За Троками встречается все меньше и меньше лесов и холмов, но попадаются уже кое-какие деревни. В девяти днях пути от Трок находится замок, называемый Слоним. Затем вступают в Литву, где можно видеть город Варсовия,[527] принадлежащий князькам, которые подчиняются королю польскому Казимиру.[528] Страна здесь плодородная, имеет много замков и деревень, однако не очень значительных. Из Трок до Познани[529] семь дней пути. Край там хороший и красивый.
Дальше находится Мерсага,[530] очень хороший город. Здесь кончается Польша. Об ее замках и городах я не буду больше рассказывать, так как ничего об этом не знаю.[531] Скажу только, что король с сыновьями и весь его дом — христианнейшие люди и что его старший сын в настоящее время является королем Богемии.[532]
По выезде из Польши через четыре дня встречаем Франкфурт, город маркграфа Бранденбургского, и вступаем в Германию.
О ней я не буду говорить, поскольку это место знакомое и известное многим.
§ 62. Теперь остается сказать кое-что о Грузии. Она примыкает к странам, о которых только что шла речь, и граничит с Мингрелией.[533]
Царь этого края именуется Панкратием.[534] Земля у него прекрасная, обильная просом, вином, мясом, зерном и многими другими плодами; большую часть виноградных лоз [жители] выращивают на деревьях, как делается в Трапезунде.[535] Люди там красивые, рослые, но у них весьма низменные привычки и очень дурные обычаи. Ходят они со стриженой или бритой головой, только вокруг оставляют немного волос,[536] наподобие наших аббатов, у которых приличный доход. Носят усы, которые отращивают ниже бороды, на длину с четверть локтя. На голове у них шапки разных цветов, на верхушке шапок — гребешок. На плечах они носят кафтаны, очень длинные, но узкие и разрезанные сзади до ягодиц: это потому, что иначе они не могли бы ездить верхом. За это я их не порицаю, так как вижу, что того же придерживаются еще и французы. На ногах до колен они носят высокие сапоги, причем подошва на них сделана так, что, когда они стоят, носок и пятка касаются земли, но посредине подошва настолько возвышается, что можно было бы просунуть кулак под их ступню, не причинив себе никакого вреда. Поэтому, когда они идут пешком, они очень утомляются. Я порицал бы их за это, если бы не знал, что и у персов в употреблении то же самое.
Что касается их еды, то, судя по тому, что я испытал на собственном опыте в доме одного из князей,[537] они подают ее следующим образом: у них имеются особые четырехугольные столы, около полулоктя [в квадрате], с желобчатым краем со всех сторон; посредине стола кладут некоторое количество вареного проса, без соли и без всякого жира; это кушанье служит вместо супа. На другой такой же стол кладут жареное кабанье мясо, однако оно настолько мало прожарено, что, когда его резали, из него выступала кровь. Они ели его с большой охотой, но я не мог его и попробовать и потому делал вид, что ем просо. Вина у них изобилие, и оно ходило вкруговую.[538] Других яств нам не подавали.
В этой стране высокие горы и много лесов. Есть там город, по названию Зифилис, перед которым протекает река Тигр.[539] Это хороший город, но он мало населен. Есть там также замок, называемый Гори. Страна граничит[540] с Великим морем.
§ 63. Вот и все, что я мог рассказать о моем путешествии в Тану и в окружающие страны, а также о вещах достойных памяти [и виденных мною] в тех местах.
АМБРОДЖО КОНТАРИНИПутешествие в Персию
§ 1. Мы выехали из Польши 20 апреля [1474 г.] и вступили в Нижнюю Россию,[541] также подчиненную польскому королю. Вплоть до 25 апреля мы ехали по огромным лесам, находя пристанище то в каком-нибудь небольшом замке, то в какой-нибудь деревне. В вышеуказанный день мы пришли в город, называемый Луцк,[542] обладающий довольно хорошим деревянным замком. Здесь мы оставались до 24 апреля, и не без опасений, благодаря двум свадьбам, потому что почти все были там пьяны, а в таком виде эти люди весьма опасны. У них нет вина, но из меда[543] они приготовляют особый напиток, который опьяняет гораздо сильнее, чем вино.
