т затраченных усилий. Он бы тебя поглотил, как ты поглощаешь чужие души убитых. Не выходи в астрал, пока не изучишь астральную магию. Вот в общем-то и все. — Иль поднялся. — Я ухожу, а ты будь осторожен.
Хранитель исчез, оставив Артема в грустных раздумьях. Его план быстро совершить переворот в отдельно взятом племени рушился на глазах, и с чего начинать опять он не знал. Почувствовав неуверенность, Артем разозлился на себя. Чего это он сопли распустил? Ну не будет выходить в этот астрал, и бог с ним. Но он все же охотник на шаманов. Пусть неподготовленный как следует, но тоже кое-что может. Нельзя сидеть и предаваться унынию.
Пока он думал, появился Свад со свертком в руках. Положил его рядом с Артемом и собрался уходить.
— Светает, Артем, тебе пора, — сообщил он. — Если хочешь уходить из поселка, то самое время.
Артем вскочил, словно ему дал пинка под зад, схватил одежду, поднял и обомлел.
— Свад, это же женская юбка, — растерянно произнес он.
— Ну да, юбка, — подтвердил гремлун. — И что?
— А то, что это не моя одежда. И она женская.
— Надевай женскую, — невозмутимо отозвался коротышка. — Ты хотел одежду? Я тебе ее достал. А женская, не женская, какая разница?
— А мою ты что, не нашел? — прижимая юбку и рубашку к груди, огорченно спросил Артем.
— Нашел.
— Так почему не принес, дубина стоеросовая?!
— Ты мое имя не перевирай. Я Сунь Вач Джин, дылда. Благоговей! А не принес, потому что она постирана и сохнет. И эта дикарка поет и зашивает на штанах дыры. А сапоги я у деда стащил. Вот смеху-то было, он их искал-искал и начал ругаться… Короче, не нравится — я обратно отнесу. Бегай в одних сапогах. Хе-хе.
Артем крепче прижал юбку.
— Нет, Свад, прости. Спасибо, что позаботился.
— То-то же, — успокоился гремлун. — Вы, люди, вообще существа неблагодарные. Делаешь вам добро, делаешь, а вы даже дракона признать не хотите.
— Признаю, Свад, признаю, — ответил Артем, перебирая вещи. — Ты мне помог, и я тебе помогу. Признаю, что ты встретил дракониху, молодую самочку. Скажу, что ты напал на нее и перед тем, как убить, совершил рыцарский подвиг, то есть трахнул ее. А она взяла и со страху обделалась. Скажу, всего тебя вымазала с ног до головы. А потом еще и обсосала.
— Что?! — Гремлун замер как изваяние, вытаращив глаза, и на секунду-другую онемел. — Какую дракониху? — испуганно промямлил он. — Ты чего болтаешь? Я никого не трахал. И…
— Ну, Свад, одежда женская, значит, и дракон тоже девочка. Ты, значит, аки коршун набросился на нее и задумал лишить ее девственности. Так Луше и скажем. Скажем еще, что не успел. Это чтобы не ревновала.
Сунь Вач Джин вновь замер с открытым ртом. Выглядел он настолько пораженным, что ничего не мог сказать, лишь разевал рот и закрывал его. Он взглядом прожигал Артема и служил немым укором человеческому предательству. И Артем над ним сжалился. Гремлун никогда не мог понять человеческий юмор. Он все принимал за правду и все сказанное воспринимал всерьез.
— Не плачь, Сунь, я пошутил.
— Сам ты сунь и высунь. Я говорил тебе, не уменьшай мое имя! Я Сунь Вач Джин! Потомок мастера совета гильдии… И прочее. Понял?
— Понял, Свад, прости.
Гремлун тут же успокоился. Он не мог долго сердиться, все сразу прощал и тут же забывал обиды.
Пока Артем одевался, гремлун с интересом наблюдал. Артем надел дедовы сапоги, потом мятую льняную рубашку, затем серую, из грубой шерсти юбку, сверху надел меховую, расшитую затейливым узором из цветных ниток безрукавку. Повертел в руках шерстяной платок, тоже с узором. Но понял, что без этого не обойтись. Вспомнив, как местные женщины его носят, повязал так же. Посмотрел на серьезного гремлуна и спросил:
— Ну как?
Свад поджал губы.
— Ну, немного покрасивее жены Страшилы. В дом с женщинами, которые продают себя за деньги, тебя бы взяли, но для погонщиков коров, не выше. Хе-хе. Бородатая женщина. Ну прям настоящая беднячка гремлунка, только переросток.
— Значит, сойдет, — решил Артем. — Ты, дух озера, найдешь меня сам. Не знаю, как ты это делаешь, но верю, что найдешь. Я пошел.
И Артем, немного путаясь в юбке, вышел из спальни, прошел мимо затухшего очага и выглянул за дверь. Уже рассвело. Детишки выгоняли коров на пастбища, перекрикивались бабы. Артем решил проверить, будут на него обращать внимание или нет. Не уходя в слияние с природой, выскользнул из дверей дома и направился к озеру. Но на его пути возле дома стояли два дикаря и о чем-то громко разговаривали. Артем резко отвернулся и зашагал на восток, где виднелись снежные шапки гор.
— Эй! — услышал он крик и пошел еще быстрее.
Когда услышал топот ног за спиной, он почти побежал. Завернул в кусты и вытащил нож.
— Хойнак, смотри, это дочь старого Хойвама, Хойсира.
— Ну да. А что?
