Николай(с болью): Ты не пострадал?
Наследник(возбужденно): Если бы у меня было боевое оружие, я бы стрелял в них. Честное слово!.. (отвечая на вопрос, задумчиво) Нет. Не пострадал. Городовые путь проложили. Вернули шофера за руль…
Николай целует руки сына и прижимает их к щеке.
Григорий говорил, что война – грех. Нельзя ее хотеть. Нельзя ей радоваться… (в глубокой задумчивости) Я, помню, слушаю его, а сам про солдатиков французских думаю. Ну тех, что Морис презентовал. Я даже распечатать их тогда не успел… Смотрю: Григорий какой-то грустный стал. Перекрестил меня. "Беги, – говорит, – что с тобой поделаешь"… (закрывает лицо руками) Господи, стыдно-то как!..
Наследник неожиданно хватает руки отца.
(отчаянно) Папочка! Ну почему ты послушался всех этих?..
Николай высвобождается и встает.
Николай: Ты же знаешь, войну объявила Германия. Я до последней минуты искал пути сохранения мира, но наш упрямый кузен Вилли…
Наследник(торопливо): Слушай, папочка. А что если не воевать? Объявить немцам: "Сами воюйте, если вам нужно". Они вторгаются, а мы – как ни в чем ни бывало: одни на базар идут за провизией, другие в парке на лодках катаются…
С этого момента звук как бы выключается. Мальчик еще что-то говорит, но его не слышно. В левой стороне сцены возникает угол избы с печью и полатями. Это дом Распутина в Покровском. Хозяин бледен. На нем исподнее. На животе окровавленные бинты.
Тем временем, в правой части сцены Николай достает из внутреннего кармана бумагу, по формату напоминающую телеграмму и внимательно перечитывает текст. Мальчик видит, что отец его не слушает и умолкает.
Распутин(сам с собой): Как же у ей рука-то дрогнула? Не попустил Господь, стало быть, до срока. Знак дал: не суйся, мол, в Божьи суды, Григорий. Ты щепка, а не ручей – сплавляйся по-тихому, не шебуршись…
Закусив губу, пытается опустить ноги с полатей. Тем временем слышен звук телеграфного аппарата и бесстрастный голос телеграфиста, набирающего сообщение.
Голос телеграфиста: Петербург… Департамент полиции… Сегодня в три часа дня в селе Покровском Григорию Ефимовичу Распутину… нанесена рана в живот… кинжалом… сызранской мещанкой Хионией Кузьминой Гусевой… Гусева задержана… в преступлении созналась… объясняет религиозными убеждениями… Пострадавшему сделана операция… рана порядочная… положение пока неопределенное… Удостоверяю действительность вышеизложенного… Исправник Скатов…
Голос телеграфиста замолкает. Пауза. Распутину все-таки удалось опустить ноги на пол.
(упрямо трясет головой) К Папе пойду. Бабы по деревням уже заголосили, а первые калеки пойдут, да казенные бумаги с крестом – по всей ить России завоют…
Пауза.
(сокрушенно) Эх, солдатики, солдатики. Добро б до смерти. Пулей голову просквозит или осколками в яме поруба́т – Господь примет, приголубит. А коли без ног, да с канту́зью? Видал я как японских обрубков с Невского шпыняют…
Пауза.
Все ж таки пойду к Папе. Пущай поворотит оглобли, пока травку кровмя не окропили…
Пытается встать на ноги, но не может.
(хрипит) Видать Бог не желат.
В бессилии возвращается на полати.
(слабо) Эй кто-нибудь!.. отбить надоть… эту… на почте… Папе… шоб поворотил…
Распутин впадает в забытье. Затемнение.
Действие перемещается на правую половину сцены. Николай аккуратно сложил телеграмму и повернулся лицом к той части сцены, где только что был Распутин.
Николай: Сам же учил, Григорий Ефимович, про телегу. Забыл? Наехали мы с тобой на кочку. Ни объехать, ни притормозить. Одна дорога…
Появляется Александра Федоровна в роскошном платье, в бриллиантовом колье, с диадемой в прическе. Она идет к Николаю, но заметив его состояние, останавливается и смотрит на сына. Алеша прикладывает палец к губам. Александра Федоровна подходит к сыну сзади, целует в вихрастую макушку и нежно обнимает за плечи.
(продолжает) …Лучше меня знаешь, куда нашу телегу несет. А все надеешься судьбу обмануть – телеграммами бомбардируешь. Зачем?
Николай заметил Александру Федоровну и смутился.
Давно ты здесь?
Александра Федоровна: Только зашла. (Наследнику) Алёшенька, тебе, мой ангел, отдохнуть надо. Пусть тебя доктор осмотрит.
Наследник разочарован, но не ропщет.
(громко) Деревенько!
Вбегает дядька и вытягивается во фрунт. Только слегка шевелящиеся усы выдают то, что он украдкой что-то дожевывает.
(сухо) Пожалуйста, обеспечь условия для отдыха. И врача позови.
Деревенько щелкает каблуками и, бормоча что-то под нос, выкатывает Алёшу за кулисы.
