– Мне дальше ехать надо, а ты тут хозяйничай. Хорошо?
Мы двинулись ко второму пункту нашего маршрута, к домику любовницы. Он совершенно неожиданно для меня находился в очень дорогом районе. Я это понял по множеству шикарных лавок с артефактами, оружием, драгоценностями.
Вот передо мной вынырнул искомый домик. Первое, что я отметил, – нет соседей. Рядом с домиком то ли склады, то ли мастерские. Сам домик утопал в зелени, а из дворика вытекал ручеёк, который быстро исчезал в небольшой речке с весьма мутным содержимым. Ограда невысокая, но что делается во дворе, не видно. На широкой двери, не иначе как для заезда карет, висела огромная бронзовая ручка, которая, по всей видимости, исполняла функцию звонка.
Мы спешились. Я подошёл к двери и постучал по ней этой монструозной ручкой.
– Сова, открывай! Медведь пришёл!
– Кого там принесло?! – раздался рык такой мощи, что я невольно схватился за меч.
– Новый хозяин этой усадьбы! – чуть не пустил я петуха голосом.
– Хозяйка у нас. Валите! Не доводите до греха в праздник, всех не пожалеют.
– Он прав. Ссориться в недели празднования и тем более биться – плохая примета, – быстро заметил Ригард, уже вытащивший меч.
– Плохая примета? – усмехнулся я зло. – К повешению, не иначе?
– Не иначе, – подтвердил голос из-за дверей.
– Слышь! Голосистый! С тобой говорит свободный барон Гарод Кныш, маг пятого ранга, кавалер знаков доблести двенадцатой ступени с рубином и восьмой ступени с сапфиром. И я – новый хозяин этой халупы!
– И что? – спросили из-за двери.
– И то! До повешения надо ещё дожить, а тебе это точно не грозит. Дверь открыл, образина! – завёлся-таки я. – Считаю до двух! Уже раз!
– Да заходи, – сдулся наш невидимый соперник.
– Ох и образина! – вырвалось у меня при виде собеседника. Двухметровая, поперёк себя шире обезьяна!
– Ох и мелкий, а злой! – тоже не сдержал удивления образина.
Я оглядел немаленький двухэтажный домик, посмотрел на ключ, бивший из-под земли, на большую конюшню. Да он едва ли не больше, чем тот, в котором мы сейчас живём. Выглядел дом опрятно и ухоженно. Ещё мне приглянулась беседка рядом с небольшим озерком, который был делом рук родничка. По виду площадь участка была метров сорок на сорок.
– Кто в доме есть? – спросил Ригард.
– Восьмой гвардейский! Иди ты! – удивился привратник.
– Что, весь полк прям поместился? – усмехнулся я.
– Что? Да я про…
– Да понял я! Отвечай: в доме кто? – перебил я его.
– Хозяйка, леди Дарина, и кухарка ейная.
– Зови! – коротко сказал я и зря: искомая дама сама вышла на крыльцо.
– Вы пришли, убийца. Радуешься, крысёныш, но зря! Не жить тебе! Косточки твои побелеют, родных твоих крысам скормят! – злобно ярилась шикарная дама.
Я подошёл и молча съездил ей по лицу. Брызги крови полетели во все стороны, а она упала и ошарашенно смотрела на меня снизу вверх. Её грудь трепетала, вывали-лившись наружу, но меня она не заводила.
– Угрожать вздумала! – На это раз ей прилетело по лицу уже ногой.
– Гарод, тормози, не убивай, нельзя в праздники! – потянул меня за рукав Ригард.
– Ты же сказал, менталы проверяют и наказывают только зачинщиков! И не я первым стал угрожать и оскорблять.
– Разборки лишние всё равно будут.
– Надо её слать менталам. Чую, она в курсе всех грязных делишек своего покровителя. Может, тоже солдатских сирот в приюте насиловала? А угроза убить человека, находящегося под защитой императора, – это не преступление?
– Сдадим страже и магам. Давай я свяжу, – попросил Ригард.
– А кто сироток насиловал? – угрюмо спросил привратник. – И проверяли нас менталы, не знали мы ни о чём.
– А чего тогда она злобствует? – удивился я. – Если я её хахаля за дело убил.
– Я бы сам за такое убил, – сказал привратник. – Я из восьмого пехотного, осадник. А злобствует понятно почему: неохота ей на улицу. Вон вчера всё ценное из усадьбы продавала.
– Ой нужен ментал! – запричитал Бурхес. – Всё имущество продала!
– Ну, пойдём, посмотрим, что там осталось. Эту, – я кивнул на окровавленную женщину, – связать.
– Я не знала про сирот! И прошу прощения за злобу. Дура как есть, – слишком спокойно сказала она.
Глава 40
Против ожидания в доме было много различной обстановки. И дело не только в основательной красивой мебели, неизвестно как попавшей в дом (ведь двери были малы для неё), а в общем уюте: вазы, горшки с цветами, тут коврик, там шкура тигра. Я первый раз увидел картины! Шесть комнат наверху, каждая со своим туалетом, две комнаты внизу и кухня с кладовкой в подвале. Это помимо общего холла в центре первого этажа.
Магический насос качал воду; куда уходила канализация, я пока не разобрался. Кладовая была забита едой, и, судя по большому столу в холле, хозяйка могла принимать и кормить десяток с лишним гостей одновременно. На втором этаже, где были комнаты гостей и хозяйки, было ещё дороже и богаче.