— А!.. Ты же ничего не знаешь! Ее бросил муж и ушел к непутевой Хойнике, та слаба на передок и дает всем, кто ни попросит. И этот дурень у нее остался. Он, видите ли, любил Хойнуру, а ту отдали замуж в другое селение. Вот так вот. Он сначала со зла женился на дочери Хойвама, а потом бросил ее. А я помню, ты ухаживал за Хойсирой.
— Серьезно? Хойшан ее бросил?
— Ну, а я что тебе говорю! Бросил. Сейчас она живет с отцом. Вишь, как увидела нас, поняла, что мы о ней говорим, и дала деру. Тебя засмущалась.
— Да меня четыре месяца не было, на восточной на заставе дежурил. Не знал, что столько событий произошло.
— Да это что за событие? — небрежно бросил дикарь. — Подумаешь, мужик бабу бросил, тут такие дела творятся, брат…
— Подожди, Хойбулат, я сейчас, — перебил друга Хойнак. — С Хойсирой переговорю и вернусь.
Молодой дикарь поспешил за женщиной, а та увеличила шаг и почти побежала.
— Эй! — крикнул Хойнак. — Подожди!
Женщина, не оборачиваясь, нырнула в кусты.
«Поиграть хочешь», — подумал дикарь и, воровато оглядевшись, не увидит ли кто, как он нырнет в кусты следом за женщиной, и, убедившись, что посторонних глаз нет, полез в кустарник. Женщина стояла к нему спиной.
«Смотри как поправилась! — удивился дикарь. — И плечи какие наработала, нелегко ей, бедняжке…»
— Хойсира, — тихо позвал он, — это я, Хойнак. — Он подошел и обнял женщину за плечи.
Женщина напряглась и обернулась. Хойнак на мгновение потерял дар речи. На него, скалясь, смотрел мужчина с небольшой неопрятной бородой. Не успел он что-либо предпринять, как нож вошел ему в живот.
— Хойсира… — прошептал дикарь и стал медленно опускаться на землю.
Хойбулат ждал-ждал друга и, не дождавшись, пошел за ним. Вышел за пределы поселка и стал осматриваться. На выгоне увидел девочку, пасшую козу, и спросил:
— Красавица, ты не видела тут Хойнака?
— Видела, — хихикнула та. — Он в кусты спрятался, вслед за теткой Хойсирой.
— Правда, что ли?
— Правда, — засмеялась та. — Любятся там небось. — И снова захихикала.
— Хойнак, вылезай, нам идти нужно, — недовольно позвал он друга, но тот молчал.
Позвав Хойнака еще несколько раз, дикарь полез в кусты. Раздвинул их и увидел лежащего на траве в луже крови друга.
— Хойнак! Что с тобой? — Он подбежал и по остекленевшим глазам сразу понял, что тот мертв. Дико вскрикнув, он оглядел кусты. Но рядом больше никого не было.
«Она что, с ума сошла? Как можно! За что? Тварь!» — метались мысли у него в голове. Он подхватил товарища и, почти плача, потащил его из кустов. Вытащил на свободное пространство и положил на утоптанную землю. Сел рядом и стал вытирать слезы. Хойнак вдруг открыл глаза и уставился на дикаря.
— Хойнак, дружище! Ты живой! — обрадованно воскликнул дикарь, и в тот же миг Хойнак вцепился в друга руками и, притянув его к себе, впился зубами в шею.
Дикарь истошно закричал и стал отбиваться, но оживший Хойнак вырвал кусок мяса из его шеи и, задрав голову, стал с мычанием жадно есть.
Девочка, увидев такое, замерла, потом в страхе вскрикнула и с воплем помчалась прочь.
— Мама! Мама! — Добежала до дома и ворвалась внутрь. — Мама! Там… там дядя Хойнак дядю Хойбулата ест!
— Кто ест? Кого ест? — не поняла женщина. — Где?
— Там, на выгоне, где я нашу козочку пасла. Иди посмотри. Мне страшно.
— Успокойся, моя радость, пошли посмотрим. — Мать взяла девочку за руку и пошла с ней на выгон. — Не плачь, родная. Ты, видимо, ошиблась. Тебе просто показалось…
— Нет, мама. Я видела… Он вытащил его из кустов, а тот стал его есть. Он так кричал… — сбивчиво объясняла девочка.
Мать не стала слушать, кто кого вытащил и кто кого ел. Они вышли на выгон, и женщина остановилась как вкопанная. На земле лежало окровавленное тело, а Хойнак, весь перепачканный кровью, вырывал из него куски мяса и, чавкая, жевал.
Женщина вскрикнула:
— Ой! Батюшки! — И, подхватив девочку, стала пятиться, затем быстро развернулась и с диким криком побежала прочь.
Она добежала до стражников и стала кричать:
— Там! Там! Быстрее! — показывала она рукой и не могла толком ничего объяснить.
— Что там? — спросил старший стражи, и девочка ответила за мать:
— Там один дядя другого ест.
— Что?! — воскликнули сразу несколько воинов.
— Да! — подтвердила женщина. — Быстрее туда!
Воины недоверчиво переглянулись.
— Хойварк, и ты, Хойнурс, пойдите проверьте, что там происходит, — приказал старший смены ночной стражи.
Названные воины подхватили топоры и побежали на выгон. Когда они добежали, то остановились, словно напоролись на стену. За домами на малом выгоне один их товарищ пожирал другого. Вокруг них на земле было много крови.
Хойнак поднял голову и неразборчиво промычал:
— Мохе мяхсо-о.
— Сюда, быстрее! — закричали воины. — Быстрее!
На их крик прибежали остальные.
— Убейте его! — отойдя от шока, приказал старший.
Все метнули дротики в Хойнака. Но семь дротиков, вошедших в него, не произвели впечатления на дикаря. Он вырвал один из своего бока, схватил как дубину и прорычал: