— Она должна была тебя убить, — выпалила вдовушка.
Я резко оттолкнул Эльзу от себя, она упала в лужу и вновь расплакалась.
— И когда ты собиралась мне об этом рассказать? — жестко спросил я. — Ты написала только, что меня собираются убить, и все… От служанки я меньше всего ожидал опасности.
Я говорил и говорил. Уже начал мычать, приходя в себя, Архип. Эльза все продолжала рыдать. С кем я говорю? В пустоту все слова… Я не слушал ее сперва и даже не подымал из лужи. Но истерики затягивались.
— Хлясь! — прозвучала звонкая целительная пощечина.
Эльза уставилась на меня с непониманием.
— Вы ударили меня? — возмутилась вдова.
Этот конфуз быстро привел в чувство женщину, в которую, видимо, более основательно вбиты правила поведения и то, что может быть дозволено мужчине.
— А вы, руками своей служанки, пытались убить меня, — спокойно сказал я. — Я слушаю всю историю!
Эльза скосила глаза Архипа.
— Не усложняйте всё ещё больше! — выкрикнул я, когда Эльза попыталась меня ударить.
Я понимал, что еще немного и стану вести себя неадекватно, сорвусь. Так что свой голос я максимально наполнял металлом.
— Хорошо же… — зло сказала Эльза. — Помоги даме подняться, уличный хам!
Господи! Какие же эмоциональные качели у этой женщины! Но я подал руку и даже чуть помог ей отряхнуться, хотя толку не было — платье было измазано напрочь.
— С ним решай! — строго сказала вдова.
— Рассказывай! — еще строже повторил я. — О нем более не думай!
Эльза Шварцберг не была такой уж мягкой и пушистой… физиологическое значение фразы было проверено ночью, ну, а переносный смысл, касающийся больше моральных качеств, стал понятен после ее исповеди.
Доходный дом Эльзы Шварцберг был на самом деле много чем. Это и доходный дом, и еще место, куда стекалась информация, куда поставлялись те же проститутки. Тут же опаивались приезжие, у них проверялись документы, редко, но могли и обчистить. Но именно документы становились важнейшим элементом. Я так понимаю, что Кулагин держал руку на пульсе и знал о сути занятий многих купцов и приказчиков в губернии. Кто с кем торгует, как, за сколько, чем…
Он все же был умным человеком, который понял силу знаний всего обо всех. Полученную информацию второй человек в губернии, а по факту — чуть ли не первый, использовал для координации своей деятельности, в том числе и направлял рэкетиров.
Вот так, слова этого нет и ещё долго не будет, а рэкет — есть.
— Почему тогда меня не общипали, не ограбили? — спрашивал я. — Ты же проверила все мои документы?
— Да, проверила, и сообщила!.. — выкрикнула Эльза, будто обвиняя меня в чем-то.
— И? Меня же не трогали, денег не требовали, — недоуменно говорил я.
Не все вязалось в стройную систему организованного криминала Екатеринославской губернии, который сросся с властью.
— Ты… Ты же не должен был выиграть дело. Все было решено, и твои земли доставались бы не только твоему соседу, но и Кулагину. С тебя, Алёша, попросту нечего было взять. А я… — она вздохнула, видно, решив исповедоваться до конца, и проговорила: — Меня он держит крепко… Я убила человека. Меня напоили, может, даже каким-то ядом, после… Меня пытались насиловать. Это был служащий, обязанный всем Кулагину, которого тот вел вверх по службе. Я очнулась уже обнаженная и… Я увидела своего насильника и ударила бутылкой по голове.
Я кивнул. Подстроено было идеально.
— И тогда пришел добрый Кулагин и сделал все, чтобы о твоем преступлении никто не узнал. Ты за это ему была благодарна и прикрывала во многом, в том числе покупала краденное, через тебя какие-то драгоценности могли уходить в другие губернии. Я ничего не забыл? Ах, да! И он направил тебя ко мне, чтобы ты выкрала документы на поместье, ну, и я вдруг, совершенно случайно, именно в этот момент и умер бы, — подводил я итоги всему сказанному.
Эльза смотрела на меня теперь уже с ужасом, так же, как на Архипа ранее, может, даже с еще большим страхом. Она чувствует, или видит по мимике лица, что как раз в это время я думал… а не убрать ли мне Эльзу, так, для верности? Вот правда, ведь самое правильное, казалось, решение. Но нет. Не могу и не хочу. Женщину убивать за ее слабость? За то, что в ее окружении мудаки?
— Что сталось с телом? Ты того убитого видела после? — спросил я, так, проверить догадки.
— Нет… его закопали или утопили… Чтобы полиция… — Эльза тут замолчала, усмехнулась. — Нет, нет, я же видела, как его тащили, он был мертвым.
— Как знать, как знать… — пробормотал я, уже думая о другом.
Закономерно возникал вопрос: зачем же так жёстко решать со мной? Неужели ничего не придумали интереснее, как только убить? Ранее мне показалось, что Кулагин — игрок причем тот, который будет решать проблемы кардинальным образом лишь в самом последнем случае. Однако как только я об этом подумал, сразу в голову полились целым каскадом мысли.
