на тихой старой улице, где жил Фелан. Дверь ей открыл нестареющий Саган, и тут она на миг пожалела о своем комбинезоне и пропыленных волосах.
Но Саган лишь пробормотал в ответ на вопрос из глубин дома:
– Леди Софи, к вам принцесса Беатрис. Насколько могу судить, по пути с раскопок.
– Простите, – сказала принцесса вышедшей ей навстречу Софи, не в силах сосчитать, сколько раз успела произнести это слово всего за одно утро.
Но Софи, как-никак вышедшая замуж за эксцентричного Иону, увидела лишь то, что предпочла увидеть, а именно – принцессу у своего порога.
– Как мило с вашей стороны нанести нам визит! Ионы нет, но Фелан дома, отдыхает.
– Да. Что с ним?
– Небольшой жар. Я заварила ему чаю с белоголовником и убрала прочь все чернильницы. Прошу, садитесь.
– Я немного испачкалась…
– Вздор. Саган, будьте любезны, скажите Фелану, что здесь принцесса Беатрис.
Беатрис примостилась на краешке кресла. Софи спорхнула на софу и добавила с той же очаровательной улыбкой:
– Просто теряюсь в догадках, что могло случиться накануне вечером. Фелан выражается крайне туманно, Иона… одним словом, верен себе. Возможно, вы знаете?
– Кое-что, – сдержанно выдавила Беатрис. – Совсем немногое.
Серые глаза, так похожие на глаза Фелана, взирали на нее с обычной сдержанностью. Впервые в жизни Беатрис поняла, какое множество забот кроется за завесой обезоруживающей легкомысленности, которой окружила себя Софи. Эта завеса надежно берегла ее от необходимости отвечать на вопросы о непутевом муже, но не от собственных мыслей. И вот теперь ей нужно было знать…
– Да, – выпалила Беатрис. – Кое-что знаю. Но понимаю далеко не все. Все это так сложно…
– Что ж, оно и неудивительно, учитывая характер Ионы, не так ли? У него все так непросто, непредсказуемо… А теперь и Фелан туда же. Я через пару минут должна идти. У нас девичник: мы забронировали барку для леди Петры, чтобы прокатить ее вверх по реке и устроить пикник на берегу, в одном местечке, откуда открывается просто чудесный вид на равнину. И все, безусловно, были бы очень рады видеть вас в нашей компании.
– Но я совершенно не одета для…
– И к тому же приехали поговорить с Феланом. Прямо с раскопок, с пылью древних времен в волосах.
Беатрис смахнула со лба непослушную прядь.
– Думаю, эта пыль вряд ли старше пары сотен лет.
– Значит, ничего особо интересного?
– Вполне обычная кирпичная кладка. Нет, я заехала без повода. Импульсивно, – помедлив, принцесса не менее импульсивно добавила: – Простите мне всю эту загадочность. Я просто сама точно не знаю, с чем столкнулась.
– Вот и Иона на многих так действует… Да, Саган?
– Очевидно, Фелан ушел, – виновато сообщил дворецкий. – Совсем недавно, а по пути заглянул на кухню, так что завтрак смог взять с собой. Кухарка сказала, что при нем были книги. Возможно, он в школе.
Софи сокрушенно цокнула языком.
– Это я виновата во всем. Не следовало запрещать ему работать.
Беатрис поднялась.
– Тогда я поищу там.
– Принцесса Беатрис, у меня есть превосходная юбка…
– Умоляю…
– Да, я уверена, она придется вам впору – разве что немного короче, чем вы привыкли, ведь я ниже ростом.
Беатрис улыбнулась.
– Очень хорошо, что вы напомнили об этом. Да, я буду вам крайне признательна: выходит, мне не придется заезжать домой, – и красться к себе, прячась за дверьми и цветочными горшками от матери и от гризхолдского барда, но об этом принцесса предпочла промолчать. – Благодарю вас, Софи.
Частично спрятав под юбкой Софи покрытые коркой грязи башмаки и вытряхнув пыль из волос, принцесса поехала назад вдоль реки. Вскоре она свернула наверх, к школе, напугав пару норовистых серых гудком клаксона и лязгом переключаемых передач. На полпути к вершине холма она резко нажала на тормоз. Вновь лязгнули шестерни, паромобиль со свистом выпустил клуб пара и остановился рядом со светловолосым юношей, устало тащившимся к школе с охапкой книг в руках.
– Фелан! Садись!
Фелан бросил на нее задумчивый взгляд, и задумчивость в его глазах сменилась изумлением. Распахнув дверцу, он вместе с книгами рухнул на сиденье рядом с Беатрис.
– Принцесса Беатрис? – казалось, он тает, словно свеча: пот градом лил с его лба, бледного, как воск, глаза горели, совсем как глаза Ионы с утра, после бурной ночи. – Что вы делаете здесь, над землей, среди бела дня?
– Ищу тебя. Твой отец не смог сказать, благополучно ли ты добрался домой, а ты очень удачно улизнул от меня, когда я заехала к вам. Ты что, на трамвай сесть не мог?
Фелан пожал плечами. В его страдальческом взоре внезапно мелькнула улыбка.
– Наверное, ждал, когда вы меня догоните. Мне нужны еще книги для работы. И я пропустил весь утренний урок. Возможно, ученики до сих пор томятся там, под дубом, в безысходной тоске.
– Еще бы! Но ведь в библиотеке твоего отца…
Улыбка во взгляде Фелана померкла.
