Я знал, что лучше не спрашивать, что он может сделать или у кого может попросить помощи. Такого человека, как Ремо, не допрашивали, а ждали информации, и он либо предоставлял ее, либо нет. Сердце бешено колотилось, но я старался сохранять спокойствие, сожалея, что не сделал заказа на выпивку, когда он мне ее предложил.
«Я во что-то вляпалась, Ремо. Кое-что, о чем я не подозревал…"
«Это не мое дело». Он поднял руку, чтобы заставить меня замолчать. «Мне не нужны подробности, я не хочу их знать».
«Конечно, мне очень жаль».
«Ты всегда был хорошим ребенком, Сонни». Он посмотрел на свои золотые часы. «Твоя мать была хорошим человеком. Твой отец, ну…» Он скорчил гримасу. «Не очень. Я всегда старался помочь тебе, когда мог, ты же знаешь».
«И я ценил это. Я ценю это и сейчас, Ремо. Больше, чем ты думаешь».
Слик завершил свою песню, затем поблагодарил посетителей и сразу перешел к быстрой и джазовой версии «Someone to Watch Over Me», которая была настолько плоха, что я бы начал смеяться, если бы не был в такой глубокой заднице.
«Ты же знаешь, как это бывает», — сказал Ремо, сделав еще один глоток виски. «Иногда их можно исправить, иногда — нет».
Я сглотнул так сильно, что стало больно. «Это можно исправить?»
«Понятия не имею, парень. Но я могу сказать тебе вот что. Что бы это ни было, если ты вмешался в дела этого маньяка, то в этом деле ты превзошел самого себя». Он посмотрел на Слика и содрогнулся. «Этот чертов парень, ты ведь знаешь, что он мой кузен? Что я могу сделать?»
«Слик здесь как родной».
"Наверное, он должен находиться здесь. Людям он почему-то нравится. Я сам никогда этого не понимал, но он заставляет их возвращаться, и они продолжают есть, так что я молодец, верно?»
Я пытался быть терпеливым, но мне было плевать на Слика.
«Что касается Слика, то он никогда не делает ничего плохого. Кроме того дерьма, которое он сейчас делает, но ты понимаешь, о чем я. Он остается в своей полосе, как говорят молодые парни. Это хорошее выражение. Это значит, что он знает, где его место». Ремо покрутил виски на дне своего стакана. «А где нет».
«Я понял, я просто…»
«Парень, о котором ты говоришь, не играет по нашим правилам и не слушает, если ему не нужно. И даже тогда ты никогда не можешь быть уверен».
«Что мне делать?» Я положил руки на стол. «Ты можешь сказать мне, что делать?»
«Можешь ли ты отменить то, что сделал?»
«Может быть, я… я думаю, что да… может быть».
«Тогда сделай это».
«Ты можешь защитить меня?»
Ремо вернулся в свет свечи, его лицо было строгим, глаза сузились. "Я не вижу и не слышу тебя из года в год. И я говорю себе: «Все в порядке, Ремо, Сонни — хороший мальчик. У него теперь лучшая жизнь». Но потом ты все это теряешь, проебываешь — а ты, должно быть, проебал, потому что я видел, как эта девочка смотрела на тебя и никого больше не хотела, — потом начинаешь носиться с этим умственно отсталым индейцем Мули, или как его там, и наживаешь себе неприятности. А теперь ты пришел сюда и просишь меня защитить тебя, подставить шею под удар?»
«Мне больше некуда идти, Ремо».
«Я старый человек. Что, по-твоему, я могу сделать? Думаешь, эти люди меня больше не слушают?» Он сделал еще один глоток виски, больше, чем глоток. «Да что с тобой такое?»
Я склонил голову, не зная, что делать или говорить. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что если Ремо не замолвит за меня словечко, то мне точно крышка.
«Да что с тобой такое?» — повторил он.
«Я-»
«Да что с тобой такое?»
Я понял, что он просто продолжит вдалбливать это, поэтому промолчал.
«Ты украл у этого больного сумасшедшего ублюдка? Ты в своем уме?»
«Мне очень жаль», — тихо сказал я. «На этот раз я действительно облажался».
"Не сиди здесь и не дуйся, как девчонка. Будь мужчиной, подними голову».
Я выпрямился и посмотрел прямо на него, но, признаюсь, меня била дрожь.
«Зачем тебе трахаться с кем-то вроде этого? Тебе лучше знать».
«Я понятия не имел, что он с ним связан», — объяснил я. «Если бы знал, то никогда бы не взялся за это дело. Я понял это только после. Это было сегодня вечером, всего несколько часов назад, а ад уже разверзся вокруг этой штуки, Ремо».
«И ты приполз ко мне? Тебе нужно использовать свою гребаную голову».
«Ты прав», — сказал я.
«Я знаю, что я прав. Мне не нужно, чтобы ты говорил мне, что я прав».
«Прости, Ремо, я не знал, что еще, черт возьми, делать».
Он издал протяжный вздох и пренебрежительно махнул рукой. Он пригубил свой напиток и подал знак проходящей мимо официантке, чтобы та налила еще. «Слушай меня, Сонни, и слушай хорошо. Я не собираюсь ввязываться во все это дерьмо, слышишь? Но поскольку ты всегда был хорошим ребенком, а также из уважения к твоей матери — упокой Господи ее душу — и даже к этому твоему старикашке-гагуцу, я постараюсь дать о нем знать».