Оттуда мы уехали 25 апреля и вечером прибыли в городок, называемый Житомир.[544] Весь тот день, 29 апреля,[545] мы двигались по лесам, причем очень опасным, так как там бродят разные подозрительные люди. Вечером, не найдя убежища, мы расположились на ночлег тут же в лесу, не имея никакой пищи; мне пришлось целую ночь быть настороже.
30 апреля мы приехали в Белгород,[546] что значит белый замок, где находилась резиденция его величества короля; здесь мы приютились с большими неудобствами.
§ 2. 1 мая [1474 г.] мы приехали в город, именуемый Киев или Маграман,[547] который находится вне Нижней России.[548] Этим городом управлял некий пан Мартин,[549] поляк-католик. Узнав от королевских проводников о моем приезде, он дал мне весьма жалкое помещение, что, впрочем, соответствовало той стране, и основательно снабдил меня продовольствием.
Город стоит у границ с Татарией;[550] в нем собирается некоторое количество купцов с пушниной, вывезенной из Верхней России;[551] объединившись в караваны, они идут в Каффу,[552] однако часто бывают захвачены, как бараны, татарами. Город изобилует хлебом и мясом. Образ жизни у тамошних обитателей таков: с утра и до трех часов они занимаются своими делами, затем отправляются в корчмы и остаются там до ночи; нередко, будучи пьяными, они устраивают там драки.
§ 3. Пан Мартин прислал 2 мая многих из своих дворян сопроводить меня, когда он пожелал, чтобы я явился к нему на обед. После положенных приветствий он преподнес мне много богатых подарков и объявил, что его величество король повелел ему оказывать мне почести и оберегать от всякой опасности;[553] он также должен был предоставить мне возможность пройти по степи вплоть до Каффы. Я всячески поблагодарил его милость и просил исполнить все это. Он сказал мне, что ждет посла из Литвы, который должен идти с дарами к татарскому хану.[554] Поэтому хан высылает навстречу ему двести татар-всадников для сопровождения и безопасности. Так он успокаивал меня, высказывая пожелание, чтобы я дождался упомянутого посла: таким образом у меня будет сопровождающая охрана и безопасное путешествие. Так я и решил поступить. Мы отправились обедать; все было устроено, как полагается, и угощений оказалось изобилие. При этом мне был оказан большой почет. Там присутствовал епископ, брат пана Мартина, и много дворян; были там певцы, которые пели, пока мы обедали. Хозяин очень долго держал меня за столом — к великому моему огорчению, потому что больше всего мне был нужен отдых. По окончании обеда я попрощался с его милостью и пошел в предоставленное мне жилище, которое находилось в городе;[555] он же остался в замке, где была его резиденция. Замок построен целиком из дерева.
В городе есть река, которую на их языке называют Днепром, а на нашем — Лерессе.[556]Эта река протекает около города и впадает в Великое море.[557]
§ 4. Мы оставались в этом месте десять дней. Потом прибыл упомянутый посол, и в то утро, когда мы собирались ехать, он пожелал отслушать мессу. Хотя ему и было уже сказано обо мне, тем не менее после мессы и последних объятий пан Мартин велел мне взять того посла за руку и при этом сказал ему: «Этот человек находится под покровительством нашего короля, и потому надо, чтобы ты проводил его в полной неприкосновенности в Каффу». Это были чрезвычайно горячие слова. Посол ответил, что приказание его величества короля для него дороже жизни и все, что будет иметь он, буду иметь и я. После этих слов я простился с его милостью, поблагодарив его, как только мог и умел, — чего он вполне заслужил, — за оказанную мне большую честь. В течение тех дней, что я стоял там, он много раз снабжал меня продовольствием, я же подарил ему немецкую верховую лошадь, одну из тех, с которыми мы выехали из Местре. Нам сказали, чтобы мы оставили там [т.е. в Киеве] других своих лошадей, потому что это были жеребцы, а взяли бы для себя местных лошадей. Проводники его величества хорошо мне послужили, и я отдал им должное.
§ 5. Вместе с упомянутым послом мы отправились из Киева 11 мая. Я двигался в повозке, в которой совершал путь вплоть до этих мест еще с тех пор, как покинул короля, потому что у меня болела голень и я не мог сидеть на лошади. Проскакав до 13 числа, мы прибыли в деревню, по названию Черкассы, также подчиненную тому королю. Здесь мы оставались до 15 мая, когда посол узнал, что татары пришли к Черкассам. В сопровождении этих татар мы уехали и вступили в пустынную степь.