Дорогой Ворон!
Надеюсь, ты здоров.
Прошу, поскорее возвращайся в Плас-и-Фран! Ты разрешил написать тебе, если я попаду в беду, и вот – я в беде. В доме творится что-то плохое. Новая гувернантка привезла таинственную игрушку, которая, как мне кажется, заколдована. И я думаю, что эта гувернантка – одна из Них…
Девочка перестала водить пером по бумаге и прислушалась.
Что это там в коридоре – лёгкий скрип половиц? Серен положила перо, на цыпочках подкралась к двери и выглянула наружу, но коридор казался пустым: картины и шкафы с посудой утопали в полумраке.
Девочка вернулась к столу. Вечерело. Комната уже почти погрузилась в темноту, камин не горел, а потому Серен не могла зажечь свечу. Она снова обмакнула перо в чернила. Кончик царапал бумагу, писать было трудно; буквы выходили неровными, из-под пера летели брызги и капали кляксы.
– Вот ведь морока, – пробормотала Серен, но закончила письмо:
Она добивается расположения Томоса, а на меня возводит напраслину. Вероятно, она даже хочет избавиться от меня, и ей это, скорее всего, удастся, потому что миссис Вильерс и леди Мэр по её наветам винят меня во всех смертных грехах. Пожалуйста, прилетай поскорее.
Твой искренний друг,
P. S. Я скучаю по тебе.
Девочка промокнула написанное и, аккуратно сложив письмо, нахмурилась: и что теперь с ним делать?
У неё ведь нет адреса!
От этой мысли она так расстроилась, что даже не услышала, как в оконное стекло стукнул крошечный камешек. Чуть позже стук повторился.
Серен подбежала и открыла створку окна. Внизу на гравиевой дорожке кто-то стоял – в сумерках трудно было разглядеть кто именно.
– Я слышал, что тебе не разрешают выходить из комнаты. Сочувствую! – прошептал знакомый голос.
– Ой, Гвин! – обрадовалась девочка.
– Ты правда сломала карусель?
– Конечно же, нет. Послушай, Гвин, мне надо отправить письмо так, чтобы никто об этом не узнал, особенно гувернантка.
– Хорошо. Бросай его сюда.
Серен повернулась в комнату и стала быстро соображать. Вроде бы брат Ворона Энох говорил, что повезёт его в Йорк к одному волшебнику, чтобы тот расколдовал птицу. Значит, если написать: «Англия, Йорк, мистеру Эноху», – письмо может дойти до адресата.
– Бросай скорее! – поторопил Гвин.
Серен написала адрес и запечатала послание. Затем она высунулась из окна, протянув руку, и в этот миг внезапный порыв ветра выхватил из её пальцев письмо.
– Нет! – крикнула девочка, но было уже поздно: ветер подхватил невесомый кусочек бумаги, поднял его в небо, и письмо, как огромный мотылёк, воспарило над садом.
– Лови его, Гвин! Лови!
Мальчик побежал догонять сложенный листок, но тот не парил в воздухе. Он пролетел над озером и теперь реял над лесом.
Наконец письмо скрылось из виду, пропав в осенней ночи.
– Что это ты делаешь, свесившись из окна? – раздался вдруг позади девочки голос.
Серен быстро обернулась. На пороге стояла миссис Ханибон с подносом в руках.
Девочка тут же отскочила от окна, но гувернантка была уже в комнате; она подошла к столу, поставила на него поднос с чашкой воды и тарелкой с намазанным маслом хлебом и взяла воронье перо, крепко вцепившись в него маленькими пальцами в перчатке.
– Ах, дорогуша, какое худое перо. Я найду тебе получше.
Серен гневно взирала на неё.
– Я знаю, кто вы, – с презрением произнесла она, – я знаю, откуда вы. И вам не удастся снова забрать Томоса – я этого не позволю!
Миссис Ханибон выглядела довольной как никогда. Огненно-рыжие волосы как будто искрились, в комнате повис отвратительный запах, теперь не замаскированный духами. Гувернантка наклонила голову набок и сказала:
– Бедная, бедная Серен! Как грустно. Видишь ли, никто не верит ни одному твоему слову! Леди Мэр сейчас жалуется на тебя в письме капитану Джонсу: такая капризная, такая неблагодарная, такая строптивая девочка.
– У вас ничего не выйдет, – резко ответила Серен. – Я об этом позабочусь!
– Но что ты сможешь сделать, если тебя отправят в приют?
– Не отправят.
– Ты так в этом уверена?
– Они меня любят. А Томос – мой друг.
– А, милый Томос. Он обожает карусель, её мелодия его чарует. Он никогда не простит тебе, что ты её сломала.
– Вы прекрасно знаете, что я её не ломала! Да и вообще это всего лишь игрушка.
С фальшивой улыбкой миссис Ханибон направилась к выходу.
– Это не просто игрушка, Серен, – сказала она. – Мы проникли в дом и только начали своё дело. Солдат, Балерина и Жонглёр. Не говоря уже о Бархатной лисице. Мы повсюду и собираемся отлично порезвиться, чтобы устроить тебе весёлую жизнь! Потому что Плас-и-Фран и все люди в нём теперь наши.
Она смяла воронье перо пополам, а затем оторвала от ствола бородки и сунула его в карман блестящего платья.
