Какие рюши, какой купальник? Ужасы и гибель кругом. Но настало лето, затем другое, и война кончилась. И девушка этот эпизод потом рассказывала мемуаристам, когда старушкой стала. Она выжила, и, возможно, выжили другие – те, что улыбались и спрашивали.
Тургенев замечательно говорил, что иногда надо бросить мрачные мысли и отдаться детскому легкомыслию. И будешь спокойно спать, как ребёнок. И такой искренний легкомысленный человек приносит счастье и удачу. И все действительно налаживается удивительным образом. Сколько раз я это замечала, есть у меня такие друзья. И мы шли гулять в парк, болтая о всяких пустяках. Часто это полезнее мрачного обсуждения. Детское благое легкомыслие…
Мы снова будем вместе
В детстве, когда болела, я часто оставалась одна дома. Мама и папа работали врачами, и не могли надолго оставлять пациентов. Зимой быстро становилось темно. И страшно одной в пустой квартире. На горле – колючий шарф, для прогревания. Но можно было смотреть в окно – там светил ярко фонарь. И падал крупными хлопьями снег. Подбородком упрешься в подоконник, и кажется, что не страшно совсем. Пустынная улица, тихий вечер, месяц на небе. И в другом окне – мальчик в пижаме. Худенький, с челочкой и тоже с шарфиком. Тоже болеет. Помашешь ему рукой, и он машет в ответ. Или показывает машинку. Но ему не очень удобно махать – он на костылях. Так проходит вечер в тихой игре, а потом повернётся ключ в дверях – мама пришла! Или папа! И страхи забыты, и мальчик, и я снова в своей квартире, дома, где светло и не страшно.
Так проходил день за днём, а потом настала весна, и можно было гулять во дворе, а в окно смотреть незачем. Но я мальчика всё равно помнила и мне жалко было его, что он на костылях. И я всё ждала, что, может, он выйдет гулять, но никак не могла понять, в каком доме он живёт. И найти его окно не могла – весною все окна одинаковы. Наверное, он в своём дворе гуляет. Я сходила и посмотрела, хотя в чужой двор меня не пускали гулять. Но мальчика не было там.
Прошло очень много лет. Скажем, тридцать. И мы разговаривали с моим близким другом зимним вечером. Он тяжело болел, и жить ему оставалось недолго. Он полюбил длинные тихие разговоры вечерами, хотя раньше был суровый и сильный человек, молчаливый и замкнутый. Жизнь суровая была. И не больно он любил всякие «телячьи нежности» и беседы о детстве. А потом – полюбил. Когда многое понял. Страдание некоторых людей меняет к лучшему. Мы много лет дружили уже во взрослой жизни. Сразу ужасно понравились друг другу, с первого взгляда. И продружили до последнего его дня. И он всё чаще вспоминал детство.
Он в деревне жил, далеко в глуши. И очень болел, ходил на костылях. Его клали в деревенскую больницу, где он лежал один в палате. А родители работали. И зимними вечерами он боялся оставаться один. Подходил к окну. Там, за окном, светил фонарь. И снег шёл крупными хлопьями. И светилось ярко окно, а в окне – девочка стояла. И махала рукой. И он в ответ махал – машинкой. Так проходил вечер. И когда его мама забрала из больницы, он хотел найти девочку, но вокруг и домов-то не было. Вокруг больницы было белое снежное поле, башкирская степь. Но девочка точно была! Была, конечно. И окно было, и девочка, и фонарь, и снег. И жизнь. А когда пройдёт эта жизнь, мы снова будем вместе, ведь расстояние ничего не значит. И время – всего лишь свойство сознания.
Вот оно – окно. И иногда я вижу своего друга. Таким как когда-то, с челочкой. Мальчика в окне.
Пустота
Пока гневаешься на человека, обижаешься, споришь – это не страшно. Это бывает. Любовь и дружба могут вернуться с новой силой. И даже обоюдная драка этому не помеха, хотя драться нехорошо. Но бывает, человек скажет или сделает такое, что попросту исчезает для нас. Как город, который мы проехали. И огни, и здание вокзала, и башенки, и деревья, и перрон – всё исчезает из поля видимости. Города больше нет. Хотя он есть, конечно. Его для нас нет. А человек приходит и разговаривает. Продолжает общаться. И возможно, жаждет примирения. Он понимает, что гнусность совершил, хотя даже себе не признается в этом. И спрашивает: «Ты ещё сердишься?» А ты с чистой совестью отвечаешь: «Нет, нисколько!» И действительно не сердишься – как можно сердиться на пустоту. Смотришь на ботинки или пальто. На шевелящиеся во время разговора губы. В пустые глаза. Или читаешь пустые строчки ненужных слов. Вежливо и вяло отвечаешь: «Ну что ты! Все в порядке. Просто я очень занят, мне некогда отвечать».
В самом деле, что ответишь пустому месту? Или ботинкам и оловянным глазам? Плечами пожмешь и закончишь томительную беседу с совершенно чужим человеком. Вежливо попрощаешься. И забудешь. Поезд едет дальше. Чужой город и чужой человек остались позади, попросту исчезли. И нет ни сожаления, ни боли, ни обиды. Только пустота.
Нельзя переходить последнюю грань в словах и поступках. Если что-то становится непереносимым, оно перестает на нас действовать и влиять – так устроена психика. И ссора – не самое страшное. Помириться можно. Страшно, когда исчезает реакция. И звучат слова: «Ну что ты! Я нисколько не обижен. Я просто очень занят».
