— Что… — начал было он, но его перебил вставший на ноги Дубов.
— На них напали. Здесь. В вашем саду.
Барон так посмотрел на Десятникова, что граф порадовался тому, что этот взгляд обращён не на него.
— Это невозможно, — отмахнулся аукционер. — У нас самый охраняемый особняк в Москве. Как говорится, мышь не проскочит. Скорее всего, ваша подруга просто заблудилась и замёрзла…
Адвокат едва смог сдержать рвущееся наружу раздражение. Он очень хорошо знал такой тип людей. Будут избегать ответственности до последнего, пока не прижмёшь их к ногтю.
— У моего клиента было две спутницы, — тут же произнёс граф Акрапович. — Не находите странным, что он нашёл только одну? И я не советую подвергать слова моего клиента сомнению.
— Вашего клиента? И давно он им стал?
Граф взглянул на Дубова, и тот кивнул.
— Только что. Если, как вы говорите, у вас мышь не проскочит, значит, нападавшие ещё на вашей территории…
Акрапович не закончил предложение, как через приоткрытые двери в зал ворвались звуки яростной стрельбы. Барон Дубов сразу забыл обо всём, вскочил, рыкнув, и бросился на выход. В этот раз двери не пережили столкновения с гигантом. Слетели с петель и воткнулись в клумбы с зимними цветами. Следом за ним последовали несколько вооружённых охранников аукционного дома.
— Если по вине ваших людей, Ваше Благородие, с невестами барона Дубова что-то случилось — а оно случилось, — то я очень надеюсь, что сегодня ваш аукционный дом получил хорошие комиссионные. Потому что вскоре вы с ними расстанетесь.
— Что? — опешил Десятников. — Послушайте, господин Акрапович, всё это просто недоразумение. Ну да, может быть, напали, но причём здесь мы? Знать нападает друг на друга постоянно…
— Это ваше объявление? — Граф вытащил небольшую афишу из внутреннего кармана пиджака.
— Да, наше.
— Рад, что вы это признали. И, полагаю, понятие «публичная оферта» вам тоже знакомо. Посему фразу «Ваши близкие под надёжной охраной в аукционном доме Десятниковых! Как и ваши чековые книжки…» следует трактовать однозначно в пользу моего клиента.
Десятников побледнел и закусил губу. О графе Акраповиче ходила слава лучшего адвоката Москвы. И барон чётко понял, что если не пойти навстречу, то в суде граф его род размажет тонким слоем на кусок хлеба, который съест на завтрак.
— Будь проклят тот день, когда на мой порог ступила нога барона Дубова… — едва слышно прошептал аукционер и прикрыл лицо рукой.
Тем не менее граф услышал и позволил себе самодовольную ухмылку.
— Туша, — обратился он к третьему своему телохранителю, самому крупному из всей троицы, — принеси из машины мой портфель. Будем оформлять сделку. Как насчёт безвозмездной передачи тех лотов, что приобрёл барон?
Из сада донеслись рявкающие звуки. Стреляли из большого калибра.
Дубов вступил в бой.
Десять чашек адски крепкого кофе будто открыли во мне второе дыхание.
Барон Десятников, конечно, козёл, которому надо рога пересчитать несколько раз, но, когда прозвучали выстрелы, я понял, что для этого сейчас нет времени. Кто бы ни вырубил Веронику, сейчас он прорывался сквозь охрану. Незаметно улизнуть, по всей видимости, у нападавших не вышло.
Поэтому я тут же кинулся в направлении перестрелки.
Ублюдки заплатят мне за то, что сделали с Вероникой. Да, пусть они её просто вырубили, но она едва не замёрзла, лёжа в снегу. А Лиза? Раз они бросили одну, но забрали вторую, значит, только она им и нужна.
Я обязательно узнаю «зачем»… но сперва разобью им говорильники, а потом узнаю!
Пробежал сквозь весь сад, застав конец сражения. С десяток ублюдков расстреляли остатки охраны и пробили стену, окружавшую особняк, каким-то артефактом. Самый первый из них тащил на себе бесчувственное тело в красном платье.
Если они с ней хоть что-то сделали, живыми не уйдут.
Сквозь дыру в стене пробежал следом, перешагнув несколько трупов. От них растекались по снегу багряные пятна.
Сукины дети запрыгнули в несколько машин, стоявших у обочины дороги. Три, кажется — точнее я сосчитать не смог. В глазах ужасно двоилось. Лизу запихнули то ли в первый, то ли во второй автомобиль. Пробуксовав на льду, машины тронулись и быстро стали отдаляться. Я побежал следом, но звон в голове и двоение в глазах не оставили мне шансов догнать похитителей.
Машины свернули за угол кирпичного забора. Когда первые две скрылись, я несколько раз выстрелил. Револьвер попытался вырваться из моей руки, и я его еле удержал. Но в автомобиль попал, и он вспыхнул огненным грибом.
Чёрт, как же я ослаб! Плевать. На этих ублюдков меня хватит. Огонь гнева в моей груди работал, как мощный двигатель, придавая мне сил.
Но как мне их догнать?
Оглянулся в поисках такси или машины, и в ту же секунду рядом со мной затормозил красный кабриолет с мягкой крышей. Пассажирская дверь открылась, и оттуда выглянула графиня Вдовина. Вот уж кого не ожидал…
— Садись, если хочешь жить! — крикнула она.
— Чего?
— В смысле, если хочешь спасти подругу! Скорее!