– Отец не держит в библиотеке книг о том, что я хочу узнать, – с ожесточением ответил он. – Он уносит их из дому и хоронит на неведомо чьих полках. Прошлым вечером, в кэбе…
– Да?
– В голове все разваливалось на куски. Я хотел вам кое-что сказать, но никак не мог собрать мысли воедино. А вот теперь они снова складываются в нечто целое.
– Что же это за мысли?
Фелан сосредоточенно сдвинул брови.
– Когда я говорил с отцом в «Веселом Рампионе»… он рассказывал любопытные подробности об этих вот самых книгах. Которых, по собственным же словам, никогда не читал, – он резко встряхнул головой и зажмурился, будто пережидая внезапный приступ боли. – Должно быть, ошибся. Память у него – как решето…
– Вчера вечером ты говорил, что у него каша в голове. Уж либо одно, либо другое.
Фелан улыбнулся.
– Пожалуйста, принцесса, не перебивайте, – попросил он. – У меня у самого мозги сейчас, как гнилая рыбацкая сеть, мысли ускользают. Но я никак не могу выкинуть из головы тот разговор в «Веселом Рампионе», которым пытался отвлечь отца от погони за Кельдой. Я просмотрел эти книги от корки до корки, чуть ли не с ювелирной лупой, и…
Это произвело на принцессу впечатление.
– Солидные тома, – заметила она. – Что это?
– Счетные книги школьных экономов. Их вели с того самого дня, как Деклан основал нашу школу. Однако никто не удосужился их прочесть! Их даже хранят не в архивах. Бейли Рен прячет их у себя, в башне. Кстати, Рен! Это еще одно…
– Подожди, – взмолилась принцесса. – Не все сразу. Разберемся сначала с первой мыслью. Так уж я привыкла работать.
– Это все та же мысль, даю слово. Отец знает имя первого школьного эконома, хотя говорит, что счетных книг не читал.
– Ну, это вовсе не тайное знание: сейчас ведь все пишут научные работы обо всем на свете.
– Еще он знает, что верхушка башни рухнула именно тогда, в тот первый год. И что Саликс была женщиной…
Беатрис прикрыла глаза, но тут же поспешила открыть их, услышав впереди стук колес парового трамвая.
– Саликс?
– Я перепутал. Решил, что это мужчина. Отец меня поправил. Я проверил по книге – так и есть. Но откуда отцу знать об этом? – Беатрис раскрыла рот. – И о третьем гробе…
– О каком гробе?
– Найрн погиб под камнями, рухнувшими с башни, и его следовало похоронить. Но тела найти не удалось. Гроб вернули столяру, деньги за него были возвращены, и это попало в счетные книги.
Беатрис свернула к школе, въехала на мощенную камнем площадь, где находилось кольцо паровых трамваев, и остановила паромобиль.
– Я не вполне понимаю все это, – виновато сказала она, – но вижу, что для тебя это очень важно.
– Да, это определенно объяснило бы некоторые вещи.
– Наверняка объяснение есть. Но я не могу с уверенностью сказать, что все это может значить. Возможно, твой отец читал другие книги о первом годе существования школы? Взял все эти факты откуда-то еще? – она ждала ответа, но Фелан отвернулся и устремил взгляд на дубовую рощу в погоне за своими загадочными видениями. – Фелан? Что у тебя на уме?
– Отец… – выдохнул он. – Мой отец всегда… Это невозможно. Но объяснило бы… Мне нужно узнать, что произошло во время первого состязания бардов. А еще – откуда появился Кельда.
– Из Гризхолда, – сказала принцесса, но вновь без особой уверенности. – Он говорит на языке «Круга Дней»… Может, в Гризхолде его знают все?
Фелан резко повернулся к ней и впился в нее тяжелым, воспаленным взглядом.
– Вы распознали этот язык вчера вечером.
– И твой отец – тоже, – голос принцессы звучал слабо, словно откуда-то издали. Фелан ждал, настойчиво, требовательно глядя на нее. – Мэтр Берли сказал, что еще никто не смог перевести его так, чтобы… чтобы… чтобы не только понять прямое значение слов, но и проникнуть в скрытые в них секреты. Фелан, скажи, о чем именно ты думаешь?
– О том, что должен как можно скорее закончить исследовательскую работу о Найрне. Взгляните.
Наконец-то отведя от нее взгляд, он кивнул в сторону деревьев. Там, в тени древнего дуба, в кругу учеников сидел темноволосый арфист.
– Кельда! – тихо ахнула принцесса.
Фелан вновь взглянул ей в глаза. Смертельно бледное, измученное солнечным светом лицо, плотно сжатые губы… Принцесса без слов поняла, что он имел в виду. В кольце замерших без движения учеников, слушая музыку Кельды, сидела Зоя.
Глава шестнадцатая
На третий день состязания бардов верхушка башни разлетелась на куски, и Найрн вновь исчез из истории.
Оба эти события отражены в форме приходо-расходных записей в счетной книге школьного эконома. Здесь Дауэр Рен появляется перед нами собственной персоной: из школьных средств уплачено за лечение ран, полученных им, когда в его комнате рухнула крыша и обломки зубцов башни. При этом разбитой чернильнице он уделяет больше внимания, чем самому себе. Двое учеников погибли под обломками, а один пропал без вести. Имена двоих погибших, отосланных домой в гробах, имеются как в их семейных счетных книгах, так и в хрониках данного периода. Оба слышали музыку Деклана во время визитов короля Оро к их родителям и оставили домашний уют, чтобы найти свою смерть в Школе-на-Холме.