– Что это ты делаешь? – не веря своим глазам, спросил Натаниэль.
– Что?
Она удивленно подняла на него глаза, опуская в чай второй ломтик.
– Ах, это… – Габриэль недоуменно посмотрела на тост. – Не знаю, мне случайно пришло в голову есть именно так. Очень вкусно.
– Это отвратительно, – заявил Натаниэль. – У тебя же в чашке настоящие помои. Можно подумать, что ты просто беззубая!
– Мне очень жаль, что тебе не нравится, но…
Ее прервал звон разбитого стекла – что-то влетело в высокое окно и ударилось о противоположную стену.
– Какого черта!
Натаниэль вскочил, увидев, как мяч для крикета закатился под стол.
– Второе окно за три дня! – вскричал он. – Я же сказал ему, чтобы он не играя вблизи дома!
Габриэль встала со стула.
– Успокойся, Натаниэль, – осторожно сказала она. – Это всего лишь окно.
Но если Натаниэль и слышал ее, то не подал виду. Он распахнул окно.
– Джейк! – позвал лорд. – Немедленно иди сюда!
Через пару минут в дверях появился испуганный Джейк.
– П-прошу прощения, с-сэр, – заикаясь, произнес он. – Я учился подавать мяч с выносом руки, и он почему-то улетел в сторону.
– Что я говорил тебе в прошлый раз? – со злостью спросил Натаниэль, возвышаясь над ребенком.
Джейк беспомощно посмотрел на Габриэль, ища у нее поддержки. Но это был один из тех случаев, когда жене Прайда лучше было помалкивать: ее вмешательство лишь усугубило бы гнев Натаниэля. Поэтому Габриэль отошла в сторону и подобрала скомканную газету.
– Ну так что? – еще раз спросил Прайд у онемевшего от страха сына.
Две огромные слезы покатились по щекам ребенка, и он жалобно всхлипнул.
– Я ждал Примми, чтобы пойти играть в сквер, – заговорил мальчик, судорожно глотнув слюну. – Я сделал только один бросок.
– Я не потерплю непослушания, – заявил лорд Прайд. – Остаток дня ты проведешь в классной комнате, и до конца недели не будешь ходить на улицу.
Глаза Джейка расширились от ужаса:
– Но, папа…
– Ты слышал, что я сказал? – прогремел Натаниэль.
Джейк повернулся и поплелся наверх.
– Но послушай, Натаниэль, – тихо произнесла Габриэль. – Он же должен был идти с детьми Бедфордов в Эстли. Джейк все последние дни говорил только об этом.
По лицу Натаниэля было видно, что он совсем забыл, тем не менее, он отрезал:
– Что ж, надо надеяться, он надолго запомнит этот урок.
С этими словами Прайд вернулся к недоеденному завтраку.
Габриэль молча села. Если бы не поездка в Эстли, наказание не было бы слишком суровым. Но Джейк был таким чувствительным ребенком, что и простого выговора бы хватило, чтобы он почувствовал раскаяние.
Через некоторое время Габриэль заговорила:
– Ты бы не мог передумать, Натаниэль? Давай не будем разговаривать с ним три часа – это будет достаточным наказанием. Ты же знаешь, как он все переживает.
Натаниэль поднял глаза, и холодок пробежал по спине Габриэль. Он смотрел на нее так, как будто они были незнакомы.
– Джейк – мой сын, – холодно произнес он. – И это не твое дело.
У Габриэль перехватило дыхание – словно кто-то ударил ее в живот. Как мог он сказать такое? Во всех отношениях Джейк был ей таким же сыном, как и Прайду. Это так всегда радовало и связывало их обоих.
Как будто он хотел оборвать их связь.
Не говоря ни слова, она встала из-за стола: и вышла из комнаты.
Натаниэль уткнулся лицом в ладони – он чувствовал себя несчастным. Так больше продолжаться не может. Он должен или сказать жене о своих подозрениях, или забыть о них.
Но ему казалось, что какая-то злобная, демоническая сила заставляет его так вести себя. Но от грубостей легче не становилось. Напротив – все было еще хуже.
Возможно, если он уедет, время и расстояние расставят все по местам. Он поедет в Лиссабон сам. В столице Португалии нужно было выполнить кое-какую работу, и никто не справится с ней лучше, чем он. Это отвлечет его. А когда он вернется, то, может быть, сможет решить свои домашние проблемы, разрывающие его на части.
Все утро лорд Прайд занимался неотложными делами и приготовлениями и вернулся домой около полудня после встречи с премьер-министром.
Дом был тих. Подозрительно тих.
– Ее светлость дома? – спросил хозяин.
– Кажется, да, милорд, – ответил Бартрам, забирая у Прайда шляпу и трость. – Кажется, они едят вместе с мастером Джейком в его комнате.
– Понятно. Стекольщик уже вставил стекло в столовой?
– Да, милорд. – Бартрам кашлянул. – Вот это был удар, милорд! Парень в отличной форме. Я видел все из окна. Я уверен, что он скоро станет отличным игроком, милорд.
Лицо слуги было каменным, лишь в уголках глаз плясали веселые огоньки.
– Для начала он должен твердо запомнить, где цель, и знать, куда бьет, – заметил Натаниэль.
В голосе лорда прозвучало удивление. Ему захотелось увидеть сына.
Лорд Прайд поднялся на третий этаж и остановился у дверей классной комнаты. Слышен был лишь веселый голос Габриэль. Джейк ничего не отвечал ей.