Но в спальне самой Дарины был разгром и опустение: она явно успела вывезти и продать большую часть вещей. Шкафы были распахнуты и пусты, стоял с открытой крышкой опустевший сундук, секретный сейф в стене тоже был открыт настежь и секретным уже не являлся. На стенах не хватало пяти картин, судя по пятнам и вбитым гвоздям.
Я прошёл на балкончик, выходивший на улицу. Уютное мягкое кресло, две плодоносящие небольшие сливы в специально выложенном мини-колодце, заполненном землёй. Шкаф с вином и другими напитками, которыми побрезговала хозяйка-воровка.
Да, воровка. Эдикт императора был ясен: участок, дом и всё его содержимое (недвижимое и движимое имущество) передавалось мне. Личные вещи? Нет, не слышал, не надо свои личные вещи держать в чужом доме.
Ясно, что изначально я не хотел выгонять её голой из дома, моё земное воспитание было против. Но любой местный аристократ сделал бы это с простолюдинкой. Она не была ни закупной, ни рабыней в отличие от слуг, я специально узнавал. Она была просто никто и жила в чужом доме милостью покойного любовника.
Когда я ехал сюда, у меня были разные мысли, в том числе и фривольного содержания, но «радушный» приём отбил охоту миндальничать с ней.
Спустившись вниз, я подошёл к связанной Дарине.
– А почему слуга назвал тебя леди? Ты простолюдинка, родилась в семье трактирщика. Знаешь, что бывает за присвоение аристократического титула? Сдать тебя страже императора?
– Откуда мне знать, что этот отбитый на голову раб ляпнет. Я так не представляюсь.
– Хитро, хитро! А как быть с ворованными вещами? Где драгоценности, где картины, где одежда твоя? Мне передали дом со всем содержимым.
– Это подарки и то, что я купила сама!
– Даже если бы тут лежал товар, например, торговой лавки, он стал бы мой. Есть эдикт императора. Не прикидывайся дурочкой, вчера его тебе зачитали.
– Большую часть вещей я продала до того, как мне его зачитали. И деньги в банке на моём личном счёте.
– Да ты богатая невеста.
– Думаю, проблем с замужеством не будет: я ещё хороша и воспитанна. То, что продала вчера, я отдам или скажу, кому продала. Простите за это, барон.
Веры ей нет, но, судя по всему, она что-то успела урвать. Повезло, что не всё продала. Обещает часть вернуть? Ну, пусть вернёт. Но к менталам её ещё раз сводить надо. И, если она соврёт и отдаст не всё, её будут судить. Скорее всего рабство. Хотя это не коронное преступление, и менталов надо будет ждать год-два, а может, и двадцать. И, судя по всему, она это знает.
– Бурхес, иди, запиши, что кому продала.
Старик поопытней меня в этом деле. Судя по скисшей мордашке пленницы, она и это поняла.
Далее я разбирался с рабами, с кухаркой и служанкой, тощей девчонкой лет пятнадцати. Всё просто. Ухаживать ей за домом! Оставил серебра на ведение хозяйства.
Та сразу включилась в дело:
– Барон, в кладовке много припасов, можно продать в трактиры. Пропадёт же!
– Сама сможешь? Тебе сколько лет-то?
– Пятнадцать. Сама не смогу, но мои родители могут.
– Ты почему стала рабыней, если есть родители? И почему вы у разных хозяев?
– Да родилась в семье рабов, а год назад меня хозяин продал, – пожала она плечами.
– Давай так: я даю тебе вольную, назначаю оклад десять серебра в месяц. И ты ухаживаешь за домом.
– Как же так! Я пять золотых стоила, меня же продать можно! – бормоча, бухнулась она мне в ноги.
– Не обеднею. Хотел сдавать дом, но передумал. Может, сам тут буду жить. Тем более академия магов рядом, а я планирую учиться.
– Всё будет в лучшем виде, только вы дядю Дрона не продавайте, его тут все боятся в округе.
– Дрон, иди сюда! Я твой новый владелец. Как попал в рабство? Я могу и тебя отпустить.
– Не можете, – вздохнул он. – Я коронный раб, убил сотника по злобе своей, это пожизненное рабство.
– Осадник, говоришь? – спросил Ригард. – А я тебя не знаю, хотя должен: моя сотня осадные машины охраняла. Сотник у нас был барон Морт.
– Молод ты ещё меня знать, а барона я помню молоденьким десятником, – усмехнулся, видно, вспоминая славные денёчки, великан. – Мне полсотни лет уже, и двадцать лет я раб. Где только не был, сейчас вот тут осел.
– Остаёшься тут, следишь за порядком. Никого не впускать. Поможешь этой, девчушке… как её? Ну, в общем, она не рабыня считай, а управляющая имением.
– Домик за приличную сумму можно сдать. Тебе оно надо – терять пару тысяч золотом?
– И то верно! – поддержала малышка. – Уилза я. Вы спрашивали, – засмущалась она.
– Что, реально две тысячи? – удивился я.
– Можно и три, как договоришься. Могу поискать среди магов. За долю малую, – добавил Бурхес.
– Ищи нормального, чтобы дом не спалил – и десятина твоя! Хотя это много. Двадцатая часть.
– Пятнадцатая?
– Уломал, ищи. Что там с имуществом?
– Отдала в лавки на продажу картины, вещи свои. Просит не отдавать страже: мол, выкупит всё сама. Предложила двести сорок золотом.