— В-все, — выдавила она наконец, но заметила, что лицо Мэри из синего стало серым. Нагнувшись, она подхватила малыша.
— Ты можешь идти? — крикнула она Мэри. У той даже не хватило сил ответить. Бедняжка сосредоточила всю свою энергию на том, чтобы передвигать ноги.
Бронуин едва добралась до берега, когда ребенка выхватили у нее из рук. Подняв глаза, она взглянула в серьезное лицо Рейна.
— Как… — начала она.
— Мы с Майлсом ехали вам навстречу, когда прибежала твоя собака. Рэб мчался как демон.
Говоря это, Рейн находился в постоянном движении. Он передал ребенка одному из своих людей и обернул плащом замерзшие мокрые плечи Бронуин.
— Мэри? — пробормотала Бронуин, содрогаясь в ознобе.
— С Майлсом, — успокоил Рейн, усаживая невестку в седло перед собой.
Они быстро добрались до замка Монтгомери. Рейн держал поводья одной рукой, непрерывно растирая другой плечи и руки Бронуин.
Поняв, что замерзает, она старалась свернуться в клубочек и прижаться покрепче к широкой груди деверя.
Въехав в ворота, Рейн понес Бронуин наверх, в ее спальню, поставил на пол, открыл сундук и вытащил тяжелый халат из золотистой шерсти.
— Немедленно надень, — велел он и, отвернувшись, принялся подбрасывать дрова в огонь.
Бронуин дрожащими руками пыталась расстегнуть рубашку, но мокрая ткань липла к коже. Наконец она содрала рубашку и натянула халат. И хотя материя была толстой и тяжелой, тепла она не почувствовала.
Рейн снова повернулся к ней, взглянул на побелевшее лицо и, подхватив ее на руки, сел вместе с ней в кресло у камина. Поплотнее укутал в халат Стивена и продолжал обнимать, даже когда она подтянула ноги к груди и положила голову на широкую грудь Рейна.
Прошло немало времени, прежде чем она перестала трястись.
— Мэри? — снова прошептала она.
— Майлс о ней позаботится, да и Джудит уже успела усадить ее в лохань с горячей водой.
— А ребенок?
Глаза Рейна потемнели.
— Ты знала, что он единственный сын серва? — тихо спросил он.
Бронуин отстранилась.
— Какая разница? Малыш нуждался в помощи.
Рейн улыбнулся и снова обнял ее.
— Я так и думал. Для Мэри это тоже значения не имеет. А вот с Гевином у вас будут неприятности. Он не рискнет волоском на голове своих родных ради всех сервов в мире.
— Я все это время как-то справлялась со Стивеном. Думаю, сумею справиться и с Гевином, — тяжело вздохнула Бронуин.
Рейн издал утробный смешок, донесшийся откуда-то из глубины его массивного тела.
— Хорошо сказано! Вижу, ты успела понять моих старших братцев.
Бронуин улыбнулась, уткнувшись ему в грудь.
— Рейн, почему ты так и не женился?
— Я уже устал слышать этот вопрос от женщин, — фыркнул он. — Считаешь, что на такого, как я, никто не польстится?
Заявление показалось ей таким абсурдным, что она не сочла нужным ответить.
— Говоря по правде, за последние восемь месяцев я отверг шестерых женщин.
— Почему? — удивилась она. — Слишком уродливы, слишком толсты, слишком худы? Или ты вообще их не видел?
— Ну почему же? Видел. В отличие от своих братьев я не имею привычки знакомиться с невестами исключительно в день свадьбы. Предложения делали их отцы, и я проводил по три дня в обществе каждой женщины.
— И никому не отдал предпочтения.
— Именно.
— Чего же ты ожидал от них? — допытывалась Бронуин. — Ну хотя бы одна должна была оказаться хорошенькой.
— Хорошенькой?! — усмехнулся Рейн. — Трое были настоящими красавицами. Но красота — вовсе не главное. Мне нужна женщина, способная думать не только о рисунке для вышивки и последних фасонах платьев. Я ценю в женщине ум и душу. Хочу жену, способную броситься в полузамерзший пруд, чтобы спасти ребенка ничтожного серва.
— Но по-моему, любая при виде утопающего ребенка…
Рейн резко повернул голову.
— Ты и Мэри особенные, как и Джудит. Знаешь, ведь Джудит однажды повела людей Гевина в бой, когда какой-то безумец взял его в плен! Она тоже рисковала жизнью, чтобы спасти мужа. Так что уж я подожду, пока не встречу такую, как ты или Джудит.
Бронуин немного подумала.
— Нет, я все же не могу понять, что тебе нужно. Гевин и Джудит привязаны к земле, и оба любят вести хозяйство. Они прекрасно подходят друг другу. А для меня не существует другого дома, кроме Шотландии, и Стивен волен жить там со мной. Но ты… я чувствую, ты никогда не остаешься долго на одном месте. Тебе нужен такой же свободный дух, как ты сам, кто-то, не обремененный нагромождением камней и куском земли.
Рейн с отвисшей челюстью долго смотрел на нее, явно не зная, что сказать. И наконец закрыл рот и улыбнулся.
— Не стану допрашивать, откуда ты все это узнала. Ответ наверняка заключается в том, что ты ведьма. А теперь, раз уж ты столько знаешь обо мне, я хотел бы задать тебе несколько нескромных вопросов. — Немного помедлив, он взглянул ей в глаза. — Что неладно между тобой и Стивеном? Почему ты все время на него злишься?