Прайд отворил дверь. Габриэль и Джейк сидели за столом в освещенной лишь светом камина комнате. Услышав, что дверь открывается, они обернулись и испуганно посмотрели на него. Натаниэль чувствовал себя чудовищем. Таким же он был до встречи с Габриэль.
Глаза его сына были красными и воспаленными. Взгляд жены – непроницаемым, но Прайд знал, что они оба обижены и сердятся на него.
– Джейк, ты можешь поехать с Бедфордами, – произнес Натаниэль.
Мальчик вскочил с радостным криком. Его личико мгновенно переменилось. Он бросился к Натаниэлю, обнял его за талию и прижался к отцу.
– Послушай. – Натаниэль взял сына за подбородок и поднял его вверх. – Чтобы этого больше не было. Ты понял?
– Да. – Джейк серьезно кивнул, но он не мог сдержать улыбку, которая расползалась по его довольной мордашке. – Спасибо… Ты… Ты самый лучший папа во всем мире!
Натаниэль покачал головой:
– Давай-ка, сынок, собирайся побыстрей. А то опоздаешь.
Джейк бросился в детскую, зовя во весь голос Примми, чтобы та помогла ему найти курточку.
Габриэль уперлась локтями в стол и посмотрела на мужа.
– Что заставило тебя переменить свое мнение? – задумчиво спросила она.
– Ты, – ответил Прайд. – Как всегда. Мне надо поговорить с тобой, – добавил он, закрывая дверь.
Габриэль вся похолодела: неужели муж хочет добиться от нее правды?
– Я уезжаю на несколько месяцев, – заявил Натаниэль, подпирая дверь плечом.
– Уезжаешь? – Она не смогла скрыть удивления. – Куда?
– В Лиссабон, – медленно проговорил Прайд, внимательно наблюдая за реакцией жены на это сообщение.
Ни один мускул на лице Габриэль не дрогнул.
– Зачем?
– Там есть кое-какая работа для меня, – сказал он равнодушным голосом.
– Почему бы мне не поехать с тобой?
Леди Прайд встала, глаза ее загорелись. На мгновение она и думать забыла о своей беременности: в ее мозгу вспыхивали будоражащие воображение картинки – вот они втроем преодолевают опасность… возможные приключения помогут им забыть все недомолвки и обиды, исчезнут все сомнения и подозрения.
– Не говори ерунды! – вскричал Натаниэль. – Если только Фуше узнает, что ты покинула Англию, за твою жизнь не дашь и гроша.
«Если, конечно, Фуше сам не платит тебе до сих пор!» – мелькнуло в голове у Прайда.
– Но то же самое можно сказать и о тебе, – заметила Габриэль. – Ну, пожалуйста, помнишь наше путешествие из Тильзита? Как было бы замечательно все это повторить!
Натаниэль Прайд отошел от двери; лицо его помрачнело, глаза стали опять похожи на серые камни на дне пруда.
– А теперь послушай меня, – сказал он тихим, но угрожающим голосом. – Если только ты посмеешь поехать вслед за мной, Габриэль, я превращу твою жизнь в сущий ад. Клянусь могилой моей матери!
Габриэль инстинктивно отступила назад от грозной фигуры мужа.
– Хорошо, – произнесла она, покорно разводя руками. – Это была не самая лучшая мысль… хорошо…
Так оно и было. Леди Прайд совершенно забыла о своем положении. Подвергать себя опасности на континенте в первые месяцы беременности было по меньшей мере неразумно.
Натаниэль цепким взглядом впился в ее глаза, словно хотел прочесть все мысли своей жены… Затем он с облегчением вздохнул.
– Утром я поеду в Берли-Мэнор, – спокойно проговорил Прайд. – У меня есть кое-какие дела, касающиеся поместья, – их надо сделать до отъезда. Очевидно, я отправлюсь во Францию к концу недели.
– Мне приехать в Берли-Мэнор? – спросила она осторожно.
– Нет, в этом нет нужды. Я буду очень занят.
– О!.. Ну хорошо. – Габриэль пожала плечами. – Думаю, ты точно не знаешь, как долго пробудешь в отъезде.
– Я же сказал, несколько месяцев.
– Два… три… четыре?
– Не представляю. Ты же знаешь: нельзя сказать наверняка. – Его голос звучал раздраженно.
«Меня-то просто интересует, какой у меня будет живот, когда ты вернешься». Ее мысли опять начали раздваиваться.
– Да, знаю. – Габриэль еще раз пожала плечами. Проклятие! Как она могла сказать ему о беременности, когда он был так далек от нее. Так враждебно настроен?!
– Я буду скучать по тебе, – произнесла она, стараясь вложить в свои слова как можно больше любви.
Взгляд Натаниэля стал мягче.
– Я тоже, Габриэль.
Он действительно будет скучать. Даже если она веревки из него будет вить, ему будет сильно недоставать жены.
– Я должен поехать, – проговорил он твердо.
– Понимаю.
Может, им пора было расстаться, подумала Габриэль. Возможно, вдали от нее его подозрения пропадут, и страсти как-то улягутся.
На следующее утро лорд Прайд уехал. Он сам управлял коляской. Габриэль стояла у окна и смотрела, как экипаж исчез за поворотом. Все ее тело ныло, как будто он прервал любовную игру в самом разгаре и оставил ее.
Довольно нелепое сравнение, но, кто знает, может, оно и есть самое точное?