Живым – больно
Череда ударов судьбы, утрат и несчастий может ожесточить сердце. Человек не станет злым, а просто будет ко всему относиться спокойно и иронично. Подшучивать, с сарказмом говорить о любви и вере и ни на что не надеяться. И ни на кого не рассчитывать.
Так было с одним бизнесменом. Жена его обманула и бросила. И оттяпала большую часть имущества. Старинный друг, с которым был бизнес, тоже предал и подставил. Чуть в тюрьму не попал этот человек.
Но тяжёлые времена он пережил и снова поднялся. Он был умный и сильный, но сердце его ожесточилось и стало холодным. В бизнесе это здорово помогло. А женщин он менял и в душе презирал – все они были падки на деньги, хотя возвышенно говорили о любви… Так он жил и иронично относился ко всему. А потом врач обнаружил у него опухоль и направил на обследование в онкодиспансер. Бизнесмен и к этому спокойно отнёсся: смерть его особо не пугала. Опухоль, к счастью, оказалась доброкачественной. Он взял анализы и собрался уходить, но заплутал в коридорах и вестибюлях больницы. И увидел молодую женщину, которая рыдала и дрожащим голосом умоляла спасти её мальчика: «Ведь можно же что-то сделать! Ещё что-то предпринять! Ведь уже столько мук принято, столько пройдено – сделайте же что-нибудь!» А мальчик лет пяти стоял и тихонько теребил маму за руку. Ему неловко было за крики и плач. И он шептал: «Мамочка, не проси! Миленькая, перестань! Я и сам выздоровею и побегу быстрее всех! Не плачь!»
Увидев это, бизнесмен пережил потрясение. У него в глазах потемнело и слёзы потекли. И никакое не каменное сердце у него было, потому что он отдал все свои деньги этой женщине на лечение мальчика. И плакал, как маленький, хотя мальчик его утешал. Он возил маму с мальчиком по врачам и очень привязался к ребёнку. Ведь мама и мальчик были в этом мире совсем одни.
Ребёнка лечат. И вылечат, будем очень надеяться на это. Бизнесмен делает всё возможное, помогает изо всех сил. Он снова стал живым, а был почти мёртвым. Только у почти мёртвых – каменное сердце, а у живых – живое. Поэтому живым иногда бывает больно. Так и должно быть.
Душа болит не просто так
Заболит душа о ком-то, а вы позвоните или напишите. Узнайте, как дела. Не бывает, чтобы душа просто так болела. Есть таинственные связи между людьми, наукой не изученные и описанные весьма смутно. Вспомнишь человека, даже если его много лет не видел, и он появится. Начнёшь звонить кому-то, а тебя в ту же секунду набирают. Во сне увидишь, и тут же наяву встретишь или что-то услышишь об этом человеке. Души общаются между собой без слов и без других передатчиков информации.
Душевная тревога не бывает беспричинной. Может, ничего и не случилось плохого и нет оснований тревожиться… Но что-то человека беспокоит и мучает. И почему-то он вспомнил о нас, хотя мы, возможно, и не настолько близкие люди. И не родственники, и не друзья закадычные.
Ничего не бывает просто так, во всём есть смысл, тайный и иногда непонятный. И если позвонить невозможно, можно просто об этом человеке тепло подумать, с любовью и нежностью. Пожелать ему всего хорошего. Или помолиться о нём, если умеете. Как это действует, я не знаю. Никто не знает. Но точно действует благотворно. Любовь исцеляет даже на расстоянии. И я так часто делаю, когда вдруг заболит о ком-то душа. Хотя что такое душа – науке тоже неизвестно. Но она иногда болит, значит – есть…
Волшебник Хоттабыч
Лучшее лечение – в санатории. Так решила одна дама, насобирала денег и отправила пожилую маму на воды. Хотя врачи говорили, что уже поздно пить нарзан. В санатории тоже маму неохотно приняли – она была плоха, как говорится. И диагноз неутешительный. Но раз издалека приехала, приняли, конечно. Лечить не стали – слишком тяжёлая болезнь, только водичку мама пила регулярно, по полстакана. И эта вода сделала чудо: мама выздоровела! Приехала домой румяная, пополневшая, бодрая. Хотя дочь эту поездку рассматривала как прощальный подарок, но воды сделали чудо! И весёлая пожилая мама ожила, и анализы стали хорошие, и есть стала с аппетитом, и купила себе красивый халат и платок, и захотела отметить день рождения! Вот что такое санаторий и подземные воды! Полстакана – и такой результат!
А потом на день рождения к маме приехал старичок из Узбекистана, вылитый Хоттабыч. С бородой и в красивом халате. Литератор и поэт узбекский, очень приятный человек, похожий на волшебника. Они с мамой познакомились в санатории, распивая нарзан.
Понимаете, дело, может, вовсе не в воде и не в санатории, хотя это исключительно полезно. Все дело в человеческих отношениях. Они и лечат. И дают желание жить. И умирать совершенно не хочется, когда есть седобородый волшебник Хоттабыч.
Всё-таки полезно ездить в санатории и пить воду: там можно встретить человека, для которого вы немедленно выздоровеете. Как к знаменитому кардиохирургу пришел неизлечимо больной сердечник и попросил: дайте мне расписку, что я проживу ещё пять лет. Да побыстрее, пожалуйста. И я немедленно выздоровею. Я тут кое с кем познакомился и желаю жениться, так что расписка меня весьма успокоит.