Бронуин не спешила отвечать. Братья так близки между собой. Трудно понять, как воспримет Рейн осуждающие слова в адрес Стивена. Но как она может лгать?
Поэтому Бронуин набрала в грудь воздуха и сказала правду:
— Стивен считает, что во мне нет ни гордости, ни благородства. Он готов поверить любому и всякому, но только не мне. Там, в Шотландии, он считал глупым и неправильным все, что бы я ни сделала, и, честно сказать, иногда бывал прав. Но он не имел права обращаться со мной как с глупой девчонкой.
Рейн понимающе кивнул. Гевин тоже далеко не сразу понял, что у Джудит, кроме хорошенького личика и стройного тела, имеются еще и мозги.
Но прежде чем он успел что-то сказать, дверь распахнулась и усталый, грязный Стивен ворвался в комнату.
— Майлс сказал, что Бронуин прыгнула в замерзшее озеро! — прогремел он. — Где она?
И тут он наконец разглядел всю сцену: жена в одном халате сидит на коленях у Рейна!
Двумя прыжками оказавшись рядом, он дернул ее к себе:
— Будь ты проклята! Стоит оставить тебя больше чем на час, как ты мгновенно попадаешь в беду!
— Пусти меня, — холодно велела она. Подумать только, он пропадал несколько дней, она страдала в разлуке, и вот теперь он не нашел для жены других слов, кроме проклятий!
Стивен, должно быть, прочел ее мысли, потому что поставил ее на пол перед собой.
— Бронуин, — тихо произнес он, коснувшись ее щеки.
Она подобрала подол шерстяного халата и пошла к двери. Одна из немногих женщин в мире, которая ухитрялась казаться величественной в просторном, висящем, как на палке, халате и босая…
Взявшись за ручку двери и даже не обернувшись, она бросила:
— Когда-нибудь ты поймешь, что я не ребенок и не идиотка. — И с этими словами гордо удалилась.
Стивен шагнул к закрывшейся двери, но голос Рейна его остановил:
— Садись и оставь ее в покое.
Стивен еще немного постоял перед дверью, после чего прошагал к Рейну, сел напротив и запустил пальцы в грязные волосы.
— С ней ничего не случилось? Она не пострадала?
— Конечно, — уверенно ответил Рейн. — Она сильна, здорова и, судя по тому, что ты рассказывал о шотландцах, большую часть жизни проводила на открытом воздухе.
Стивен уставился в огонь.
— Знаю, — тяжело вздохнул он.
— Что тебя грызет? — не отставал Рейн. — Ты уже не тот Стивен, которого я знал.
— Бронуин, — прошептал он. — Рано или поздно она меня прикончит. В Шотландии она решила вести своих людей в набег против врага клана и, чтобы я не помешал, опоила меня сонным зельем.
— Что? — взорвался Рейн, ужаснувшись опасности, которой подвергался брат.
Стивен поморщился:
— Один из ее людей узнал, что она наделала, и помог меня растолкать. Я нашел ее свисающей с края обрыва на веревке, обвязанной вокруг талии.
— Господи Боже! — воскликнул Рейн.
— Поверишь, я не знал, то ли побить ее, то ли запереть, чтобы защитить от самой себя!
— И что ты выбрал?
— То, чем всегда кончается: взял ее прямо на земле, — признался Стивен с отвращением.
— А по-моему, хуже было бы, будь она эгоисткой и заботься только о себе, — хмыкнул Рейн.
Стивен встал и подошел к камину.
— Она слишком мало думает о себе. Иногда, глядя на нее, я стыжусь себя. Когда речь заходит о ее клане, она делает все, что считает нужным, не думая о собственной безопасности.
— И ты так беспокоишься за нее?
— Чертовски верно! Почему она не может оставаться дома, рожать и воспитывать детей, заботиться о них и обо мне, как подобает настоящей жене? Почему она должна вести людей в набеги, вырезать инициалы на груди врага, завертываться в плед и спать на голой земле как ни в чем не бывало? Почему она не может…
— Быть глупой кудахчущей курицей, взирающей на тебя преданными глазами и вышивающей все воротники твоих колетов? — докончил Рейн.
Стивен тяжело уселся на место.
— Этого мне тоже не нужно, но должен же быть какой-то компромисс?
— Ты действительно хочешь изменить ее? — допрашивал Рейн. — Изменить именно то, что заставило тебя в нее влюбиться? И не говори мне, что дело в ее красоте. Ты спал с редкостными красавицами, но почему-то остался равнодушен.
— Это так очевидно?
— Для меня и, возможно, для Гевина, Майлса и Джудит, но только не для Бронуин. Она считает, что совершенно тебе безразлична.
Стивен вздохнул:
— Я никогда не встречал ей подобной. Она так сильна, так благородна, почти как мужчина. Видел бы ты, с каким уважением к ней относится клан! Шотландцы на нас не похожи. Дети сервов подбегают к ней, чтобы обнять, а она их целует. Знает каждого члена своего клана по имени, и они тоже обходятся без всяких там «миледи». Бронуин — вот и все. Она не требует изысканной еды и дорогой одежды. Главное — чтобы ее клану перепало больше. Как-то вечером, через месяц после свадьбы, я заметил, что она заворачивает в плед хлеб и сыр. На меня она не обращала внимания, но зато все время посматривала на Тэма. Этот человек заменил ей отца. Я понял, что она делает это тайком от Тэма. Так что после ужина потихоньку проследил за ней. Она несла еду ребенку одного из арендаторов, озорному, непоседливому мальчишке, сбежавшему из дома.