— Согласна ли ты, раба Божья Елизавета, взять себе в мужья Алексея? — продолжал церемонию священник.
— Да, — словно мышка пискнула Лиза.
И куда только делась та Снежная королева, которая замораживала меня своим холодом ещё на подлёте? Лиза сейчас более всего напоминала боязливую девчонку, сломленную гордячку, которую приговаривают к вечному рабству. Этот настрой мне не очень нравился, но не мне нужно было находить слова для успокоения Елизаветы Дмитриевны. К сожалению, у неё так и не нашлось той подруги или родственницы, которая бы успокоила бы и утешила девушку. Свои слова я, конечно, скажу, но тут нужна опытная матрона, та бы знала, чем убедить и подбодрить сопливую девчонку, только-только вступающую во взрослую жизнь.
Корона, которую держали над моей головой, чуть коснулась зализанных волос. Перед свадьбой менять имидж я посчитал лишним. А вот у губернатора Андрея Яковлевича Фабра руки, видно, слабоваты, и к концу церемонии держать над моей головой венец ему было уже тяжело. Я попросил, а Фабр согласился быть моим поручителем, это так называют в этом времени свидетелей-шаферов. Губернатор — человек неженатый, ему бы самому на моем месте постоять. А что если?.. Да нет, не срастётся… А жаль…
Мы выходили из церкви под всеобщее ликование толпы, большей частью стоявшей за церковной оградой. Да, я уже работал с общественностью и стал создавать себе образ трудяги и благодетеля. Неприятно было начинать работу в этом направлении с наиболее низменных инструментов.
К моему венчанию все рестораны Екатеринослав ещё поутру стали раздавать хлеб, колбасу, а также каждому желающему подносили стограммовую чарку водки. Людям с более серьёзным достатком и положением, если те заходили в любой из четырёх ресторанов, открывшихся сегодня раньше обычного, предлагали в подарок бутылку шампанского с непременным требованием выпить его за молодых Шабариных. Такие популистские меры, уверен создадут почву и для того, чтобы я рос в чинах. Мне бы скинуть Климова, а то он только под ногами возится.
Мы вышли из храма и сразу получили в лицо и на голову шрапнели. Это я так о том, что нас закидывали зерном. Лиза то и дело поглядывала на меня, пытаясь увидеть… не знаю, что. Интересно, что сейчас творится в её голове. Может быть, девушка прощается с собственной жизнью, считая, что поступает в рабство? Зря она так, если мои догадки верны.
Всё-таки я — человек из будущего, где феминизм если и не победил, то очень сильно наследил. И я не собираюсь держать свою жену взаперти, а если поводов дурных не будет, то не против её общественной жизни. Безусловно, с оговоркой: порочить моё имя и пробовать наставлять рога — та красная линия, за которую переходить нельзя ни в коем случае. Но я уверен, что Елизавета Дмитриевна, несмотря на свои юные годы и определённый конфуз, случившийся в Севастополе, будет женщиной мудрой и сможет оценить по достоинству наш брачный союз. Ну и я не намерен ее обижать. Пока не уверен на все сто процентов, что в какой-то момент не загляну на огонек к Эльзе, но если будет Елизавета Дмитриевна податливой и внимательной к моим желаниям женщиной, то и измен с моей стороны не будет.
Когда согласовывали каждый этап мероприятия, я всё настаивал на том, чтобы на руках снести Елизавету Дмитриевну со ступенек храма. Ведь красиво! Но мне в категоричной форме в этом отказали. Я даже немного расстроился. Наверное, мне хотелось поскорее прикоснуться в своей жене, пусть и таким вот образом. Ну да ладно, не будем мять невесте дорогое платье — ещё часов пять-шесть, и можно уже будет прикасаться к супруге способами получше.
Из храма вслед за нами вывалила целая когорта знатнейших людей Екатеринославской губернии, а также и из некоторых соседних регионов. Были здесь и гости, которых я видеть никоим образом не хотел. Прежде всего, вице-губернатор Климов и его куратор — полковник жандармерии, временно исполняющий обязанности начальника жандармского губернского управления в Екатеринославской губернии полковник Лопухин. Куда от них денешься?
Вон как ухмыляются. Посажу их за отдельный столик, и пусть себе едят, пьют, слушают музыку и ведущего свадьбы. Таких потенциальных врагов нужно бить исподволь, исподтишка, при этом непременно дружелюбно улыбаться.
Сразу за моей спиной шли два человека: Матвей Иванович Картамонов, отыгрывающий роль моего отца, и мама, отыгрывающая роль мамы. И если Картамонов был органичен, то вот вдова Шабарина явно переигрывала. Она даже слезу пустила, демонстрируя свою печаль, что кровинушка выросла. Если что, то кровинушка — это я. Выглядело всё это насквозь фальшиво. Нужно своей маман в обязательном порядке кого-то найти — поприличнее, чем тот Артамон. Я видел, как она присматривается к молодому Миклашевскому, тому самому, с которым я стрелялся, но которого теперь не мог не пригласить на свадьбу, тем более, что он был со стороны Алексеевых. Ещё не хватало, чтобы маман пошла в атаку и попробовала предложить себя этому повесе, который тут вообще-то со своей невестой. Ей бы уже посмотреть на кого постарше.
