«А вы с Крэшем, ребята, спасли мне жизнь», — сказала Молли. «Правда?»
«Нам пора идти, малыш».
«Я тебя тоже не забуду».
Свободной рукой я осторожно взял ее за руку и поднял на ноги. «Ты забудешь нас, как только сядешь в автобус, Молли. Ты забудешь все это. Ты никогда не будешь говорить об этом и никогда не вернешься сюда. Скажи мне, что ты понимаешь».
«Я понимаю». Она сглотнула так сильно, что это было слышно. «Спасибо за…»
«Не благодари меня. Пожалуйста.» В тот момент она показалась мне такой чертовски юной. Потерянный и выброшенный ребенок, которого я ничего не мог сделать, чтобы спасти, не надолго. Я был так же бесполезен, как она была обречена. «Просто собери свои вещи. Нам нужно идти. Ключ оставь на кровати».
С глазами, полными слез, она сделала то, что я ей сказал.
Примерно через десять минут я оставил Молли на автобусной станции в центре города. Там было пустынно и тихо. У нее были деньги на билет, и она пообещала мне, что уедет из города на самом раннем автобусе. Она настояла на том, чтобы обнять меня на прощание и поблагодарить за деньги, которые мы ей дали, и, несмотря на чувство вины, я позволил ей это сделать.
Когда я видел ее в последний раз, она сидела на пластиковом стуле, прикрученном к полу, как всегда потерянная, одна на старой автобусной станции в ранние утренние часы.
Когда я думаю о ней в эти дни, я вспоминаю, как она робко помахала мне рукой с другого конца станции, когда я стоял в дверях, ведущих на парковку. Больше я ее не слышал и не видел, и не знаю, что с ней стало. Мне хочется думать, что у нее все хорошо, она живет в Калифорнии под солнцем с кем-то, кто любит ее и достоин ее любви. Мне нравится представлять, что она уже далеко не та потерянная, испуганная и опустошенная девочка, которой она была в том старом пластиковом кресле. Я стараюсь представить ее счастливой.
Иногда мне это даже удается.
Глава 27
Подойдя к машине, я включил телефон. Оповещения стали приходить одно за другим. Адель оставила еще кучу сообщений и смс. Сказать, что она была в бешенстве, значит не дать полной картины, но, скажем так, она была далеко не в том состоянии, которое можно было бы назвать радостным. В последнем сообщении она сообщила мне, что больше нет причин ехать за ней в HEADLIGHTS, потому что она так долго ждала, что в конце концов согласилась на поездку домой с менеджером. Она также не преминула сказать мне, чтобы я пошел в жопу, причем самыми креативными способами, которые я когда-либо слышал.
Вместо того чтобы тратить время на звонки или смс, я сел в машину и отправился в ее бунгало. Надеюсь, искренние извинения с моей стороны и сочувствие с ее позволят мне получить помилование, потому что мне нужно было убраться с дороги, принять душ и поспать лет сто или около того.
Когда я подъехал к дому, было уже несколько минут после четырех утра. В ее маленьком коттедже было темно, но свет горел, и она сидела на ступеньках и сердито курила сигарету. Она переоделась из рабочей одежды в светлый халат, под которым, казалось, не было ничего, кроме нее самой.
Мне все еще было очень больно, и движение только усиливало боль, поэтому, выйдя из машины и хромая к Адель, я не стал подливать масла в огонь. Для пущей убедительности и чтобы предотвратить случайные струйки крови, стекающие по лицу, я продолжал прижимать к ране бумажное полотенце. Я полагал, что одна лишь эстетика позволит мне получить несколько очков сострадания, но на всякий случай перестраховался и встал в нескольких футах от нее, вне пределов досягаемости. В том состоянии, в котором я находился, я никак не мог ее обогнать.
Адель продолжала тянуться к сигарете, словно пытаясь причинить ей боль, и выдыхала дым из ноздрей, как сексуальный маленький разъяренный дракон. Через мгновение она протянула руку.
Я бросил ей брелок.
Она поймала его и сделала еще одну сердитую затяжку.
«Мне очень жаль», — сказал я. «Я пытался…»
«Да иди в задницу, Санни».
«Все в порядке, я так и думал, но ты не поймешь».
«О, я понимаю. Я прекрасно понимаю».
«У меня была очень плохая ночь».
«Мне не плевать?»
«Мне пришлось отвезти Крэша в больницу. Случилась какая-то хрень. Я не смог добраться до тебя вовремя. Прости. Я пытался, правда пытался, но я увяз, чуть не погиб. Ради всего святого, посмотри на меня».
«Каждый раз, когда я думаю, что, может быть, ты другой, ну, знаешь, парень, который не похож на всех остальных кусков дерьма, которых я знаю, ты…»
"Я не специально опоздал, ясно? Я ничего не мог сделать».
Адель ткнула сигаретой в мою сторону и встала. «Я иду спать», — сказала она. «Ты оставил меня стоять на парковке почти час, придурок. Если бы не Джефф, который смог меня подвезти, я бы, блядь, до сих пор там стояла. Ты такой мудак. Я позволила тебе одолжить свою машину, а ты меня так наебал? Серьезно, ты, козел, так поступаешь?»
«Все не так, я…»
«Отвали.»
«Мне жаль. Я серьезно, мне очень жаль».
«Мне тоже, Сонни». Она направилась к двери. «Отвали».
