Сандра налила себе бокал вина и выпила залпом. Кира потрясенно смотрела на нее:
— И вы могли?..
— Что?
— Вы терпели… Как вы терпели все эти звонки? Как вы могли быть его любовницей, зная, что у него связь с другой?
— Да он никогда не любил вас, очнитесь вы наконец!
— Неправда! Есть вещи, где не обманешь! Я чувствовала…
— И я чувствовала! Но наши чувства — это в конце концов всего лишь наши чувства.
— Зачем же он сделал мне предложение?
— Кира, сколько вам лет? Разве деловой человек выбирает себе жену, руководствуясь эмоциями?
— Но…
— Я ничего такого не хочу сказать: вы ему очень нравились как женщина. Но дело не только в этом. Вы слышали, наверное, — многие западные мужчины считают, что из русских получаются замечательные жены! Они не испорчены эмансипацией, не избалованы благами цивилизации. А вы еще хорошо воспитаны, умеете принять и занять гостей, да еще и красивы. Из вас вышла бы идеальная жена!
Кира сидела молча, потрясенная и потерянная. Сандра продолжала:
— Наш замечательный Грегори прокрутил в своей голове, работающей как компьютер последней модели, все возможные варианты и выбрал вас! Молодец! И, не случись та досадная история, вы сейчас жили бы в Лондоне, были бы его женой и — кто знает! — может быть, даже были бы счастливы, хотя я лично в этом сомневаюсь.
Сандра опять помолчала, потом налила себе еще вина, откинулась на спинку стула и со вздохом сказала, глядя на свет сквозь золотистую жидкость в бокале:
— В конце концов, он-то цели своей достиг, все равно женился на русской. Вы ее знаете?
— Работали вместе.
— Я тоже ее видела пару раз. И, на мой взгляд, она ему гораздо больше подходит, чем вы.
— Почему? — Кира задала этот вопрос безучастно, словно по инерции.
— Потому, что она твердо стоит на земле. Женщина без иллюзий и твердо знает, чего хочет. В точности, как он.
Кира сама не помнила, как дошла до дома. Сандра предлагала взять такси, но ей надо было пройтись, чтобы хоть чуть-чуть привести в порядок мысли и чувства. Хорошо, что с Сандрой они больше не увидятся: завтра делегация уезжает в Питер, а оттуда сразу в Англию.
Значит, Грег ей изменял. Почти сразу. Хорошо, если не с первого дня их романа. Значит, все, что у них было, построено только на логических выводах и расчетах, а душа как бы и ни при чем? Значит, она любила, а он только позволял себя любить? И все — от ужина в горной деревушке до прощального вечера и кольца с бриллиантом — все это ложь! И эта оргия покупок у «Харродса» — не от щедростей любви! Он просто вкладывал в нее деньги — так же, как в какую-нибудь выгодную сделку или в недвижимость. Семейное предприятие! Грегори покупал туалеты, в которых можно было бы водить свою жену на деловые ужины или еще куда-либо, где она должна была появиться в интересах фирмы. Он всегда был слишком дальновидным, это его и подвело! Потраченные на Киру средства оказались просто выброшенными деньгами. Бедняга! Интересно, по какой статье расходов он их списал?
Страшно болела голова, во рту была горечь, как будто они пили не легкое вино, а плохое пиво. «Послевкусие, — мелькнуло в мозгу. — То, что осталось от романа всей жизни».
Кире казалось, что это уже отболело, покрылось дымкой времени и начало потихонечку забываться, но разговор с Сандрой всколыхнул и переворошил душу. Она снова чувствовала себя так же скверно, как и в тот кошмарный день, когда в последний раз поговорила с Грегом по телефону.
Медленно, словно в полусне, Кира вошла в подъезд, поднялась на свой этаж. В лифте перемолвилась как ни в чем не бывало с соседкой по поводу отключения горячей воды, и сама удивилась — надо же, она еще способна говорить о разных пустяках! Почти бесшумно открыла дверь своим ключом. Квартира утопала в темноте, лишь на кухне горел свет и слышались веселые голоса Аленки и Мити. После воскресного обеда Митя сделался своим человеком в доме, и было непонятно, как раньше они обходились без него. Однако сейчас Кире именно его вовсе не хотелось видеть.
— Кажется, мама пришла! — Чуткие Аленкины уши уловили шорохи в коридоре, и она выскочила из кухни. — Мам! А свет почему не зажигаешь?
Щелкнул выключатель. Митя вслед за Аленкой вышел в коридор, и оба они застыли, увидев Кирино лицо.
— Мам. — Голос Аленки упал до шепота. — Что-нибудь случилось? Да не молчи ты! Что?
— Кира Анатольевна…
— Ничего. — Кира изобразила на лице улыбку, похожую на гримасу. — Ничего, все в порядке. Ни с кем ничего не случилось.
Она помолчала, собираясь с силами, потом сказала почти безразлично:
— Митя, я очень прошу вас — уйдите!
— Но, Кира, я…
— Я очень прошу вас. Уйдите!
Митя взглянул на нее так, что Аленке его стало жалко, рванул с вешалки свою куртку и выбежал на лестницу.
— Зачем ты с ним так?
— Аленка, — взгляд у Киры был как у затравленного животного, — я должна сейчас побыть одна. Пойду в ванную, приму душ и лягу. К телефону меня не подзывай. Меня нет, кто бы это ни был и что бы ни случилось. Хорошо?
