал нас к доске первыми. Спросил бы сначала кого-нибудь из отличников, например Мишку Яковлева, и всё началось бы с пятёрки…
Все стали шуметь и смеяться, а Фокина сказала:
- Ты бы, Баранкин, лучше не острил, а брал пример с Миши Яковлева.
- Подумаешь, пример-министр! - сказал я не очень громко, но так, чтобы все слышали.
Ребята опять засмеялись. Зинка Фокина заойкала, а Эрка покачала головой, как большая, и сказала:
- Баранкин! Ты лучше скажи, когда вы с Малининым исправите свои двойки?
- Малинин! - сказал я Косте. - Разъясни…
- Чего вы орёте? - сказал Малинин. - Исправим мы двойки…
- Когда?
- Юра, когда мы исправим двойки? - спросил меня Костя Малинин.
- А ты, Малинин, своей головы на плечах не имеешь? - закричала Кузякина.
- В четверти исправим, - сказал я твёрдым голосом, чтобы внести окончательную ясность в этот вопрос.
- Ребята! Это что же получается? Значит, наш класс должен всю четверть переживать эти несчастные двойки!
- Баранкин! - сказала Зинка Фокина. - Класс постановил, чтобы вы исправили двойки завтра!
- Извините, пожалуйста! - возмутился я. - Завтра воскресенье!
- Ничего, позанимайтесь! (Миша Яковлев.) - Так им и надо! (Алик Новиков.) - Привязать их верёвками к партам! (Эрка Кузякина.) - А если мы не понимаем с Костей решение задачи? (Это сказал уже я.) - А я вам объясню! (Миша Яковлев.) Мы с Костей переглянулись и ничего не сказали.
- Молчание - знак согласия! - сказала Зинка Фокина. - Значит, договорились на воскресенье! Утром позанимаетесь с Яковлевым, а потом придёте в школьный сад - будем сажать деревья!
- Что? - заорали мы с Костей в один голос. - Ещё и деревья сажать?.. Да мы же… мы же устанем после занятий!
- Физический труд, - сказал главный редактор нашей стенгазеты, - лучший отдых после умственной работы.
- Это что же получается, - сказал я, - значит, как в опере, получается… «Ни сна, ни отдыха измученной душе!..»
- Алик! - сказала староста нашего класса. - Смотри, чтобы они не сбежали!..
- Не сбегут! - сказал Алик. - Сделайте весёлое лицо! У меня разговор короткий! В случае чего… - Алик навёл фотоаппарат на нас с Костей. - И подпись…
СОБЫТИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
(Очень важное!)
А если я устал быть человеком?!
Ребята, переговариваясь, выходили из класса, а мы с Костей все ещё продолжали сидеть за партой и молчать. Признаться честно, мы оба с ним были просто, как говорится, ошарашены. Я уже говорил, что раньше нам тоже приходилось получать двойки, и не раз, но никогда ещё наши ребята не брали нас с Костей в самом начале года в такой оборот, как в эту субботу.
Я думал, что мы с Костей остались в классе совсем одни, и хотел уже поделиться с ним своими мрачными мыслями, но в это время сбоку ко мне подошла вдруг Зинка Фокина.
- Юра! - сказала Зинка Фокина. (Вот странно! Раньше она всегда называла меня только по фамилии.) - Юра… Будь человеком!.. Исправь завтра двойку! Исправишь?
Она говорила со мной так, словно мы были в классе совсем одни. Словно рядом со мной не сидел мой лучший друг Костя Малинин.
- Исправишь? - тихо повторила она свой вопрос.
- Фокина! - сказал я официальным голосом. - Если бы я был некультурный, я бы тебе сказал: «Не при-ста-вай!..»
Фокина (возмущённо). С тобой совершенно невозможно разговаривать по-человечески!
Я (хладнокровно). Ну и не разговаривай!
Фокина (ещё возмущенней). И не буду!
Я (ещё хладнокровней). А сама разговариваешь!..
Фокина (возмущенней в тысячу раз). Потому что я хочу, чтобы ты стал че-ло-ве-ком!
- А если я устал быть человеком, тогда что?.. - возмущённо закричал я на Фокину.
- Ну, Баранкин! Знаешь, Баранкин!.. Все, Баранкин!.. - сказала Фокина и вышла из класса.
А я снова остался сидеть за партой, молча сидеть и думать о том, как действительно я устал быть человеком… Уже устал… А впереди ещё целая человеческая жизнь и такой тяжёлый учебный год… А завтра ещё такое тяжёлое воскресенье!…
СОБЫТИЕ ПЯТОЕ
Лопаты всё-таки вручают… И Мишка вот-вот появится
И вот это воскресенье наступило! На папином календаре число и буквы раскрашены весёлой розовой краской. У всех ребят из нашего дома праздник. Идут кто в кино, кто на футбол, кто по своим личным делам, а мы с Костей сидим во дворе на лавочке и ждём Мишку Яковлева, чтобы начать с ним заниматься.
В будние дни учиться тоже небольшое удовольствие, но заниматься в выходной день, когда все отдыхают, - просто одно мучение. На дворе, как назло, стоит замечательная погода. На небе ни облачка, а солнце греет совсем по-летнему.
С утра, когда я проснулся и выглянул на улицу, все небо было в тучах. За окном свистел ветер и срывал с деревьев жёлтые листья.
