Так вот, уйдя из ратуши, мы заняли мой дом и теперь все жили там. Ну, то там, то в замке. А чтобы жить комфортно в доме, нужны слуги. Вот Гюнтер и набрал слуг. Одну девицу определил лично ко мне в услужение. Это и была Беата. Но если Эльза была шатенкой, то Беата – блондинка. Кто из них красивее, сразу и не скажешь. Обе хороши. Но если Эльза напористая в делах и страстная в постели, то Беата всегда мягкая и нежная. Так что я очень неплохо устроился. Но, похоже, спокойная жизнь заканчивается, именно по этому поводу мы и собрались в совещательный комнате, то есть в гостиной моего дома.
– Курт, ну что скажешь? Какие новости из стана врага?
– Что-то ваши рыцари-вассалы зашевелились, ваша милость. Часто ездят друг к другу в гости, хотя раньше терпеть друг друга не могли. Новые воины во всех замках появились. Готовятся – это точно.
– Как думаешь, когда двинут?
– Урожай овощей уже собрали. Зерновые собирать заканчивают. Озимые сеять еще не скоро. Так что, думаю, к концу месяца пожалуют.
– Значит, от недели до двух… Ну и ладно. С этими мы без труда разделаемся. А вот не нагрянет ли кто другой сразу после них?
– Может, и нагрянет. Но вряд ли. Купцы ни о каких нигде военных приготовлениях не сообщали. А это ведь дело заметное и не быстрое, такое не скроешь. Да никто и скрывать не будет. Нас ведь всерьез не принимают. Для всех мы просто мелочь, которую в любой момент можно прийти и подчинить. Для баронов нашего графства, конечно. Из других мест к нам пока и не полезет никто – зачем из-за такой мелочи с графом Марком ссориться?..
– Если это так, то очень хорошо. Моих вассалов-предателей мы быстро изничтожим, и если до весны к нам никто не полезет, то армию свою привести в полную боевую готовность мы успеем. А вот весной и летом надо ждать гостей. Много гостей. В конце зимы мы отгрузим оружие англичанам и французам. Когда узнают, каким оружием и доспехами мы торгуем, от желающих поживиться за наш счет отбоя не будет. И пока мы не вломим как следует особо наглым, не успокоятся. Да и потом не успокоятся, но наглеть, думаю, перестанут. Меня больше тревожат крупные владетели. Герцог Юлих-Берг совсем безбашенный, может нагрянуть. А нашему графу наложить лапу на такой лакомый кусок сам бог велел. Назначит какого-нибудь хлыща мне в регенты – которого я пошлю, конечно, – так оскорбленный граф тогда может и сам нагрянуть. По отдельности и с Юлих-Бергом и с Марком мы справимся. Если не разгромить, то хотя бы отогнать сможем. А вот если они объединятся, нам будет очень трудно.
– Господин барон, думаю, все будет нормально, – заметил Гюнтер, – прошлые противоречия не дадут им объединиться. Да и против кого им объединяться – против маленького баронства? Да их вся империя засмеет.
– Ну что ж, будем надеяться. Но ты все-таки, Курт, озаботься формированием еще пары рот. Не спеша, тщательно подбирая людей. Поищи среди пришлых крестьян – может, кто толковый и попадется… Гюнтер, как там наши крестьяне?
– Ваша милость, богу на вас молятся.
Ну еще бы. Я ведь снизил им налог с трети урожая до четверти. И разрешил отдавать продуктами, а это для них очень выгодно. Раньше они платили налог деньгами, а для этого надо было продать свою продукцию. Скупали у них все посредники за треть цены, так что убытки они несли огромные. Теперь привозят в замок положенную часть продуктов, и все. И мне хорошо – армию-то кормить надо. Налог я решил снизить, когда побывал в тренировочном лагере. Все деревенские ребята были худющие, сгорбленные, с землистыми лицами. Поговорил с ними и ужаснулся. В деревнях голодают все и почти всегда. Мясо многие видят раз в год, на Рождество. Смертность, особенно среди детей, огромная. В этот же день издал указ о снижении налогов на крестьян. Ну и городских не забыл. Им тоже немного снизил. Совсем чуть-чуть, но сколько радости в городе было! Целые гуляния устроили. Да, следовало горожан поощрить. Теперь город не узнать. Чистенький. Нигде не воняет. В некоторых местах, где была возможность, высадили деревья. Да и сами преобразились. Чистые, аккуратные. При встрече с заезжими купцами зажимают носы. Как будто сами не смердели так же чуть больше месяца назад.
А купцов в нашем городе становится все больше и больше. Массово мы свою продукцию на рынок не выбрасываем – так, понемногу, только чтобы производство убыточным не было. Расходится все влет. Кстати, один из помощников Гюнтера ездил в Любек, договариваться с ганзейцами. Скоро наша сталь и в Русь пойдет. Хорошо бы завести свои корабли и торговать своей сталью самостоятельно, но нет, не моряк я нисколько, не потяну. Ну и ладно, пусть ганзейцы тоже что-нибудь поимеют с нашего товара, земляки все-таки. Хотя таких земляков давить сразу при рождении надо – продадут и даже не поморщатся. Господи, а что в городе начнется, когда мы весной станем выбрасывать на рынок свою продукцию… Надо сказать Гюнтеру, чтобы построил несколько новых трактиров и таверн. Да и укрепить город не помешает. Стены строить смысла нет, а вот поставить вокруг города несколько фортов – это можно. Не так дорого, и хорошо прикроет город.
