– Вот, соль, бери, сколько тебе надобно.Сильвестр наклонился соли зачерпнуть, тут его Бажен сзади по голове и огрел лопатой. Залаяли псы дворовые. Сильвестр рухнул, а Бажен схватил его, за голову, стал лицом в соль тыкать.
– На вот тебе соли, покушай, вдоволь поешь. После принялся пинать ногами бездыханное тело. Вбежала Вера, закричала и осела на землю.
– Нет, ты видела – озирался Бажен – как он набросился на меня. В него будто бес вселился. На крик сбежались люди. Прибежал и Борислав Сергеевич.Бажен делал испуганный вид, указывал пальцем на Сильвестра, кричал, как тот заманил его в сарай под предлогом, соли взять, а после, бросился на него, с безумными глазами. Борислав Сергеевич немедленно послал за Фомой Ивановичем и отцом Вадимом. Ворота велел запереть, никого не впускать, никого не выпускать. Отцу Вадиму предъявил перепуганного Бажена, обрисовал ситуацию. Фому Ивановича схватил за грудки
– Делай ,что хошь, но что бы дочь твоя всё что отец Вадим объявит, подтвердила. Детей поженим, капиталом срастёмся, по солям в долю возьму, выгода твоя кратно вырастит. Ежели нет, и тебя и жену твою, и дочерей с зятьями, всех по миру пущу!
– Вот что значит дитя не крещённое! – вещал уже Вадим Ольгович, перед всем честным народом, когда ворота отворили.
– Вот в чём сила и благодать божия! Вот в чём необходимость обряда святого. Она нас от сил бесовских оберегает, и подобных случаев с нами не случится. Не овладеть бесу душою нашею, и не заставить нас на людей кидаться.
За его речами сладкими, не заметили, как и Доброгнева появилась, но всем сразу не по себе стало, молча обернулись и расступились, пропуская её к Вадиму Ольговичу и телу сына.
– Вот полюбуйся – уже к Доброгневе обращаясь, не унимался Вадим Ольгович.
– Что ты натворила! Не привела дитя для крещения. Да и праздник ваш сегодня с кострами бесовскими, вот и обуяли душу юную силы тёмные! Люди это видели! Вёл Сильвестр себя словно зверь дикий, личину людскую растерял. На Бажена накинулся, и Вера это видела.
Ничего не ответила Доброгнева, лишь прошла к Вере, мимо попа и сына своего мёртвого.
– Так ли это было, дочка? Вера стояла, поддерживаемая под руки отцом и Борислав Сергеевичем, которые с ней беседу провели, и медовухой опоили.
– Не дури Вера, ты просто растерялась от увиденного, припомни! Ведь за правду, странно вёл себя Сильвестр, зачем на Бажена набросился. Да и жить дальше надо. Сестриц с матерью пожалей.
– Да матушка – услышала в ответ Доброгнева.
Свадьбу справили знатную! На всю деревню! Борислав Сергеевич, ни на что не поскупился. Всю родню невесты одарил, и шелка привёз и пушнину. Самой Вере платья справил загляденье. Молодых сначала в церковь проводили к отцу Вадиму, на венчание, а как из церкви вышли Доброгневу увидали. Она на церковном кладбище стояла, подле могилы мужа своего.
– Прости – говорит – Леонид Всеволодович, не уберегла я сына нашего, от людей злых и завистливых. И за всё последующее, тоже прости меня.
Больше Доброгневу в деревне никто не видел. А у Бажена с Верой радость приключилась, понесла жена молодая, и уже летом следующим пришла пора у Веры роды принимать. В тот день она вся измучилась, посему было видно, что за ночь разродиться. Борислав Сергеевич с Баженом , тоже все на нервах, места себе не находили.
–Не переживайте —успокаивал их Вадим Ольгович – Господь нас не оставит, я всю ночь молиться буду. Лично службу проведу, глаза не сомкну.
Ребёночек мёртвый родился, не совладали с чем-то при родах повитухи, не задышал младенец. Вера крови много потеряла, стали за её жизнь бороться, а потом глядь, ребёнка то и нет. Только что лежал трупик, а теперь нет его.
Злые языки, не без помощи отца Вадима, поговаривали, будто это волки ребёнка снесли в лес, а их самих Доброгнева прислала, и на Веру она хворь навела, дабы погубить её вместе с младенцем. Но так как в ночь родов Отец Вадим службу провёл, одну душу удалось спасти.
Волки не волки? На самом деле в суматохе спасения матери при родах, никто и не заметил, как в комнату вошла, а потом так же тихонько вышла ещё одна повитуха с платком на голове и пустым ведром.
А через день, в ночь смерти Сильвестра пришла Доброгнева под старый дуб, на могилу его, вскрыла младенца, уронила кровь мёртвую, сказала слова заветные, взвыли волки на луну новую, и поднялся из земли сын её.
По деревне тем временем метался, соляной владыка, бился в слепой ярости. Мало того, что внука не сберегли, так и похоронить по людски не получиться.
– Пора с этой лесной ведьмой покончить – вторил ему Вадим Ольгович
– Сколько ещё нам от неё беды терпеть?
Снарядили отряд из охотников, заслали их в лес, с целью выведать, чем живёт сейчас Доброгнева, и доставить её в деревню к Бориславу Сергеевичу.
