– Не вы ли, Станислав Станиславович, работали над уставом РПДП? -очень серьезно спросил он.
– А вы знакомы с ним?
– Пришлось ознакомиться.
– Над уставом я не работал, но мысли, в нем заключенные, близки мне. И в этом была главная причина моего согласия баллотироваться на пост председателя, – солидно ответил Акимов.
Соня, сидевшая напротив Турецкого, усмехнулась.
– Пост председателя такой партии, как РПДП, – прямая дорога в большую политику.
– Дождемся выборов, – улыбнулся Станислав Станиславович.
– Убежден, что победа будет за вами!
– И на чем основано ваше убеждение?
– Хотя бы на том, что вы единственный кандидат на этот пост.
– Кандидаты могут выдвигаться в процессе съезда, – возразил Акимов.
– Ни у кого из кандидатов, если они будут выдвинуты, нет такой славной биографии, как у вас, – открыто польстил Акимову Турецкий и, почувствовав легкий толчок в ногу, глянул на Крота, но ничего подозрительного не заметил.
– Однако у них могут оказаться другие достоинства.
– Например?
– Деньги.
– Думаю, для тех, кто предложил вам этот высокий пост, деньги не имеют значения.
– А вам известно, кто именно предложил мне пост?
– Но вы же сами недавно сказали!
– Да? – удивился Станислав Станиславович. – Соня, разве я говорил нечто подобное?
– Разумеется. И не раз, – подтвердила женщина.
– Впрочем, тайны в этом никакой нет.
– Смотря для кого, – загадочно произнесла Соня. – Ты забываешь, что перед тобой сидит следователь по особо важным делам!
– В свое время передо мной сидел генпрокурор! – улыбнулся Акимов. – И ничего.
– Как это ничего? – удивилась Соня. – Семь лет за решеткой – ничего?!
– Вы упустили одну важную деталь, Софья Андреевна, – вступил в разговор Крот. – Станислав Станиславович сказал «в свое время».
– Именно, – оживился Акимов. – Теперь времена другие. Кстати, – обратился он к Турецкому, – вы прибыли сюда, по-моему, для расследования нескольких убийств?
– Вы давно приехали в Ставрополье? – не ответив на вопрос, спросил Александр.
– Давненько. А что?
– Думаю, нет ни одного человека в крае, который бы не знал, для чего я сюда прибыл.
– Если мне придется возглавить партию, рассчитывайте на мою всемерную помощь, – искренне сказал Станислав Станиславович. – Демократы потому и терпели поражение, что в силу некоторых обстоятельств к истинной власти пришли преступные элементы. Положение необходимо исправлять, и, видимо, весьма крутыми мерами.
«Или он сам дурак, или держит меня за полного идиота», – подумал Турецкий, с видимым интересом разглядывая будущего председателя новой партии, но вслух вежливо спросил:
– И какие же меры вы предпримете в случае прихода вашей партии к власти?
– Я уже сказал: самые крутые.
– Самая крутая мера – смертная казнь.
– В западноевропейских странах смертная казнь давно уже заменена пожизненным заключением.
– Однако в Штатах нет-нет да и сажают кое-кого на электрический стул, – усмехнулся Турецкий.
– Мы в России постараемся обойтись без такого стула. У нас нет этой варварской традиции, – с пафосом произнес Акимов.
– Хочу вам напомнить, Александр Борисович, что к власти придет самая богатая партия в стране, – поддержал Акимова Крот. – Если судить по центральным и региональным организациям, представляющим на съезде интересы партии, то им ничего не стоит открыть новые современные тюрьмы для осужденных к пожизненному заключению.
– Благодарю вас, Алексей Петрович, – наклонил голову Акимов. – Вы предупредили мой ответ. Хотел только добавить, что открытие тю-рем – лишь крохотная частичка задуманного…
И Станислав Станиславович снова заговорил о грандиозных планах партии, о лицах, занимающих большие должности в правительстве и Президентском совете, которые целиком и полностью поддерживают начинания устроителей съезда. Он даже назвал фамилии, которые конечно же не ускользнули от внимания Турецкого. «Господи, что он несет?! – думал он, глядя на одухотворенное лицо бывшего диссидента. – Неужели ты, просидевший в лагерях семь лет, ничего не понял и ничему не научился? Или совершенно очумел, получив приглашение господина Потапова? Да нет, вроде искренен. Ишь как раскипятился, переживает, кулачком стучит…»
– Алексей Петрович, – нагнулся Турецкий к Кроту. – Пригласил бы ты его куда-нибудь, а? Надоел.
Крот понятливо усмехнулся, но терпеливо дождался окончания речи Акимова, даже слегка похлопал и предложил тост за успех всех начинаний новой партии, а потом, как бы между прочим, предложил:
– Здесь прекрасный биллиардный стол, Станислав Станиславович…
– Да? – неопределенно хмыкнул Акимов и посмотрел на Соню. – Хочешь глянуть, как меня разденет господин Кротов?
Женщина не ответила, взяла сигарету, а прикурить ей дал от зажигалки мгновенно среагировавший Турецкий.
– Так уж и раздену, – усмехнулся Крот. – Вы игрок блестящий.
– Если бы ты меня не раздевал, – вздохнул Акимов, – я бы поверил. Но вообще-то во Франции у меня был неплохой учитель.
– Кто?