Аленка молча кивнула.
11
Пользуясь отсутствием Жени, которая повезла киношников в Питер, субботнюю встречу назначили у Андрея.
Митя на этот раз явился вовремя, но выглядел как побитый. Однако Нелли не было, а на Андрея бледный вид соавтора сильного впечатления не произвел. Правда, бросив на Митю беглый взгляд, он поинтересовался:
— Что такой хмурый? Живот не болит? — но тут же перешел к делу: — Слушай, я тут столкнулся с интересным фактом. Помнишь, в 91-м ожидался кризис с топливом — почти стопроцентно, неминуемо? А его не было, помнишь?
— Ну?
— Вот тебе и ну! Проценко тогда ездил напрямую договариваться с поставщиками.
— Ну и что?
— Сдается мне, что он кое-кого тогда сильно подмазал.
— Взятку, что ли, дал? Тоже мне новости!
— Какой суммой и из каких средств, вот в чем вопрос! Не из своего же кармана!
— Допустим, из государственного.
— Да нет, у государства их тогда не было, иначе бы до кризиса дело не дошло.
— Здрасьте! Напечатали бумажки, и сразу средства появились!
— В том-то и дело, что тогда еще не печатали. Инфляция чуть позже началась. А у Проценко деньги были!
— Ты думаешь, связи с мафией? — насмешливо поинтересовался Митя.
— Или деньги партии, — подхватил Андрей. — Шутки шутками, но мне все это очень не нравится. Чем дальше в лес, тем больше дров. Ты со своим учителем физики еще не встречался?
— Нет.
— Что так?
— Не совпали! Зато встречался с парочкой других его однокурсников, которые есть в списке, но в близких друзьях не ходили.
— Ну и?..
— Поют осанну. Лучше Проценко человека нет. Просто дедушка Ленин из детских книжек.
— Может, так и оставим?
— Да нет, побеседую еще разок с этим Куприяни.
— Когда?
— Встреча назначена на понедельник. Если ничего не случится…
— А что может случиться?
Митя помрачнел, потом поднял на Андрея вдруг сразу ставший озабоченным взгляд:
— Слушай, один вопрос можно?
— Какой?
— Ты в курсе проблем своей свояченицы?
— Киры, что ли? А что?
— По-моему, с ней что-то происходит…
— С чего ты взял?
— Я в пятницу был у нее дома — она пришла откуда-то сама не своя!
— А… Ты об этом… Женя мне говорила.
— Что-то серьезное?
— Да нет, длинный хвост старой истории. По-моему, в это дело лучше не лезть. Кира с этим сама справится, просто ей нужно время.
— Ты не мог бы мне объяснить, что это за дело? Строго между нами…
— А что это ты так интересуешься Кирой? Понравилась?
— Допустим!
— Не советую. Безнадега…
— Это мои проблемы. Так скажешь или нет?
— Из Англии приехала одна дамочка, бывшая любовница бывшего Кириного жениха. Ну и наговорила ей всякого. Бабские штучки. Пройдет!
— И больше ничего?
— Ничего.
Митя прошелся по комнате и остановился у окна.
— А красивые у вас занавески, — неожиданно сказал он.
12
Воскресный вечер у Андрея оказался свободен — редкий случай в его напряженной жизни. Он приятно расслабился и совсем было уже собрался завалиться с книжкой на диван, как вдруг вспомнил, что Женя давно просила его вымыть окна. Настроение сразу упало. С одной стороны, возиться с ведром и тряпками не хотелось, с другой — Андрея все-таки мучила совесть. Он в последнее время совсем забросил семью, и у Женьки есть масса поводов для претензий. Можно, конечно, сказать, что он занят по горло, что ему не до окон… Хотя это совсем уж бессовестно. Андрей вдруг вспомнил печальные Женины глаза. Раньше она много смеялась, а теперь все больше смотрит как-то обиженно, с укоризной, и молчит, молчит…
Тяжело вздохнув, Андрей переоделся в старые джинсы и майку — ту самую, с надписью «I am coach», в которой его в первый раз увидела Женя, — эта майка до сих пор не была разжалована в тряпки только по сентиментальным соображениям. В ванной обнаружил мешок с тряпками и в глубокой задумчивости стал их перебирать, убеждая себя, что выбирает наиболее подходящую, а на самом деле оттягивая неприятное занятие. В этот момент зазвонил телефон. Встрепенувшись, Андрей с надеждой подскочил к аппарату.
— Слушай, старичок, — раздался в трубке бодрый Кешкин голос, — ты чем занят?
— Хозяйством, а что?
— Ты? Хозяйством?
— Я муж или не муж? А что такое?
— Да сегодня в Политехе какая-то «ретротусовка». Организует «Литературная газета». Читка стихов всякими знаменитостями, ностальгия по шестидесятым. Вознесенский, Евтух и еще куча.
— Ну и что?
— Как что? Разве ты не идешь?
— Ты же знаешь, старик, я не слишком интересуюсь литературой. Это твоя епархия!
— Жаль. Я думал, ты все равно там будешь, так что… Слушай, а может, выручишь меня?
— А что случилось?
— Да понимаешь, Тинатин прилетает из Тбилиси, и только на один день. У нее какой-то важный концерт в Малом зале консерватории. Я же не могу не пойти…