аний его –
последний, как потом оказалось, – был особенно трудным.
Три дня брели они по голой пустыне, три дня и конь его, и он сам не ели ничего и не пили, все было голо. И когда увидел Ланселот впервые, когда разглядел как следует существо, напоминающее человека, то знал уже и не сомневался, что прибыл, хоть и не были обозначены владения
Дракона ни ободранной и украшенной перьями сосною, ни пограничным камнем. Разыскал же он Драконово царство, видимо, по двум причинам: благодаря точным указаниям
Галахада и собственной своей решимости. Он действительно искал Дракона, а значит, и должен был встретиться с ним.
Край этот, который оглядывал он глазами не путника, а воина, изготовлявшегося к битве, ничем, пожалуй, не отличался от всех тех земель, где доводилось ему бывать прежде. Хотя… пожалуй, все-таки отличался. Не зеленели поля, горячей обжигал песок на морском берегу, и гранитные скалы глядели угрюмей, чем всюду, где побывал он за жизнь свою. Три дня он скакал и три ночи провел в преднамеренно опустошенных – позднее узнал он и это –
приграничных лесах, но в себе заметил только одну перемену: разведя большой и высоко полыхавший костер, он инстинктивно ложился от него подальше, и обнаженный меч делил с ним беспокойный его сон. И конь был всю ночь начеку.
Как ни силен он был духом, как ни крепко скроен, все же однообразие и одиночество, несомненно, его измотали, поэтому, увидевши первое человеку подобное существо, он радостно его окликнул – и вот тут-то был поражен безмерно. Сперва оборванец попытался, правда, удрать, делая большие скачки, будто козел, когда же Ланселот крикнул ему вслед, человек этот, или нечеловек, встал на четвереньки и замычал. Выросшему при королевском дворе
Ланселоту, воину и приближенному короля, доводилось наблюдать не раз, как воздают почести рыцари, дворяне, свободные землепашцы и крепостной люд, он привык к покорству окружающих хоть и не любил его, – но ничего подобного до той поры он не видел. Ибо человек этот, или как его назвать, стоял на четвереньках перед конем его, низко нагнув голову, не смея поднять взор, и время от времени мычал, словно вол.
– Спятил ты, что ли? Почему ведешь себя столь недостойно?!
Пустыня вокруг молчала, конь сердито вскидывал голову, а тот, внизу, лишь взмыкивал изредка.
– Понятен ли тебе язык, на котором я говорю с тобой?
Отвечай!
Оборванное, стоявшее на четвереньках существо, услышав приказ, приподняло голову и кивнуло.
– Я понимаю этот язык, Могущественный господин.
– А коли так, – Ланселота медленно, но неотвратимо охватывал гнев, – отчего ж ты мычишь, будто вол? Говори, как положено! Как человеку подобает! Веди меня в дом свой.
– В мой… дом?
Ланселот почувствовал вдруг – быть может, это последнее впечатление его доконало, – сколь сильно он утомлен. Он нуждался в отдыхе, в еде, ему хотелось вытянуть ноги и, если можно, поспать. Он спрыгнул с лошади, и тот, другой, совсем распластался на земле.
– Встань!
– Зачем мучаешь, Могущественный господин? Прикончи сразу… Я вижу по лицу твоему, что ты могучий рыцарь, руби уж так, чтобы мне не мучиться долго.
– В уме ли ты? С чего бы мне тебя убивать?
– Так ведь… чтобы исполнить приказ нашего Непобедимого Властелина. Мне ли говорить тебе это?
– Как гласит приказ сей?
– Молю тебя, не унижай сверх меры!
– Я требую, чтобы ты повторил его слово в слово!
Ланселот понял, как следует ему действовать. Криком брать, приказами сыпать. А ну-ка!
– Приказ гласит: ежели какой-либо скот земли сей попадется на глаза Непобедимому Властелину нашему или хотя бы только Могущественным господам, слугам его, он должен умереть! Ибо наш долг – послушание и благодарность за то, что нам разрешается жить.
– Ага! Так эта тварь, которую вы именуете Непобедимым Властелином, и есть Дракон, верно? А Могущественные господа – псы его?
– О милосердный господин наш!
– Заткнись лучше, олух! Только на вопросы мои отвечай! Но чтоб без промедленья!. Сколько дней пути отсюда до жилища Дракона?
– Господин!
– Молчать! Только на вопрос!
– Этого я… не могу сказать. Если б я это знал, то меня уж не было бы в живых.
– Веди меня в дом свой, человек, слышишь?
– Я… У меня нет дома. И я не человек.
Вера Ланселота в себя, его добродушие и страсть к приключениям порядочно сникли после краткого того разговора, зато ненависть возросла, так что, как говорят в народе, потерял горшок, да нашел мешок.
Не стал Ланселот садиться в седло, зашагал рядом с «человеком» этим и, поглядывая назад, видя несокрушимую гордость коня своего, думал: кто ж из этих двоих стоит больше? И о том размышлял он довольно долго, в какие края попал. Где теперь Артур, Гиневра, Галахад? Здесь была иная земля, совсем иной мир! Посматривал он на трусившего собачонкой подле него, с позволения сказать, человека, который не только от громче сказанного слова, но даже от быстрого, прямого взгляда так и норовил приникнуть к земле и мычал почтительно.