(дав волю чувствам) Ники, что же теперь будет?
Николай заключает ее в объятиях и пытается утешить.
Николай: Будет, как Григорий Ефимович описывал: кочка, ветка, хвост.
Александра Федоровна пытается улыбнуться.
А в остальном сама видишь: (перечисляет) всенародное ликование, невиданное единение народа со своим монархом, союзники раскУпоривают шампанское, дядя Николаша седлает коня. (с деланным безразличием) Маленького, правда чуть не задавили, а так…
Александра Федоровна(не обращая внимания на его слова, тревожно): Наш Друг никогда не бросает слова на ветер. Эта война будет иметь ужасные, просто роковые последствия. Он всего не говорит, но…
Николай(перебивает): Пойми, Алекс, даже если наш Друг прозревает будущее, управлять им не дано ни ему, ни мне.
Александра Федоровна: Но не можем же мы сидеть, сложа руки!
Николай(чуть резче, чем обычно): Вы что предлагаете? Вычеркнуть Россию из мировой политики? Принять ультиматум Берлина? Разорвать отношения с союзниками? Допустим, я сделаю это. Знаешь, что произойдет на следующий день? (понижает голос) Нас с тобой удавят в спальне, как изменников. Тот же Николаша удавит. А союзники помогут – у них богатый опыт по части цареубийств. И все под восторженные крики толпы. (открывает окно) Слышишь? Так же будут кричать. Только еще громче.
Александра Федоровна(твердо): Я не боюсь смерти. Ты же знаешь…
Николай(резко): Нет, Аликс! Эту роскошь мы себе позволить не можем. Случись сие, немцы возьмут Россию голыми руками еще до холодов. Потому что воевать с ними будет обезглавленная деморализованная страна! (твердо) Не могу я в теплую могилку до срока соскользнуть. Если страна устремилась в пропасть, я должен идти туда первым. И ты со мной…
Смотрит на нее с немым полувопросом. Александра Федоровна прижимается к мужу, хочет сказать что-то важное, но ее останавливает бесцеремонный топот сапог Николая Николаевича.
Сцена третья.
Там же.
В левой половине сцены (где только что лежал Распутин) зажигается свет. В сторону императорской четы движется пестрая компания, в которой выделяются великий князь Николай Николаевич и французский посол Морис Палеолог. Николай и Александра Федоровна вынуждены разомкнуть объятия и занять соответствующие протоколу места.
Палеолог: От лица союзных государств уполномочен выразить безмерное восхищение! Агрессивные устремления германского политического класса получат достойный отпор! Европа вздохнет спокойно и вкусит достойные плоды мирного развития!
Свита аплодирует и радостно галдит.
Николай Николаевич: Я сегодня же отбываю в ставку. (патетически) Немец угрожает Парижу!
Пауза.
(игриво) А мы ему хвост подпалим в Восточной Пруссии – пускай повертится! (смеется)
Николай(холодно): Почему там? На Северо-Западном направлении войска в полной мере не развернуты, резервы в пути, разведданных явно не достаточно. И потом, защита сербов, как причина войны, подразумевает приоритетность австрийского направления. Наступление в Галиции со всей очевидностью…
Николай Николаевич(кричит): Ах, так! Тогда я слагаю с себя полномочия главнокомандующего и пойду драться с немцем простым солдатом!
Николай еле заметно морщится. Но дядю не прерывает.
(назидательно) Война – не дискуссионный клуб! Если главнокомандующий не вправе определять направление и срок наступления, он – падаль, а не главнокомандующий!
Палеолог(царю, вкрадчиво): Ваше Величество! Взоры всей цивилизованной Европы обращены сейчас к Вам! Заминка с наступлением в Восточной Пруссии грозит непоправимыми последствиями.
Николай(возражает): Солдатские жизни…
Николай Николаевич(перебивает): Пока я главнокомандующий, солдатские жизни вверены моему попечению! Бескровных войн история не знает. А тут на кону сохранение сердца цивилизации!
Палеолог(царю): Рискну показаться неучтивым, но не могу не напомнить: кредитные учреждения союзнической Франции были неизменно щедры. И, (мнется) между нами… мы же прекрасно понимаем, что французы и русские не стоят на одном уровне. России еще только предстоит блестящее будущее. И в данный момент французские потери (мнется) все-таки гораздо чувствительнее русских потерь.
Александра Федоровна бледнеет и стискивает руку мужа. Она с трудом сдерживает себя, чтобы не дать французу пощечину.
Николай Николаевич(беспечно): Да что там говорить! Наши молодцы в два месяца дойдут до Берлина! А коли не дойдут – вечная память! Похороним как героев. (подмигивает) А русские бабы нам новых богатырей нарожают.
Александра Федоровна(качнувшись): Господа, прошу меня простить. Я вынуждена вас покинуть. Мне нездоровится.
Стараясь сохранять царственную осанку, уходит в том же направлении, в котором ранее Деревянко увез Наследника. Среди свиты ропот: "Как можно?! В такой день!"