«Подожди», — сказал я, делая шаг ближе. «Позволь мне загладить свою вину. Утром мы можем…»
«Что это за »мы «?» — огрызнулась она, крутанувшись в мою сторону так, что Майкл Джексон позавидовал бы. «Никаких «мы» не будет какое-то время, понимаешь? А может, и никогда не будет. Ты подставил меня с машиной, и я не знаю, какого черта ты сделал с Майком, он только что сказал, что у вас что-то было, и он так взбешен, что я думала, у него будет инсульт. Как думаешь, на ком он собирается отыграться? Даю тебе три варианта, первые два не считаются».
«Да пошел он, я…»
«О, заткнись, Сонни. Я иду спать».
«А что я должен делать? Сейчас четыре утра.»
«Так вот сколько у тебя времени?» Она посмотрела на часы. «Забавно, потому что на моих написано, что сейчас час «Иди в жопу».
«И куда мне идти?»
«Мне все равно». Адель распахнула дверь, затем оглянулась на меня. «Но ты не войдешь, так что даже не спрашивай».
«Я не могу переночевать здесь? Даже ненадолго?»
Она погрозила мне пальцем.
«Как же мне добраться до дома?»
"Именно об этом я и думала целый час, ожидая твою задницу. Хреново, правда?»
«Если ты не заметила, я сегодня чертовски сильно избит».
«Наверное, ты это заслужил».
«Крэш в больнице. Он может лишиться рук».
«Уходи».
«Ты слышала, что я только что сказал?»
«Уходи».
«Я, блядь, едва могу ходить».
Адель показала на свои губы. «Я. Не. Не дам. Ни хрена».
«Просто позволь мне войти и немного полежать на диване. Пожалуйста».
Она вошла внутрь, позволила двери захлопнуться за собой, затем последовала за внутренней дверью, набросив замок с достаточной силой, чтобы я услышал.
«Адель, подожди!»
Передний свет погас.
«Черт возьми», — сказала я, вздыхая в темноте. «У меня самая ужасная ночь».
Я вытащил Элвиса из машины и, шатаясь, спустился на улицу. До моего дома было всего около девятнадцати миль. Нет проблем, подумал я. Пешком в таком состоянии я доберусь домой ко Дню благодарения.
Менее чем в миле от дома Адель позади меня показалась пара фар. Дорога, по которой я шел, была тихой и не слишком густонаселенной, и это была первая машина, которую я увидел с тех пор, как приехал сюда. Что за черт, подумал я. Я вытянул большой палец, и, к моему удивлению, машина остановилась.
К сожалению, когда я узнал, кому она принадлежит, было уже слишком поздно.
Равидович и Дежарденс приблизились ко мне, их пистолеты были наготове и направлены на меня так, как это всегда делают копы. На этот раз не было ни криков, ни «крутого парня», они просто медленно шли ко мне.
«Да ладно вам», — простонал я. «Только не вы, блядь».
Дежарденс убрал пистолет в кобуру, но Равидович не спускал с меня глаз. «В чем дело, сопляк, ты не рад нас видеть? Ты собираешься задеть наши чувства».
«Разве я не ясно выразился?»
«Дай мне свой телефон, придурок».
«Слушай, это была дерьмовая ночь, ясно? И последнее, что мне нужно, это чтобы вы, два придурка, снова меня наебали. Я же сказал, я уже отправил файл по электронной почте с инструкциями, если со мной что-то случится».
«Тогда он будет отображаться в твоей электронной почте как отправленный файл, не так ли?» сказал Дежарденс.
Это был не вопрос, и мы оба это знали.
«Да, конечно», — все равно ответил я.
Дежарденс протянул руку. «Ваш телефон, дайте его сюда».
Я слишком устал, чтобы тратить время на блеф, поэтому передал его.
«Так я и думал», — сказал он, его койотская морда освещалась светом моего телефона, пока он рыскал вокруг. "Никаких отправлений сегодня. Ты полон дерьма».
Я пожал плечами. «Это случается время от времени».
Он посмотрел на Равидовича. «Я же говорил, что он врет. Он идиот».
«Деньги пропали», — сказал я. «Они вернулись к Жабе. Если хочешь получить часть, иди и поговори с ним. Меня избили, а Крэша очень сильно поимели».
«Ну и сидушка у тебя, похоже, они хорошенько подправили твою задницу».
«Ты думаешь?»
«И все, что тебе досталось, это эта паршивая картина».
«Да, хочешь ее?»
«Что?» Дежарденс прищурился, словно почуял что-то неладное. «Нет, на кой хрен она мне нужна?»
«Повесь ее в своей гостиной рядом с голой черной цыпочкой верхом на тигре».
«Ты можешь поверить, что Жаба оставил этого засранца в живых?» спросил Дес у Равидовича.
«Шокирующе, я знаю», — сказал я. «Но теперь все кончено. Я просто хочу домой».
«Мы будем решать, когда все закончится, а не ты».
Я закатила глаза. Даже это было больно. «Будь честен. Ты ведь отрабатываешь подобные реплики перед зеркалом, не так ли?»
«О-о, — сказал Дежарденс, снова копаясь в моем телефоне. «Похоже, я по ошибке удалил эти аудиофайлы. Упс, прошу прощения».
«Может, я сделал резервную копию другим способом?»
«А может, и нет». Он покачал головой. «Ты можешь поверить этому гребаному парню, Майк? Оставил единственную улику в своем телефоне, не имея ничего, чтобы прикрыть свою задницу. Я же говорил, что он идиот».