— Вы никуда не увезете мою лошадь!
Чёрный взгляд полыхнул раздражением.
— Я вырастил эту красавицу с жеребёнка. Принимал роды её матери, которая была…
— Три раза чемпионкой рождественского дерби Её величества, я слышала, — раздражённо перебила я.
— Вообще-то, четыре! — поджал губы конюх.
А. Так это он ей косы заплетал, получается.
Мой взгляд скользнул на длинные загорелые пальцы мужчины, по которым было видно, что они привыкли к тяжёлому труду.
Почему-то ко мне вернулся миролюбивый настрой. Если этот человек так же любит лошадей, как я, мы вполне можем подружиться.
— Как её зовут? — задала я вопрос, который показался мне самым безопасным.
Конюх дёрнул широким плечом, как будто ему было неприятно, что я продолжаю с ним разговаривать.
— Леди Вьюга.
Я фыркнула, не удержавшись.
— Какое идиотское имя! Совершенно ей не подходит. Я придумаю другое. Скажем… Арабелла!
С мстительным удовольствием я заметила, как лицо конюха начинает стремительно багроветь.
— Вам, наверное, уже не терпится вернуться домой? — ангельским голоском поинтересовалась я. — Вряд ли лорд Честертон захочет отпускать такого бесценного сотрудника.
— Планировал туда и обратно, — процедил сквозь зубы мужчина, глядя на меня таким взглядом, словно прикидывал, как бы половчее свернуть шею. У меня внутри что-то сладко ёкнуло. — Но теперь, пожалуй, задержусь. Придётся проверить, как тут будут обращаться с моей любимицей.
Я приподнялась на цыпочках, чтобы заглянуть в стойло.
— О, не переживайте! Мы быстро поладим с ней. Меня любят животные.
— Даже не представляю, за что. Точно не за ангельский характер. Сегодня к ней нельзя! Моя Леди боится новых лиц. Вам придётся приучать её к себе постепенно.
Я вспыхнула. Это на что он намекает, интересно, говоря о моём характере⁈ Да милее и учтивее барышни не сыскать во всей Коринии!
Твёрдо намеренная это продемонстрировать, я в очередной раз мысленно протянула грубияну руку для примирения.
— С ней всё будет хорошо, не беспокойтесь. Хм… Вы не представились, мистер?..
Чёрные глаза смерили меня длинным пристальным взглядом, как будто мой собеседник решал, достойна ли я с ним знакомиться. Да что он себе позволяет, этот нахал? Вот и будь после этого учтивой. Нет, Честертоны определённо разбаловали слуг! В чём-то моя матушка права. Если мне придётся переехать в родовое гнездо Честертонов, которое, если мне изменяла память, находилось в соседнем графстве, я это исправлю.
— Эйдан.
— И?.. — поторопила я этого неотёсанного мужлана, который, судя по всему, понятие не имел, как вести себя в присутствии девушек из высшего общества.
— Эй-дан, леди! Могу произнести по буквам. Или написать палочкой в песке. Я обучен грамоте, — насмешливо скривились губы.
Я разозлилась не на шутку. Сдула дурацкий локон в который раз, и раздражённо выпалила, глядя нахалу прямо в глаза. В которых по-прежнему не было ни капли почтения к своей, возможно, будущей хозяйке.
— В таком случае, «Эй-дан», потрудитесь взять более учтивый тон в общении со мной! Клеймор — приличное место, мы не терпим здесь слишком дерзких и непочтительных слуг.
Чёрные глаза опасно сощуриваются.
Я нервно сглатываю и решаю, что пожалуй, стоит взять у матушки ещё пару уроков обращения с прислугой. Что-то у меня пока не слишком получается.
Конюх делает шаг вперёд, и я невольно отступаю. Под спиной оказывается твёрдая дощатая дверь, сучок больно царапает кожу, продырявливая тонкое платье.
— И что же вы сделаете, юная леди, если я буду недостаточно с вами почтителен? Расскажите мне, как в Клейморе поступают с непочтительными слугами?
Ух, мамочки… ноздри раздуваются от гнева, чёрные брови хмурятся… я чувствую себя уже совсем не такой смелой и решительной, как минуту назад. Но… это же конюх? Что он мне может сделать?
Я не должна, и не буду его бояться.
Жёстко упираю ему палец в грудь и вскидываю подбородок. Смотреть прямо в лицо получается с трудом, потому что этот грубиян выше меня по меньшей мере на голову.
— А вы попробуйте, и узнаете! Одно моё слово — и вас выкинут с волчьим билетом! Вы больше ни в один приличный дом не устроитесь.
Не совсем в этом уверена, конечно. Но в деле угроз и шантажа главное — говорить уверенным тоном.
Конюх бесится, но ничего мне не отвечает.
В ответном чёрном взгляде — всё, что он думает про капризных аристократок, которые могут вот так вершить судьбы простого народа. Ну а что он хотел? Я пыталась быть вежливой.
«Эй-дан» сердито отворачивается и делает демонстративный шаг в сторону, освобождая мне дорогу.
Моё возмущение ещё больше усиливается. Дожили! Меня выставляют из собственной конюшни.
Я дёргаюсь вперёд… раздаётся треск. Дёргаюсь снова… и понимаю, что если продолжу в том же духе, половина моего платья останется на сучке.
Испуганно вскидываю взгляд на Эйдана.
Он меняется в лице. С него слетает высокомерное выражение.