Я обрадовался. Думал, пойдёт град с голубиное яйцо, Мишка побоится выйти на улицу, и наши занятия не состоятся. Если не град, то, может быть, ветер надует снег или дождь. Мишка с его характером, конечно, и в снег и в дождь притащится, зато в слякоть будет не так обидно сидеть дома и корпеть над учебниками. Пока я составлял в голове разные планы, всё получилось наоборот. Тучи сначала превратились в облака, а потом совсем исчезли. А к приходу Кости Малинина погода вообще разгулялась, и теперь на дворе солнце и небо чистое-чистое. И воздух не шевелится. Тихо. Так тихо, что с берёзы, под которой мы сидим с Костей, даже перестали падать жёлтые листья.
- Эй вы, подберёзовики! - раздался из окна нашей квартиры мамин голос. - Вы пойдёте в конце концов заниматься или нет?
Этот вопрос она задавала нам пятый или шестой раз.
- Мы ждём Яковлева!
- А разве без Яковлева начать нельзя?
- Нельзя! - сказали мы с Костей в один голос и отвернулись от окошка и стали смотреть сквозь кусты акаций на калитку, из которой должен был появиться Мишка.
Но Мишки всё не было. Вместо него за калиткой маячил, то и дело высовываясь из-за дерева, Алик Новиков. Он был, как всегда, весь увешан фотоаппаратами и всякими фотопринадлежностями. Я, конечно, не мог смотреть спокойно на этого лазутчика и поэтому отвёл взгляд в сторону.
- Воскресенье называется! - сказал я, стиснув зубы.
В это время к Алику подошла Зинка Фокина; на плече она несла четыре лопаты, под мышкой у неё была зажата какая-то картонная коробка, а в левой руке сачок для ловли бабочек.
Алик сфотографировал Зинку с лопатами на плече, и они вместе направились к нам. Я думал, что Алик взвалит теперь лопаты на свои плечи, но этого почему-то не случилось. Все четыре лопаты продолжала тащить Зинка Фокина, а Алик продолжал держаться обеими руками за фотоаппарат, который висел у него на шее.
- Эй вы, фотограф, - сказал я Алику, когда они вместе с Зинкой приблизились к скамейке. - Кажется, эти лопаты Вам не по плечу, Ваше Проявительство!
- Зато они будут по плечу вам с Костей, - сказал, ничуть не смутившись, Алик Новиков, наводя аппарат на нас с Костей. - И подпись: староста класса 3. Фокина торжественно вручает хозинвентарь своим соотечественникам…
Зинка Фокина прислонила лопаты к сиденью скамейки, а Алик Новиков щёлкнул фотоаппаратом.
- Да, - сказал я, внимательно разглядывая лопаты. - Как в журнале «Костёр» получается…
- Что это ещё получается? - спросила меня Фокина.
- Загадочная картинка, - пояснил я.
- Понимаю, - сказал Алик, - где у этой лопаты ручка?
- Нет, - сказал я Алику. - Где мальчик, который будет работать этой лопатой?..
- Баранкин! - возмутилась Зинка Фокина. - Ты что, ты не собираешься сегодня озеленять школу?
- Почему это я не собираюсь? - ответил я Зинке. - Собираться я собираюсь… Только неизвестно, сколько времени я буду собираться…
- Баранкин, будь человеком! - сказала Зинка Фокина. - После занятий с Мишей Яковлевым немедленно приходите в школьный сад!
Она хотела сказать нам с Костей что-то ещё, но раздумала, повернулась и с лопатой на плече молча зашагала по направлению к школе.
Алик Новиков снова занял свой пост у калитки за деревом. Костя помрачнел ещё больше и уставился на лопаты; он смотрел на них как загипнотизированный, а я наоборот; я пытался на этот «инвентарь» не обращать никакого внимания. Стараясь изо всех сил казаться весёлым, я стал смотреть на деревья, даже не догадываясь о том, что до невероятных, фантастических и, можно сказать, сверхъестественных событий, которые развернутся в нашем дворе, остаётся совсем немного времени…
СОБЫТИЕ ШЕСТОЕ
Семь выходных дней в неделе - вот что поразило моё воображение!
В кустах громко чирикали воробьи. Весёлыми компаниями они то и дело срывались с веток, перелетая с дерева на дерево, на лету их стайки то сжимались, то растягивались. Было похоже, будто все воробьи были связаны между собой резиновыми нитями.
Перед самым моим носом в воздухе беззаботно летала какая-то мошкара. Над клумбой порхали бабочки. На скамейке, на которой мы сидели с Костей, бегали чёрненькие муравьи. Один муравей даже залез мне на колено и стал греться на солнышке.
«Вот у кого, вероятно, каждый день воскресенье!» - подумал я, с завистью глядя на воробьёв. Не сводя глаз с акации, я стал, наверное, в двести пятидесятый раз сравнивать свою жизнь и жизнь воробьёв и пришёл к очень печальному заключению. Достаточно было взглянуть один раз, чтобы убедиться, что жизнь птиц и разных насекомых была беззаботной и просто замечательной; никто из них никого не ждал, никто ничему не учился, никого никуда не посылали, никому не читали нотации, никому не давали в руки лопаты… Каждый жил сам по себе и делал всё, что ему вздумается. И так вс