– Господин Брак.
– Когда-то он входил в пятерку лучших игроков мира. Учитель прекрасный, а если ты овладел его коронным ударом, то мне придется просить у тебя форы.
– Ну уж нет! – воспротивился Станислав Станиславович. – Без всяких фор!
– Согласен.
– Ты идешь с нами? – обратился Акимов к своей подруге.
– Я посижу лучше с Александром Борисовичем, – ответила женщина. – Не каждый же день приходится беседовать с «важняком».
– Выпьем? – предложил Турецкий, провожая взглядом уходящих Акимова и Крота.
– С удовольствием!
– Вино, водку?
– Я пью только крепкие напитки.
– В этом мы с вами совершенно солидарны, Софья Андреевна! – откровенно любуясь женщиной, ответил Турецкий.
– А вы бабник, Александр Борисович, – выпив, улыбнулась женщина.
– Что, очень заметно?
– И не просто бабник, а жуткий бабник! – снова приоткрыла в улыбке белые зубки Соня. – О чем задумались?
– Да вот думаю о том, что одна моя очень хорошая знакомая говорила так же, как и вы…
– Ну что ж, любая мало-мальски опытная женщина скажет вам то же самое.
– Вы считаете себя опытной?
– Не задавайте глупых вопросов, вы же раскусили меня с первого взгляда.
– С первого взгляда я понял, что вы – само очарование!
– Я не об этом, – все еще улыбаясь, ответила женщина, но в глазах ее появилась насмешка.
– Других мыслей у меня не было.
– Ой ли? – не поверила Соня. – Вы же следователь!
– «Важняк»! – приподнял палец вверх Турецкий. – Как верно вы изволили заметить.
– Тем более. Значит, у вас не могли не возникнуть мысли обо мне.
– Возникли. И моментально.
– Само очарование? – вопросительно усмехнулась Соня.
– Так точно, как говорит мой юный помощник, бывший сержант морской пехоты.
– Верю, – согласилась женщина. – Мужики ко мне липнут. Не верю лишь в то, что только об этом вы и думали.
Турецкий тяжело вздохнул и серьезно заметил:
– Знаю, дорогая Софья Андреевна, что вы пытаетесь из меня выжать. И если вам очень уж надо, могу сказать.
– Слушаю вас с огромным вниманием…
– Вы пытаетесь доказать мне, что, выпивая и закусывая, я между тем томился мыслями о том, что вы за человек, на кого работаете, словом, чья подстава… Но видит Бог, не было у меня подобных мыслей! И откровенно говоря, меня это совершенно не интересует. Я отлично понимаю, что женщина, подобная вам, не может просто так сидеть с человеком, на которого сделали ставку большие люди. Меня удивило другое…
– Что именно?
– Господин Акимов всегда так говорлив?
– Не всегда, но порой на него находит.
– И вы каждый раз выслушиваете подобную белиберду?
– Не заткнешь же ему рот. – Соня серьезно посмотрела на Турецкого. – Хотя насчет белиберды вы, по-моему, ошибаетесь.
– Возможно, – согласился Александр. – Вам лучше знать.
– У вас, в Генпрокуратуре, «важняки» все такие серые? – усмехнулась Соня. – Вам говорили наиважнейшие вещи, а вы – «белиберда»…
– Просто ничего нового я не услышал. Прочтите устав любой партии – и сами увидите. Трепачи.
– Вы уважаете мнение Алексея Петровича?
– Конечно!
– Если судить по его словам, он более серьезно отнесся к речи будущего председателя партии…
– Ну, он пограмотнее меня, – улыбнулся Турецкий.
– Потому что он бывший полковник КГБ, – пояснила Соня.
– Разве? – спросил Турецкий. – Впервые слышу. Майора Кротова я знал…
– Какая разница? Майор, полковник…
– Большая, – посерьезнел Александр. – Особенно в рядах наших славных чекистов… А вам-то откуда известно, что Алексей Петрович дослужился аж до майора КГБ?
– Слышали о таком режиссере Татаринцеве?
– Не только слышал, но и неплохо знаком с ним. Он одно время часто бывал в Генпрокуратуре, в том числе и в моем кабинете.
– Он как глянул на господина Кротова, так сразу и расколол его.
– «Важняк», «расколол»… Не из блатных ли вы, Софья Андреевна? – невесело улыбнулся Турецкий.
– Похожа?
– Рожать тебе надо, Сонечка. Детишек воспитывать, а не сидеть в кабаках со старыми козлами, – внезапно зло сказал Турецкий.
Некоторое время женщина ошеломленно хлопала глазами, потом громко рассмеялась.
– Вы имеете в виду себя?!
– Ну если я похож…
– Успокойтесь, – перебила Соня. – Не похожи. Я уже сказала, кто вы. А потому с удовольствием пришла бы к вам в гости.
– Когда?
– Ближе к ночи.
– Зачем ждать так долго? – оглядывая кабинет, нетерпеливо сказал Турецкий.
– Вы хотите сейчас?! Прямо – здесь?!
– А почему бы и нет? Отдельный кабинет, английский замок, – кивнул Александр на дверь, – глухие шторы…
Он обнял женщину, припал к ее губам, руки привычно начали ласкать податливое тело.
– Нас слышат, «важняк», – прошептала Соня.
– Но не видят, – тоже шепотом ответил Александр.