Глядя на то, как они шли рядышком, я задумался. Может, мне уже пора надавить и на маму, и на Матвея Ивановича? Она — вдова, он — вдовец. Мария Марковна ещё весьма хороша собой, Матвей Иванович тоже слегка преобразился, подрастряс жирок, неустанно тренируясь со своими «казаками». Мне даже удалось узнать, что мой крёстный, как начал постоянные тренировки, возобновил и активную половую жизнь. Пусть в этом мире так не принято, но вот что — посажу друг напротив друга свою маман и своего крёстного отца да выскажу всё, что думаю по этому поводу. И так наши поместья проходят высшую степень кооперации между собой, так почему бы подобный локальный успех не закрепить ещё и брачным союзом? А если по-простому, то было бы неплохо передать беспокойную мамашу в чьи-то надёжные руки.
Или не Картамонову? А?.. Да нет же… Фабр — дохлый какой-то в этом отношении товарищ, не согласится он.
— Всё будет хорошо, — решил всё же я немного успокоить Елизавету, которая всё так же сидела с вытянувшимся лицом и нервно улыбалась.
Мы уже ехали в открытой карете, приветствовали всех прохожих, непременно объехав чуть ли не кругом две локации, где люди гуляли за мой счёт, и направились в сторону ресторана «Морица».
В свадьбах будущего мне всегда нравился момент, когда по советской традиции молодые не сразу ехали на гулянку и попойку, а сперва возлагали цветы на памятниках, чаще всего посвященных героям Великой Отечественной войны. Обнаружилось, что подобной достопримечательности в Екатеринославе просто нет. Вот и пришлось нам ехать из церкви прямиком в ресторацию — и я чувствовал какую-то неполноту в этом.
Так что у меня уже лежит прошение на имя губернатора, чтобы заказать скульптурную композицию либо по войне середины XVII века, в ходе которой Киев был присоединён к России (тогда в районе современного Екатеринослава как раз происходили бои), либо же посвящённый покорению Северного Причерноморья, где можно было бы изваять и Потёмкина, и Суворова, и Ушакова, и кого-нибудь ещё. Но обязательно чтобы памятники стали символическим местом для будущих героев. Мол, дерзайте, славные потомки и будьте достойны своих предков! Это будет оригинально и привлечёт немало внимания. А уходящие на войну с турками и англо-франками воины прикасались бы к памятнику, напитываясь от них силой славных героев.
Нам нужны такие объекты. Если нет каких-то исторических достопримечательностей, то необходимо их создавать. Конечно, думать о туризме — это глупость при современном развитии логистики. Вряд ли кто-то специально в Екатеринослав поедет, допустим, из Москвы. Но если же кто-то будет ехать на юг, то обязательно задержится в нашем городе. А это и торговля, и развитие сферы услуг, и несомненные дополнительные возможности. Например, я считаю, что нужно аргументировать для высокого руководства необходимость дать деньги на дорогу имперского значения от Киева на Екатеринослав и дальше, до Воронцовского тракта. Как раз и построили бы до Крымской войны.
— Я постараюсь быть для вас хорошей женой, — в ответ шепнула мне на ухо Елизавета, когда мы уже сели за столы.
— Мы ещё полюбим друг друга. Будьте мне опорой, и я стану для вас той каменной стеной, за которой жизнь будет только в радость, — шепнул я в ответ.
Наконец-то на лице невесты расцвела пусть несмелая, но искренняя улыбка.
Марш Мендельсона, написанный для вымышленной свадьбы, ещё не играли на всех бракосочетаниях. Но он уже был написан, а значит, ничто меня не остановит — и те музыканты из Одессы его прекрасно знали и сыграли, когда мы входили в ресторан.
Мой друг Хвастовский, приглашённый на свадьбу не только как гость, но и как журналист, обязательно должен был написать о том, что это произведение прозвучало как приветствие молодожёнов. А нечего начинать эту традицию англичанам!.
В этом времени не было принято нанимать ведущих на свадьбу, всё-таки это в некотором роде опошляло современное представление о празднике. Но у нас такой ведущий был. Конечно же, это Миловидов. Артист не только приехал на свадьбу, но теперь будет на постоянном месте жительства именно в Екатеринославе. Его песни уже достаточно широко известны публике в Одессе, но там я его не могу контролировать.
Присланные мне от Миловидова тысяча рублей, в рамках заключённого с ним соглашения, выглядели некой подачкой. Я же намеревался взять под контроль концертную деятельность этого артиста. И сегодня пусть исполнит и старые песни, и новые произведения.
Была приглашена и ещё одна актриса, с которой, как я знал, мой протеже периодически выступал на публике. Так что теперь и это направление будет под моим контролем. Уже то, что за три месяца была собрана и передана мне тысяча рублей, а по факту должно было быть, скорее всего, намного больше, — говорило о том, что Миловидов, как источник заработка, весьма перспективен.
Первая здравица прозвучала не от родственников и не от губернатора, которому должны были дать слово первому, как главному нашему «свадебному генералу». Первая здравица была от его светлости князя Михаила Семёновича Воронцова.