— Так, стой. Подожди.
Меня бесцеремонно хватают за плечо и заглядывают за него. Жёсткие мужские пальцы впиваются в нежную кожу. Я закусываю губу и жду.
От него пахнет сеном и конюшней.
С сегодняшнего дня этот запах у меня официально на первом месте.
— Не шевелись… секундочку… — меня аккуратно приподнимают, тянут вперёд. Я ощущаю себя освобождённой… и в то же время парадоксальным образом безнадёжно пойманной. — Вот и всё. Ч-чёрт, это придётся всё же зашивать. Но если прикрыть шалью вот так, ничего видно не будет.
Ловкие пальцы осторожно поправляют на мне шаль и отодвигают прочь от коварного сучка.
Робко поднимаю глаза.
— Спасибо.
Конюх ничего не отвечает. Но в упрямых чёрных глазах, помимо раздражения, появляется что-то ещё. У него жёсткие черты лица, будто вырубленные из железного дерева, и обветренная загорелая кожа.
Я прочищаю горло:
— Кхм-кхм… и можно уже отпустить. Я не собираюсь падать в обморок из-за порванного платья.
С секундной задержкой он слушается и убирает руки.
— Что, и даже не будет горьких рыданий по испорченному наряду? — насмешливо приподнимается чёрная бровь.
Пожимаю плечами.
— Вы, конечно, уже решили, что я отношусь к избалованным юным аристократкам, которые способны впасть в депрессию из-за шляпки. Не стану вас разубеждать.
Мы стоим непозволительно близко. И давно пора распрощаться и уйти. Но я почему-то пытаюсь найти новый повод для разговора.
Внезапно повод находит меня сам.
— А это что? — Эйдан наклоняется и поднимает что-то из соломы под нашими ногами. — Ваше?
Я меняюсь в лице и стремительно начинаю краснеть.
— Понятия не имею! Отдайте!
Книгу выхватывают у меня из-под самых рук.
— Погодите! Мне до крайности интересно, что нынче читают избалованные юные аристократки.
Нет-нет-нет!
Божечки, только не…
Я готова провалиться сквозь землю.
Это… словно заглянуть в интимнейшие записи в дневнике.
Это дверь в тайный внутренний мир, который я ни с кем, никогда не собиралась делить.
Словно оказаться голой перед незнакомцем.
Потому что, разумеется, когда я читала эту книгу, на месте героини представляла себя.
Конюх быстро листает страницы своими грубыми пальцами, и его брови медленно ползут наверх. Ну а мне хочется взвыть от отчаяния.
Быстрый взгляд поверх страниц на меня. Заинтересованный взгляд.
Ничего не спрашивает. А что тут спрашивать — всё и так понятно! Моя репутация в его глазах погибла окончательно.
А потом он находит страничку, на которой у меня был загнут уголок. И если я до этого думала, что умру, и хуже быть уже не может… так вот я горько ошибалась.
Он нашёл ту самую заветную страницу — где «затемнение». Для того, чтобы бегло пробежавшись глазами по строчкам… разразиться хохотом.
— Г-господи, Марго, вы и правда читаете эту чушь?
— Вер-рните мне книгу! — рычу я и пытаюсь отобрать, как собака любимую косточку, но для этого мне надо подпрыгивать, а эта нагло ухмыляющаяся каланча не даёт. Бесцеремонно перехватывает моё запястье и крепко сжимает. А сам продолжает читать.
— Но позвольте, это же явно написано какой-то старой девой лет восьмидесяти, которая в жизни своей не видела голого мужика, и понятия не имеет, что делается в спальне!
У меня уже пар из ушей валит. Я в бешенстве дёргаю рукой, но эта зараза не пускает.
— Не смейте возводить поклёп на леди Эмму де ля Шарм! С чего вы взяли свои гнусные… гнусные… подозрения?
Он тянет меня ближе и заставляет склониться над книгой, увлечённо тычет пальцем в нижнюю часть листа.
— Ну вот, к примеру, Марго, поглядите! Что за идиотское «срывание одежд»? С красивой женщины одежду полагается снимать медленно.
Чёрный взгляд неспешно прогуливается по моему ошарашенному этим откровений лицу — и нагло стекает прямо в скромный вырез домашнего платья.
Глава 4
Пытливые глаза снова возвращаются к моему лицу. И улыбка на лице конюха гаснет.
— Марго. Я совсем не хотел вас смущать. Простите.
Но я по-прежнему молчу и не нахожу слов ответить.
Просто вдруг всё развеялось, как туман. И я очень остро осознала, кто я, где нахожусь и с кем.
Наш разговор давным-давно перешёл ту грань, за которой перестал быть безопасным. Это уже не фамильярность со слугами. Это уже намного-намного больше.
Я не имела права позволять.
Делаю шаг назад.
Закусив губу, ловлю вопросительный взгляд на своём лице:
— Марго?
Плотнее запахиваюсь в шаль. Разворачиваюсь молча и ухожу — с пылающими щеками, под бешеный стук своего сердца.
— Заберите по крайней мере свою книгу!
— Незачем, — бросаю через плечо. — Можете её выбросить. Это бесполезная книга, вы правы. В моей жизни всё равно никогда не будет ничего похожего.
…Аллея тихо шелестела под дождём. Я медленно ступила под сень обнявшихся ветвями лип и побрела к дому. Не обращая внимания на то, что пачкаю светлый атлас своих туфелек в лужах.