У Аркадия Андреевича Кулагина было немало мотивов, чтобы поступить со мной именно так. И начать их перечислять можно с наиболее эмоциональных. Я практически уверен, что Мария Александровна Садовая была излюбленной игрушкой для этого не совсем психически здорового человека. Возможно, он даже в неё по-своему влюблён. На самом деле, немудрено. Девушка она миловидная, интересная, блондинка. Кстати, может, именно поэтому, так как я всё же предпочитаю брюнеток, получилось сдержаться и не начать крутить шашни с Машей.
И вот я, такой весь из себя для Кулагина хлюст и выскочка, забираю у него любимую игрушку. Не буду вдаваться в подробности, строить из себя великого психолога, утверждая, что у вице-губернатора имеют место некие детские эмоциональные потрясения, но факт остаётся фактом. Я что-то забрал у него, у того, у кого забирать ничего нельзя. И, что главное, отдавать-то я ничего не хочу. Мало того, я чувствую себя тем самым мальчиком, который готов постоять грудью за песочницу и лупануть лопаткой для песка хулигана, который кидается этим самым песком и дразнит девчонок.
Убить меня можно ещё и по другой причине. Опять же, земля. Если по приказу Кулагина был сожжен мой дом, то он мог бы рассчитывать на то, что в доме сгорели и документы. Без документов на поместье, с использованием административного ресурса, которым, несомненно, владеет Кулагин, меня можно было бы просто вышвырнуть из поместья. Но это он делать всё-таки побаивается. Я был на приёме у губернатора, который, несмотря на всю свою нерешительность, всё же понимает, что ему необходимо как-то бороться с существующими реалиями, пусть моими руками или посредством ещё каких-нибудь помещиков, которые могли бы лишь огрызаться, создавая прецедент, когда сам губернатор уже смог бы включиться в борьбу, имея неопровержимые доказательства каких-либо преступлений своего заместителя.
Несколько в стороне стоит вопрос о моей матери. Ведь если меня убивают, то наследует имение именно она. Думаю, практически уверен, что, как только мать появится в поле зрения Кулагина, а к этому времени уже была бы решена проблема со мной, то маменьке оставалось бы жить крайне мало. Правда, надо бы ещё подумать, что именно может искать Кулагин. На какие-то важнейшие документы намекала его жена. И это нечто может храниться у любовника матери, некого Артамона.
И что в этом ключе сделать? Как сказал бы мой дед: что делать, что делать? Снимать трусы и бегать. Учитывая тот факт, что этой ночью я был временно счастлив с Эльзой, а счастливые трусов не надевают, остаётся лишь бегать.
Нужно обращаться к Жебокрицкому. Сложное решение. Но когда на кону стоит моя жизнь, когда против меня уже вполне активно ведут игру, и ставка — жизнь, то, каким бы малодушием это ни звучало, сильный человек будет карабкаться до конца, заключая сделку хоть с самим дьяволом! Я сотру в порошок Жебокрицкого, но сначала хотелось бы поиметь с него кое-каких полезностей. Нужно наносить удар по вице-губернатору. Следует понимать, на что он готов пойти, но при этом показать этому черту, что он уже ловит рыбку, как тот самый Балда из сказки Пушкина, сделавший из черта покорного слугу.
— Значит, так, — я принял решение, а теперь надо было его озвучить. — Ты, Эльза, отправляешься в Одессу, будто бы ничего не произошло. Возничим выделю тебе одного из своих людей. Он же, если что, сможет и защитить. Задачи стоят у тебя те же самые. Ты должна помочь мне организовать бал! Через месяц я жду твоего возвращения, а также чтобы ты прибыла в компании музыкантов, одного артиста и повара. На тебя не должно никаких подозрений пасть, потому как ты будешь поступать в соответствии с их планами.
— Но… как же Архип и Алена? — спросила вдова.
— Ты боишься того, что тебя заподозрят в их убийстве? — спросил я, а когда Эльза кивнула в знак согласия, я ей расписал ситуацию и её в ней роль.
Официальная версия, что случилось с Архипом и со служанкой по имени Алена, будет такова: они попытались меня убить, но в результате завязавшейся между нами драки погибли сами. На мой взгляд, вполне нормальная версия, учитывая то, что на Эльзу, как на собственно убийцу, никакого расчёта не было. С другой стороны, я точно не знаю, что задумали сделать в моём доме. По словам той же Эльзы, у Алены должен быть какой-то хитрый яд, которым она должна была опоить меня. И умереть я должен был не сразу, а в течение нескольких дней, но так, чтоб не выглядеть отравленным.
И выходит, что в доме Эльзы нет, но она сделала всё то, что от неё требовалось, и ввела в мой дом двух убийц. Значит, когда Эльза вернётся, то будет ещё более важной фигурой для Кулагина. Кого-то ещё подводить ко мне может оказаться крайне опасным. Я же могу сыграть роль безумно влюблённого юноши, который простит возлюбленной даже то, что её слуги пытались его убить. Уверен, что это сработает.
А мне нужно наносить удар, быстро и решительно.
От автора:
Спортивная дорама с китайским колоритом
https://author.today/work/400036
Глава 7
Эльза Шварцберг уже успокоилась, и это даже интересно. Я был почти уверен в том, что она выдаст мне новую партию истерики, когда осознает, что я собираюсь убить человека, того самого Архипа, но нет. Напротив, вдова даже немного повеселела, по крайней мере, ее до того бледное лицо немного зарумянилось.