– Ну все, пора расходиться. Мое решение таково: за следующую неделю привести все наши войска в полную боевую готовность. Пополнить боезапас и проводить усиленные учения в условиях, приближенных к боевой обстановке.
Я встал и пошел к себе. Собирались мы, как всегда, после ужина, так что пора было ложиться спать. В спальне меня ждали тазик и пара ведер воды. Ну и Беата, конечно. Мыльня в моем доме тоже была, но спускаться туда не очень-то охота, поэтому по вечерам я мылся вот так, по-простому. А в мыльню – с утра. Мы с Беатой помылись и залезли под одеяло. И Эльза и Беата знали, что, не помывшись, ко мне лучше не подходить. Поэтому такие тазики и ведра присутствовали и в моей спальне в замке. Долго мы не безумствовали. Да с Беатой это и невозможно. Она была настолько ласковой и нежной, что ее хотелось тоже нежно ласкать и целовать. И от этого она уходила в полную нирвану. Ну и сама, конечно, очень старалась, очень. Так что удовольствия я получал максимум, как и она, впрочем, а утром вставал свежий и бодрый.
Утром, как всегда, помчались в замок. Я, естественно, бегом. Теперь бег мне доставлял только удовольствие. Правда, я планировал в скором времени бегать не только в кольчуге, но и в кирасе, ну так что ж, служба и не должна медом казаться. Привыкну и к кирасе. Кольчуга-то теперь для меня как вторая кожа, я ее и не чувствую. А это не просто какая кольчужка – это настоящий хауберк, из стальных колец, удлиненный и с капюшоном, и весит совсем не мало. Добрались до замка – и сразу направились на тренировочную площадку. Теперь я не выглядел как мальчик для битья. Правда, ни одного поединка у Элдрика я выиграть так и не смог, но уже хотя бы огрызался. Так два часа и прошло. Элдрик теперь ко мне относился с уважением. Не так, конечно, как к заслуженному воину-ветерану, но уже и не как к новичку. Я теперь для него тоже воин, которого просто еще чуть подучить надо. Именно подучить, а не погонять. Я как-то подслушал разговор между Элдриком и Куртом. Через неделю после моего появления.
– Ну как он? – спросил Курт.
– Знаешь, Курт, железный пацан. Я думал, он в первый же раз свалится и больше не придет на тренировку. А он падает от усталости и боли, встает и снова дерется. Падает и встает. Падает и встает. Да еще сам этот бег придумал, никто же не заставляет. А он морщится, ругается, но бежит. Через пару лет это будет такой воин – не нам чета.
– Вот и надо сделать, чтобы у него была эта пара лет. Береги его пуще собственного сына. С ним мы станем настоящими людьми, а без него мы никто. Подраться, конечно, придется, куда ж без этого, но зато он своих людей никогда не бросит и не предаст. Помни это и береги его. Может, тебе еще людей добавить?
– Не надо, справимся, не война же.
– Ну смотри.
Вот так вот. Все трое, вместе с Элдриком, были лучшими мечниками в отряде Курта. Мне бы их еще пистолетами вооружить. Но пока никак. Все силы уходят на производство мушкетов. Потом – да, потом и пистолеты наклепаем. И для моей охраны, и для кирасир.
После тренировки отправился в мыльню. Прислуживала мне, как всегда, Эльза. Вроде большой человек теперь в замке, а в мыльне всегда со мной. Обычно после мыльни и завтрака мы поднимались в мою спальню, но я ей сообщил, что спальня сегодня отменяется, так как дел много. Поэтому любовью мы занялись здесь же, на лавке. Правда, лавка была другая, широкая, с тюфяком, набитым сеном и накрытым простыней. Хотел управиться за полчаса, но куда там – и через час еле отбиться смог. Потом завтрак, и после завтрака прошел в цеха.
Работа везде спорилась. Я уже рассказал Эльзе, как можно улучшить качество пороха, покрывая его камфорным маслом и добавляя в него немного марганца. Камфорное масло, застывая, препятствует проникновению в порох влаги, и тот можно хранить спокойно даже во влажных помещениях, хотя это и нежелательно. А марганец при горении выделяет кислород, что в свою очередь способствует горению пороха. Она уже и приготовила все, но я пока менять что-то запретил. Под новый порох придется снова проводить пристрелку и мушкетов и пушек, а у нас вроде как война на носу. Переработка пороха проходила очень быстро и запас все время пополнялся. И это хорошо. Если вдруг мне перекроют доставку пороха с завода в Страсбурге, что вполне возможно, то запас у меня будет. А там и нового поставщика найду. Пусть подальше и подороже, но найду. А если где смогу добыть селитру и серу, то и сам прекрасно справлюсь.
Прошли в патронный цех. Здесь тоже люди не сачковали. Тут работали тройками. Один скручивал и склеивал бумажную трубку, подвязывая ее кончик, другой на небольших весах определял навеску пороха, третий вкладывал в бумажный цилиндрик пулю, пользуясь для проталкивания ее обструганной деревянной палочкой, потом засыпал порох, загибал кончик и подклеивал его к патрону, затем готовый патрон укладывал в небольшой деревянный ящичек. Таких троек было четыре. И один человек на подхвате. Он же занимался укладкой таких ящичков, по сто патронов, в большие просмоленные короба, которые затем хранили в погребе донжона, куда никому, кроме меня и Эльзы, хода не было.