Дальше тупить я не стал и прыгнул в машину. Рыжая выжала газ, мотор взревел, и автомобиль сорвался с места.
Мороз и адреналин не давали мне упасть в забытье. И десять чашек крепкого кофе. Но их действие будто закончилось. А в теплом салоне мороз быстро уступил место тягучей дремоте. Глаза закрывались сами собой под оглушительный набат в ушах из звона и биения крови.
— Дерьмо… — сорвалось с моих губ.
Машина летела по улицам ночной Москвы, на ключе зажигания болтался брелок с номером, уличные фонари вереницей пролетали мимо.
— А я думала, ты опытный духовный практик, — едва донеслось до моего сознания. Говорила Вдовина. — А оно вон как… Ничего, оклемаешься, когда спасём твою подругу.
— Это… твоих рук дело? — рыкнул я.
Злость вспыхнула в мозгу красным пятном, и я немного пришёл в себя.
Длинная прямая улица. Похитители, нарушая все правила дорожного движения, мчались далеко впереди.
— Чтобы снова заманить меня в ловушку?
— Нет уж, я не настолько дура, чтобы посягать на твоих женщин!
И откуда она столько обо мне знает? Потом, всё потом.
— Быстрее. Быстрее! — рявкнул я, чувствуя, как снова начинаю проваливаться в темноту.
Машина снова взревела, задницу чуть занесло, но девушка быстро выправила авто. Водила она очень умело.
Адреналин от быстрой езды хлынул в кровь, мрак отступил. По радио вдруг заиграла агрессивная мелодия. Но само радио работало слишком тихо.
— Громче! — проорал я.
— Да и так громко…
— Ещё громче!
Рыжая прибавила звук, и какофония из лязга металла и громыханий хлынула в уши. Я замотал головой, затопал ногой в такт безумной музыке.
— Машину сломаешь!
Но я не обращал внимания на вопли графини.
Так мы пронеслись через пол-Москвы и въехали в какой-то индустриальный район. За окнами тянулись бесконечные заборы с колючей проволокой, в небо вздымались трубы и шпили зданий. Здесь Вдовина сбросила скорость, и мы тихо вкатились в ворота, возле которых стояли две машины.
— Дальше ты сам, — сказала девушка за рулём. Только тут я заметил, что её бьёт крупная дрожь. — Я немного не в форме.
Меня тоже бил озноб, но я всё равно пошёл. Там Лиза. И этого достаточно.
Из одного тёмного здания, старого цеха, раздавались приглушённые голоса. Я приник к ржавым ангарным дверям, что холодили щёку.
— Нет, ты видел? Ты видел? — вопил писклявый голос. — Он из своей ручной пушки машину Лысого взорвал к чертям!
— Плевать! Радуйся, Штырь: ты ему денег должен был, теперь отдавать не надо, — отвечал второй, хриплый и неприятный.
— Ага, порадуюсь, если до утра доживу…
— Не ссы, хвоста за нами не было, я проверил.
— Херово ты проверил.
Хриплый продолжал:
— Всё, в темпе переодеваемся и меняем тачки. Отвезём девку Розену, и дело сделано!
Значит, они торопятся покинуть город. Нет уж, ребятки, вы уже приехали.
Меня шатало, но ярость придавала сил. Кулаком выбил дверь и вошёл внутрь. Связанная Лиза лежала у металлической опоры немного сбоку большого помещения, заставленного громоздким оборудованием. Внутри почему-то было очень тепло.
Полдюжины бандитов сгрудились вокруг ящиков с барахлом около неприметных тёмно-синих седанов.
— Это он! — завопил какой-то мелкий и проворный тип. — Он тачку Лысого взорвал!
— Ну, значит, и мы его шлёпнем.
Вперёд вышел обладатель хриплого голоса — толстяк на кривых ногах с золотой фиксой на зубе.
Я хмыкнул. Не на того напали ребята…
Толстяк выкинул вперёд руку, сжатую в кулак. На указательном пальце вспыхнул ярким светом перстень.
Я призвал Инсект и… чуть не рухнул от боли, волной прокатившейся по всему телу. Меня будто окунули в чан с кипящей кислотой и хорошенько там поболтали. Горела кожа и всё, что под ней. Такой адской боли даже рыжая мне не причиняла своими духовным иглами.
А потом в грудь будто врезалось огромной бревно. Кости неприятно затрещали, ноги оторвало от земли, и я вылетел обратно на улицу — в снег, перемешанный с грязью.
Не знаю, возможно ли перегрузить мана-каналы духовной энергией, но, похоже, я это сделал.
С трудом перевернулся на бок. Из провала двери на землю падал жёлтый след. Я видел, как мельтешат фигуры. Одна направилась ко мне и уже вышла наружу, как её одёрнули.
— Брось ты, Череп, он уже не жилец!
Фигура развернулась и вошла обратно. А я по-прежнему не мог совладать с болью. Теперь она концентрировалась в груди.
В поле моего сужающегося зрения оказались ноги в дорогих кожаных ботинках. Человек присел передо мной, и я услышал будто бы знакомый голос. Только хриплый, словно человек ошпарил связки.
— А совсем недавно я так же лежал у твоих ног, Дубов. Судьбе не чужда ирония, не правда ли?
Затем человек исчез. Буквально стёк в землю. Ускользающим зрением я видел, как перед моим лицом воткнулся ребром в землю предмет. Белая маска.