Поход потерпел неудачу. Отряд вернулся ни с чем. Все перепуганные, и небылицы рассказывали. Будто шли они утром, а в лесу ночь стоит, тропы все, что к избушке вели, позарастали. И чем ближе к избушке, тем сильнее туман сгущался, и сколько раз её не обходили, всё равно она к ним одним боком повёрнута, с окном тёмным, а в нём стоит кто то. Но кто разобрать не представляется возможным из-за тумана и темноты, только очертания видно. Ещё раз сбоку обогнули, всё равно тоже окно с тем же силуэтом. Решили ближе подойти, обогнули дерево, а он уже не в избушке, а снаружи стоит. Такая тревога на душе разыгралась, кто то выстрелил, потом второй, а силуэт ещё ближе оказался, кто то побежал, началась паника, и все обратились в бегство.
Борислав Сергеевич в гневе ругал горе охотников, на чём свет стоит. Что какой-то лесной бабы испугались, небылицы рассказывают пред очами его ясными. Но как не стращал, какие награды не сулил, никто обратно идти не согласился.
А на другой день Бажен умер, ночью во сне. Поминки тихо провели, в наполовину закрытом гробу схоронили.
Вера вроде, как от горя умом тронулась, стала по деревне расхаживать истории невероятные рассказывать, что неспроста супруга её хоронили с ногами, прикрытыми, а потому что не было ног там. В ночь смерти подле кровати тьма зашевелилась, приняла черты с человеком схожие, и давай Бажена с кровати за ноги стаскивать, а он кричал, упирался и плакал, когда с его ног разорванных чудище кости вынимать стало, разламывать их и слизывать содержимое. Плоть трогать не стал, оставило Бажена, да он больше и не кричал, лежал, всхлипывал, подёргиваясь, покуда не затих. Её Веру существо не тронуло, прорычало только, что то неразборчивое и исчезло во мраке.
Ещё гуляя по улицам бормотала разное, дескать, помнит, что она всё помнит, и всё не так было, всё не так было Доброгнева матушка. И что она сейчас совсем всё вспомнит и обязательно расскажет! А потом утопла. Провалилась в старую шахту соленую затопленную. Шахта старая была, у реки стояла. Со временем с рекой соединилась. Туда Вера и сгинула, нашли обрывки одёжи её, в которой она бродила, а её саму не нашли. Так пустой гроб и схоронили, над которым отец Вадим прочитал молитвы.
Сам Вадим Ольгович немного погодя повесился. Утром нашли его висячим на колокольне. Обычно он не любил туда подниматься, больно высоко и ступеньки крутые. А тут бежал, спотыкался, падал, руки в кровь разодрал, так сильно наверх карабкался. Гналось за ним что то, и он это что-то слышал, оно там внизу в темноте рычит поднимается. Вбежав на колокольню, отец Вадим побледнел. Там была Доброгнева, стояла на краю стены, на него смотрела, а с колокола петля свисала.
– Не бойся, он больше за тобой не гонится – сказала она, указав рукой на тьму.Оглянувшись, Вадим Ольгович ничего не увидел, но услышал из темноты рычание.
– Лезь в петлю, а не то его выпущу. Вадим Ольгович, послушно вскарабкался на табурет и просунул голову в петлю.
– Кто Леонида в шахту столкнул? И за что?
– Это Волька с Гришкой, дворовые Борислава. Лёнькой купцы часто приезжавшие интересоваться стали, грозили Бориславу что переманят его. Да и уважение к Лёньке на деревне сильно выросло. А он к нему Гришку и приставил, да и так с годами накоплены были места для копанья соли.
– Веру тоже они?
– Они, они, это всё они, нервно затараторил поп – я там совершенно ни при чём. Отец Вадим захрипел. Тьма зарычав шевельнулась и выпал табурет из под ног его.
С подручными Борислава Сергеевича, выше упомянутыми Волькой и Гришкой, тоже странные смерти приключились. Оба ночью помёрли, вроде как во сне. Но бабы их говорили всё то, что сгинувшая Вера описывала. Будто, что то из тьмы у ног кровати вылезло и разодрало их в клочья, кости разламывая.
Сам Борислав Сергеевич, очень скоро в путь стал собираться. И через день другой, все дела свои, прекратив, отбыл в сторону города. Правда люди рассказывали, что в пути на постой остановился, а поутру, с постели подняться не смог, так как кровь вся вытекла из ног разорванных. По деревне слухи поползли, уже без помощи Вадима Ольговича, царство ему небесное! Будто этот зверь тёмный, таким образом соль ищет, а ежели не находит с костей хозяев её и слизывает, и будто в другие дома он хаживал, но если находил соль, то не трогал спящих. И рычание его всё толковали, на слово Грэм схоже. Так Грэмом его и прозвали.
Ещё сказывали, что возле Басурманки Веру видели, словно из реки выходит в ладонях соль несёт, сама плачет и в глаза заглядывает, словно распознать пытается, а потом в омут тянет. Кто говорил из воды выходит, другие, что вдоль реки прохаживается. Но рыбачить и те и эти перестали, особо под вечер. Да вскоре и некому стало рыбачить, разъехался народ и вовсе, опустела деревня, поросла лесом. Но куда бы ни прибыли, где бы ни осели, обязательно на ночь на столе соль оставят, чтобы Грэм во сне не побеспокоил. Он же как, тьма сгущается, оттуда и выходит, бродит тихо без звука, только утварь домашнюю ежели, зацепит, тогда шорох можно услышать. Или если собака залает или кошка зашипит, знать почуяли, что Грэм из тьмы крадётся! Так и ходит по земле, всё соль ищет покуда не получит её из рук Верных!