Яра не понимала, каких вложений на самом деле требовал мой план, да и я, вероятно, тоже не до конца осознавала это. Чтобы воплотить задуманное, мне нужна была огромная рабочая сила, а с ней — и значительные затраты.
— К солевым бассейнам вновь приходил Базил, но Сирил его палкой прогнал, — отчиталась Эльза, с явным удовольствием.
Сирил и Эльза жили недалеко от границы с проклятыми землями и были самыми молодыми из оставшихся в Синей Трясине жителей — им было чуть больше пятидесяти. Пара занималась добычей… торфа, который они затем продавали в Калдерру, что, учитывая наличие хозяина у Синей Трясины делало ситуацию проблематичной.
Эти люди прожили здесь всю жизнь. Они не покинули эти места, когда сначала барон, а затем и герцог увели отсюда своих людей. Они пользовались плодами моей земли, моим товаром, но важно было найти компромисс и не рубить с горяча. Люди не верили, что я задержусь в Синей Трясине, но все они были не прочь заработать дополнительные деньги, пока я здесь.
А я понимала, что для меня важна каждая пара рабочих рук.
Я сразу сказала, что не смогу платить им полноценную зарплату, по крайней мере, сейчас. У меня вообще были сложности с оценкой адекватной оплаты за такую работу. Например, в поместье Яра получала семь серебряных в месяц, а у отца — восемь. Но при этом ей предоставляли жилье и питание.
Яра предложила платить людям товаром, но я отказалась. Если они будут держать мешки с товаром в руках, сами продавать его, а потом увидят, как мы увозим десятки мешочков, это скорее настроит их против нас. Нужно было чётко разделять деньги и товар, создавая видимость сложного процесса, который убедит их в том, что без нас у них ничего не получится. Пока что я предложила пять серебряных — работа была несложной и занимала всего несколько часов в день.
— Мы будем расширяться, и в Синей Трясине будет больше работы и больше денег.
К сожалению, не всех устраивал честный заработок. Базил, старик, живущий у дороги на Арлайн, решил, что для него важнее своё благополучие, и ночью, пьяный, пробрался к солевым бассейнам, соскребая соль для собственной продажи.
Делать это в одиночку, в темноте, было не лучшим решением. Он сломал одну «теплицу» и полностью уничтожил глиняный пол двух бассейнов, который я так старательно готовила, из-за чего вся соль смешалась с грязью, которую он и набрал.
Я нашла его утром с пятью мешочками соли и грязи, и рядом со мной в тот момент были Сирил и Эльза. От обиды и гнева я едва сдержалась, чтобы не вцепиться ему в волосы, но… вместо меня с ним разобрался Сирил.
Он поколотил мужчину, а я прогнала его, сказав, что он уничтожил труд других людей, поставив под угрозу их зарплаты и результаты их тяжёлой работы.
«Для защиты коллектива от тех, кто преследует личные интересы в ущерб общим, важно установить чёткие правила и продемонстрировать разрушительность эгоистичного поведения для всей группы. Подчёркивайте коллективные цели и поощряйте командную работу, чтобы изолировать такие элементы»
— Проклятый бастард... Уродливая, никому не нужная жена, неудивительно, что мужу ты противна. Все знают, что ты такое — отродье Тёмного Урго... Как только твой муженёк получит от тебя наследника, тебя отошлют в обитель на Скорбном Хребте, — пьяно рассмеялся он.
Зря, зря он решил связаться со мной.
— Вы — никому не нужный ургов алкоголик, от которого ушла жена и который грабит друзей, потому что вы единственный в общине не способны зарабатывать сами, — ехидно ответила я, сразу же пожалев о сказанном.
Слишком опасно сейчас заводить врагов, даже таких, как Базил. У меня не было никаких союзников, кроме Ронана, которого мы время от времени нанимали для охраны нашей телеги в день продаж.
Базил ушёл, бросая ругательства сквозь зубы, а я выпрямилась и показательно безразлично улыбнулась. Если я хотела стать лидером этой общины, мне нужно было излучать уверенность перед своими людьми. Ехидные взгляды Сирила и Эльзы на уходящего Базила только подтвердили, что моими действиями я, скорее всего, заработала их одобрение.
Но внутри меня горела мысль о том, что так, как Базил, думают, наверное, многие. А значит, мне нужно начать работать над тем, как меня воспринимают другие.
И начинать надо с Ордена Первородной Велирии.
***
— Я могу вам помочь? — спросил меня мужчина в зелёной робе, подойдя ко мне, когда я рассматривала большую статую Первородной в городском храме Велирии в Арлайне.
— Приветствую вас, да пребудет с вами свет Первородной, — сказала я достаточно громко, приложив руки к груди, и повернулась к жрецу, улыбаясь так, как обычно улыбалась моя свекровь — вежливо, но с уверенностью и словно требуя себе внимания. Кто бы мог подумать, что я чему-то научусь у неё?
— Да хранит вас свет Первородной, — произнёс жрец, глядя на меня с вопросом в глазах.
— Я бы хотела сделать пожертвование храму, — отвечала я голосом чуть громче, чем требовалось, намеренно привлекая внимание. Услышав это, жрец с подобающим церемониалом выразил свою благодарность и отвёл меня в отдельную комнату.