– Ты в этом краю живешь?
– Я, господин, не «живу». Я… существую, покуда можно. Пока дают… то есть пока дозволяет Непобедимый
Властелин и вы все…
– Да пойми же и выслушай, как приказ, то, что я скажу тебе. Этого червя, коего вы именуете Непобедимым Властелином, я своим господином не признаю, я воин короля
Артура. Я приехал из далекой земли.
– Воин короля Артура?
– Ты услышал верно. А теперь отвечай: почему ты становишься на четвереньки?
– Потому что, ежели мы случайно попадемся на глаза слугам Непобедимого Властелина и поспеем стать на четвереньки, они – уже был такой случай – могут оставить нам жизнь.
– И тебе, – задумчиво проговорил Ланселот, – столь нравится жить, даже вот так… словно животное… – Вороной конь сердито бил сзади копытом, его мучила жажда и не давали покоя тучи мух. Ланселот обернулся к нему. –
Утихни же! Я тоже хочу пить.
Лошадь успокоилась, а человек бросил на Ланселота изумленный взгляд.
– Ты великий волшебник, господин рыцарь, да?
– С чего бы это? – удивился Ланселот. – Какой я волшебник!
– Но ведь ты… ты умеешь разговаривать с животными…
– Я?
– Я же только что слышал.
– А, ну что ты… этот, – ткнул он большим пальцем себе за спину, – этот другое дело. Ты ответь мне про то, о чем я спросил. Имеет смысл так жить?
– Нет. Просто нужно. У меня четверо детей. И жизнь, даже самая худшая, все-таки лучше смерти.
– Ошибаешься, – покачал головой Ланселот, – Как твое имя?
– Меня зовут Дарк. Ты сказал, что ты воин короля Артура?
– Да.
– Этот великий король побывал однажды в здешних краях.
– Он во многих краях побывал, – махнул рукой Ланселот, – И сюда завернуть случилось.
– Нет. Здесь он сражался с Могущественными господами.
– С псами Драконовыми? – Ланселот весь напрягся: он стоял лицом к лицу со свидетелем!
– Если ты их так называешь… да. Его оруженосца в этой схватке разорвали в клочья Могущественные… псы. И
тогда один из нас… король Артур высмотрел среди нас наилучшего и забрал с собой… они вместе отправились на поиски Непобедимого Властелина.
– Вот как? Отсюда они отправились вдвоем?
– Так было, господин! Тот человек, что последовал за королем Артуром, был охотник и часто уходил далеко от своего дома. Однажды вернулся он из отлучки и увидел, что дом его сожжен дотла, и тогда отцы наши ему рассказали, что здесь произошло. Псы Дракона… Непобедимого
Властелина напали… и жену его, о господи, уж какая добрая была женщина… утопили в озере.
– Утопили…
– Был ребенок у них, совсем малютка. Мои односельчане спрятали его и тем спасли ему жизнь.
Медленно шли они сквозь дубраву, тяжким гнетом пригнула Ланселота услышанная правда.
– Ну, а потом?
– Потом… Тогда как раз и объявился король Артур; налетели на него псы Драконовы, и, покуда отцы наши затаились в лачугах своих, вступил он с ними в великий бой. Оруженосец его погиб, может, и его победили бы, да бросился тут между ними тот самый человек из наших и бился столь яростно и беспощадно, что Артур и он одержали победу. Вдвоем всех победили. Тогда король Артур отправил сына его в свой замок, а сам вместе с этим в исступление впавшим мужем отправился дальше. Взгляни, –
показал перед собою Дарк, где в свете луны сверкало почти круглое озеро. – Вот здесь стоял дом того человека, в это озеро бросили жену его.
– Так… значит, вот оно, то озеро. – Ланселот стоял, не шевелясь.
– Да, господин рыцарь.
– Дарк! – После долгого раздумья Ланселот повернулся так внезапно, что спутник его чуть не бросился на четвереньки, но уже не посмел это сделать. – Как звали того человека?
– Какого человека, господин?
– Того, кто помог Артуру? Как вы его звали?! – Ланселот таким голосом заорал на Дарка, что тот рухнул на колени.
– Пощады!
– Имя его.
– Человека того… да… его звали Годревур.
Ланселот вздохнул нетерпеливо и печально; он дернул
Дарка и, хотя в руке у него остался клок мешковины, заставил подняться на ноги.
– Слушай меня внимательно! Наипервейший рыцарь моей родины дал мне имя «непобедимого». Я защищу тебя, или мы оба поляжем здесь, на этой траве. Понимаешь ли ты меня? – Дарк наклонил голову. – И веришь мне?
– Оружие у тебя не такое, как у здешних господ. И лицо, и голос. Господин рыцарь… мне кажется… я тебе верю!
– Тогда послушай до конца! Вижу я, тот, кто у вас просит, ничего не добьется, ибо вы привыкли к приказам.
Вот мой приказ: когда я спрашиваю тебя, отвечай сразу же и точно. Понимаешь ли, чего я от тебя требую? Не падай на четвереньки! Отвечай стоя!
– Слушаюсь, господин рыцарь.
– Твой господин, эта мразь, которого вы величаете «могущественным» и «непобедимым», я же называю свиньей по обличью его и Драконом по нраву, – сколь силен он?
– Безмерна сила его!
– Каков он с виду?