– И ты ничего не сможешь с этим поделать. Ничего.
Она вышла и закрыла дверь. Последним, что увидела Серен, была её омерзительная улыбка.
В замочной скважине провернулся ключ.
Как же так? Её комната никогда не закрывалась на замок!
Серен схватилась за ручку двери и стала крутить её, но дверь не поддавалась. Её заперли!
– Выпустите меня! – закричала девочка и стала пинать дверь. – Немедленно!
Но она услышала только звук удаляющихся шагов.
А где-то далеко внизу тихо застучал барабан.
5Бархатистый смех
Посыпались банки-склянки.
Куда деваться беглянке?
Серен не могла заснуть.
Некоторое время пометавшись в постели, она отбросила одеяло и уставилась в потолок.
Дела хуже некуда. Письмо к Ворону пропало (если только Гвин не найдёт его), и теперь она лишилась возможности написать новое. Можно ли использовать обычную перьевую ручку?
Нет, так ничего не получится. Воронье перо было волшебным.
Девочка повернулась на бок и свернулась калачиком. Она хотела есть, поскольку хлеб и вода совсем её не насытили. Без огня в очаге и свечи было холодно и темно. Но, самое главное, она очень, очень разозлилась.
И ещё её донимали раздражающие звуки. Барабанная дробь не умолкала, стучала тихо, едва слышно, но непрестанно, словно издевалась над девочкой. Время от времени раздавался скрип половиц, а иногда под самой дверью комнаты слышался тревожный шёпот.
Серен стиснула зубы и попыталась заснуть, но всё бесполезно.
Через десять минут она снова открыла глаза, села в кровати и открыла книгу про Шерлока Холмса: у знаменитого сыщика всегда много советов.
Потом девочка свесила ноги с кровати, раздвинула занавески и обнаружила, что комната освещена странным медным светом, пробивающимся из-под двери. В следующее мгновение где-то в доме заиграла скрипучая музыка карусели.
Томос завёл игрушку?
Серен накинула халат и подбежала к двери. Подёргала ручку, изо всей силы налегла на дверь. Должен быть какой-то выход! Если бы только знать, где он…
Раздался тихий звон.
Девочка приложила глаз к замочной скважине – она была пуста.
Ключ выпал!
Теперь Серен знала, что делать, – она читала об этом в книгах. Подбежав к столу, девочка схватила линейку, вернулась к двери и распласталась на полу вниз животом. Она просунула в щель линейку и поводила ей полукругом. Наконец… ура! Есть! Линейка задела ключ.
Серен осторожно постаралась подвинуть его к себе. Это оказалось нелегко. Но после нескольких попыток ей удалось переместить его чуть ближе. Наконец девочка смогла притянуть его к себе – и вот под дверью показался его тёмный край.
Серен сразу вставила ключ в замок, провернула его, и дверь открылась.
В комнату просочилась музыка. Странно, что никто из взрослых не вышел, чтобы поинтересоваться, что происходит. Только предки Джонсов глядели на Серен с портретов, когда она бесшумно бежала по коридору мимо тёмных силуэтов мебели.
Серен почудился тихий скрип за спиной, и она обернулась.
Рыцарские доспехи в дальнем конце, казалось, следят за ней.
– Кто здесь? – прошептала девочка.
Сквозняк шевельнул шторы.
Серен нахмурилась: из глубокой тени доносился тихий бархатистый смех.
Девочка испугалась. Там пряталось что-то тёмное! Серен со всех ног побежала дальше по коридору. Достигнув лестничной площадки с ламбрекенами, она оглянулась.
Коридор был пуст.
Бренчащая музыка здесь звучала громче, а кроме того, слышалось странное повторяющееся жужжание. По стенам и по мебели медленно плыли яркие, как на ярмарке, огоньки – красный, зелёный и синий. Зеркала мерцали золотыми искрами.
Серен подошла к перилам, глянула вниз и ахнула.
В самой середине холла со скрипом вертелась карусель, ставшая как будто больше. Звенела музыка, мигали огоньки, золотой шар переливался, полосатый столб крутился, лошади без всадников скакали по кругу. Рядом в клетчатом халате сидел по-турецки Томос и не отрывал от игрушки зачарованного взгляда широко распахнутых тёмных глаз. Позади него в большом кресле сидела миссис Ханибон и засовывала в рот конфеты из стеклянной вазочки, которую держала на коленях.
Но больше всего Серен поразили другие существа. Они были ростом с человека и явно живые. Солдат прислонился спиной к дверному проёму гостиной и отбивал на барабане бодрый ритм. Жонглёр во фраке в зелёную полоску и в серебристом парике лениво растянулся на двух стульях, скрестив ноги у щиколоток, и ловко орудовал шестью шариками. Красивая балерина проворно кружилась и невесомо подпрыгивала на вертящейся платформе, отчего белоснежная юбка изящно струилась. Все фигуры были высокими и худыми, с серебряными глазами-щёлочками и воздушными, как отцветший одуванчик, волосами.
Это были члены Волшебного семейства.
Серен опустилась у перил на корточки. А где же маленькая бархатная лисица? И что с Томосом – он спит или бодрствует? Мальчик встал и даже засмеялся, а Балерина взяла его за руки, подняла в воздух и закружилась вместе с ним ещё быстрее.