Это было лучше, чем ничего. Это означало, что у меня есть шанс.
«Спасибо, Ремо», — сказал я. «Спасибо».
К счастью, Слик завершил свою программу. Напомнив посетителям о действующих специальных предложениях, он объявил, что у него небольшой перерыв, и покинул сцену под аплодисменты.
«Такой парень, как Тоад, не обязан слушать», — сказал Ремо. «Люди, которых я собираюсь попросить, даже не обязаны просить его от моего имени, понимаете? Может, попросят, а может, и нет, и может, он послушает, а может, и нет. Но в конце концов, ему придется работать с нами, и мы должны сделать все как можно лучше, верно? Это лучше для бизнеса, лучше для всех. Такой парень хочет сохранить то, что у него есть, поэтому, возможно, он обратит внимание и сделает исключение. Ты должен понять, что если он скажет «нет», я больше ничего не смогу сделать».
«Я понимаю».
«Ничего", — повторил он, чтобы подчеркнуть.
«Я знаю».
«И мои слова не означают того, что было раньше, они ничего не гарантируют и не выходят за пределы тебя». Ремо ткнул в меня пальцем. «Но я скажу это. Это лучшее, что я могу сделать, малыш».
«Спасибо», — сказал я. «Мне стыдно, что пришлось прийти сюда в таком виде».
«Тебе, блядь, должно быть стыдно».
«Ты всегда заботился обо мне и…»
«Ты просто сделай все правильно со своей стороны. Что бы ты ни делал, Сонни, что бы ты ни делал, ты делаешь это и принимаешь это как мужчина».
«Я даю тебе слово, что сделаю».
«Хорошо», — сказал он, потянулся через стол и быстро похлопал меня по руке, как будто все в мире вдруг стало правильно. «Хороший мальчик».
Я сидел и думал, не ошибся ли я, если все эти годы назад совершил ошибку. Поскольку он не был итальянцем, Крэш никогда бы не получил от этих парней возможности продвинуться по службе, но если бы я остался в этой жизни, даже после того, как Тедди и Альберт ушли на дно, с помощью Ремо я мог бы перейти в настоящую команду, пройти путь от помощника до солдата. К этому времени, возможно, меня бы уже сделали, а может, просто убили. Возможно, и то, и другое, но в любом случае все это дурацкое дерьмо меня бы не коснулось. Моя жизнь по-прежнему была бы дерьмом, если бы она вообще была, но, по крайней мере, мне не было бы под пятьдесят, и я все еще воровал бы, чтобы не выключить чертов телевизор и свет.
В глубине души я понимал, что потеря Лейлы была настоящей трагедией, но в тот момент я чувствовал себя менее достойным ее, чем когда-либо прежде.
Может, в конце концов, я просто получил все, что заслужил.
«А теперь иди», — сказал Ремо, выводя меня из задумчивости. «Убирайся отсюда и делай все, что можешь. И забери с собой этого идиота Мулиньяна. Я буду на связи так или иначе, хорошо?»
Я выскользнул из кабинки и посмотрел на Ремо, понимая, что, возможно, вижу его в последний раз и разговариваю с ним. Он поднял на меня глаза, и между нами наступило мгновение. Никто из нас не произнес ни слова, но между нами прошел целый разговор.
Наконец Ремо улыбнулся, как тогда, когда я только пришел. «Чертов пацан», — сказал он и рассмеялся легким смехом.
Затем он откинулся на спинку кресла и позволил теням забрать его.
Глава 19
Вернувшись в жару, я направилась к машине Адель, Крэш шел за мной и настойчиво спрашивал, как все прошло с Ремо, что он сказал, что я сказал, что должно произойти, все ли у нас будет хорошо?
«Я не уверен», — сказал я, остановившись у машины, пока он обходил ее с пассажирской стороны.
«После всего этого ты не уверен?»
«Ты же знаешь, как все это работает, чувак. Никогда нет никаких гарантий, но он сказал, что постарается замолвить словечко. Это лучшее, что он может сделать».
Крэш зажег сигарету. «И что нам теперь делать?»
«Надеяться на лучшее».
Он выдохнул дым в ночной воздух. «Звучит не слишком многообещающе».
Я облокотился на машину и посмотрел на него через крышу. «Думаю, сейчас нам лучше всего вернуться в мотель и ждать вестей от Ремо. А до тех пор переждать это с Молли».
Он кивнул, затянулся сигаретой. «Я не хотел, чтобы все это случилось», — сказал он. «Я просто пытался заработать несколько баксов, понимаешь?»
«Что сделано, то сделано».
«Почему мы никогда не можем получить передышку? Хотя бы раз, понимаешь? Не думаю, что в жизни человека можно требовать слишком многого».
Я не знал, что ему ответить. Не то чтобы вселенная сговорилась нас уничтожить. Мы сами по себе умудрялись довольно эффективно все испортить. Любая вина ложилась на нас, ни на кого другого. «Слушай, — сказал я, — давай просто надеяться, что мы сумеем…»
Не успел я договорить, как кто-то появился из темноты между двумя соседними машинами и быстро приблизился к Крэшу, сцепив руки в стрелковой стойке.
«Не двигайся, кусок дерьма, не двигайся, мать твою!»
Человек, в котором я узнал детектива Бо Дежарденса, шагнул на свет, приставив пистолет к затылку Крэша.
Это означало, что к нам присоединился и кто-то еще, просто я его еще не видел.