Я нарочно выбрала полдень субботы, когда храм был наполнен до краёв. Даже чуть приоткрыла платок на голове — совсем немного, едва обнажив свои светлые, слегка отросшие волосы и полностью раскрыв лицо, чтобы я была узнаваема.
Пожертвование было щедрым — целый золотой. Я делала это осознанно — мне нужно было, чтобы жрецы начали меня узнавать, публично со мной разговаривать.
Поэтому я повторила это действие и на следующей неделе.
А потом, ещё через одну.
Теперь каждый раз, когда я пересекала порог храма, меня встречал старший брат Зоринак — мужчина в чистой, богато украшенной зелёной рясе. Он не обращал внимания на мой скромный наряд и вёл себя так, будто я была очень обеспеченной дамой. А его мнение было важно для всех, кто в тот момент присутствовал в храме.
Значит, пора.
— Могу ли я присутствовать при обучении будущих жрецов? — спросила я, стараясь не выдать страх отказа. — Я бы очень хотела узнать больше о слове Первородной, и жалею, что у меня не было такой возможности в юности.
Мало кто знал, что я была необразованна. Конечно, в поместье об этом знали многие, благодаря стараниям Фиррузы д'Арлейн и Марис, но за пределами поместья — почти никто.
— Уверен, брат Кринн почтёт за честь ваше присутствие на его уроках! — произнёс брат Зоринак.
— Благодарю, — сказала я, следуя за ним в ту самую храмовую школу, которую навестила почти два месяца назад.
Брат Кринн сразу узнал меня — ту, кому он продал табличку с азбукой и книгу с молитвами. Он смотрел на нас с братом Зоринаком круглыми глазами, опасаясь, что я могла донести на него старшим жрецам. Студенты — совсем юные, не старше двенадцати лет, — тоже смотрели на меня с подозрением. С неким сожалением я заметила, что среди них было лишь две девочки.
— Я хотела бы узнать больше о слове Первородной и её учении, — произнесла я, встречая взгляд брата Кринна, полный недоверия, но лишь улыбнулась и села за самый последний стол.
Никто не станет упрекать женщину, которая жертвует значительные, по местным меркам, деньги храму и хочет учиться передавать слово Первородной. А я знала, что это мой единственный шанс научиться читать и писать.
Все эти недели я изучала азбуку самостоятельно, пытаясь прочитать отдельные слова в книге, но без учителя мой прогресс был мучительно медленным. И сейчас, когда мои вспотевшие ладони сжимали плотную ткань юбки, я едва сдерживала улыбку — мне удалось проникнуть на уроки. В единственную школу, которая была доступна обычным людям — аристократы, как правило, нанимали частных наставников.
У меня обязательно получится. Репутация истовой последовательницы Первородной, с учётом моего происхождения, пойдет мне только на пользу.
Я верила, что впереди у меня долгие месяцы, во время которых я смогу постепенно улучшать Синюю Трясину и получать образование, но совсем забыла, что моя жизнь принадлежит мне не полностью.
— Вы можете продать нам больше соли на следующей неделе? Мы будем поставлять некоторые продукты на свадьбу виконта Гримсби, и говорят, что там будет сам король! И не вздумайте продавать соль Марийке! — услышала я женщину, которая покупала у нас соль уже в третий раз.
Яра не могла ответить на этот вопрос — она мало знала о производстве, о том, насколько тяжело или легко нам будет его увеличить.
— Я должна спросить... о, миледи уже здесь! — воскликнула Яра, увидев меня. Её лицо расслабилось, и она позволила мне ответить.
— Да, мы можем увеличить производство. Сколько мешков вы хотите приобрести?
За эти недели многие, кому мы продавали товар, догадались, что я аристократка и, более того, жена барона, хозяина их земель. Это стало понятно главным образом по тому, как ко мне обращался Ронан. Однако, к моему удивлению, торговаться они меньше не стали, но их отношение стало куда более уважительным.
Пока женщина объясняла, сколько мешков ей нужно, мои мысли были заняты другим. Свадьба виконта наверняка станет важным событием, на котором будут присутствовать дамы дома д’Арлейн — Всё-таки виконт — один из наших соседей. И, скорее всего... герцог Дрейгорн тоже будет там. А вот в то, что там появится Его Величество, я не верила — короли приезжают только на свадьбы герцогов или родственников.
— Барон д’Арлейн тоже возвращается, так что убедитесь, что ваши люди доставят нам соль за два-три дня, — женщина бросила на меня взгляд, полный любопытства. Я замерла, почувствовав, что от волнения едва могу дышать. — Вы и сами, наверное, будете там? Миледи Фирруза и миледи Ариадна ещё месяц назад заезжали в Арлайн за новыми тканями. Слышала, они пытались вызвать портниху из герцогства, но та оказалась слишком занята. В итоге пришлось идти к нашей Орлее. Если будете на празднике, помните, что солонина будет от нас, и, возможно, даже сыр!
Кайрос… возвращается? За эти недели мне стало казаться, что он никогда не приедет, что он почти не существует. Я начала верить, что наконец-то могу жить так, как хочу, и радовалась своим маленьким победам.