ее невыносимую боль.
Возможно, моё тело не способно принять такие потоки информации.
«Нет, это не так», — подумала я, теряя сознание от боли. — «Мой мозг такой же, как у современного человека, эволюционно мы на одном уровне».
***
Кожа ладони безумно чесалась и горела — скорее всего, у меня, как и всегда, началась аллергическая реакция. Я поморщилась, осторожно поднимаясь, понимая, что потеряла сознание от боли.
Вокруг стояла абсолютная тишина.
Я находилась глубоко в хранилище данных, одном из последних сохранившихся. И от разовой передачи всех этих данных я буду чувствовать себя отвратительно ещё несколько недель.
Вздрогнула, поняв, что все эти мысли были для меня чуждыми. В голове царила настоящая каша из знаний — разрозненные обрывки, с трудом складывающиеся в общую картину.
Я только что получила базовые университетские знания, собранные в один пакет данных для курса «Выживание и формирование устойчивой общины».
Вот только… я уже жила в сформированном обществе, со своей религией, своими устоями, и это общество было максимально далеко от того, что я видела в видениях.
Моя собственная ситуация в этом обществе теперь казалась мне дикостью.
Меня наказывали, снова и снова, за то, что я родилась бастардом с магией, пусть и спящей. Меня лишили образования и нормального человеческого отношения, я была привязана к региону или к человеку, считаясь слишком опасной для общества. Семья мужа относилась ко мне хуже, чем к служанке, несмотря на то, что формально именно я являлась хозяйкой поместья.
И всё это из-за диких, средневековых идей.
Эта мысль причиняла боль.
Мой разум не мог справиться с двоякостью чувств — воспоминаниями и новыми знаниями.
Всё, чему меня учили годами, всё, во что я была обязана верить — что я дурное предзнаменование, чуть ли не порождение Урго, что я украла магию у настоящего наследника — теперь казалось мне просто бреднями, выдуманными последователями Ордена Велирии, бреднями, которые невежественное население охотно принимало за правду и распространяло.
Но сейчас нельзя было думать об этом — нужно было возвращаться. В ближайшие две недели мне нужен был покой и отсутствие лишних переживаний, и я пока не могла даже представить, как организовать для себя такие условия.
Потому что дома меня ждали…
Глава 1 «Любящая» семья мужа.
До поместья я добиралась с трудом, едва справляясь с головной болью, от которой время от времени перед глазами всё темнело. Вместе с базовыми знаниями о «выживании и формировании устойчивой общины» мне дали и информацию о том, как эти знания должны быть усвоены — для здорового человека моего возраста рекомендовалось не более одной дисциплины в неделю. Кроме того, для каждого человека рекомендовали только те дисциплины, за которые он будет нести ответственность.
В теории я вообще не должна была получить все эти знания. Но кто-то стер стандартные настройки, ограничивавшие одного пользователя несколькими дисциплинами.
И теперь мой мозг почти кипел, пытаясь усвоить и осознать то, что мне было не положено, то, к чему я была совсем не готова, особенно, с учётом того, что я была совершенно необразованной. Даже по меркам этого общества.
Перед глазами мелькала ужасная дорога — разбитая, опасная и для людей, и для лошадей. Совершенно нелепые мысли о геотекстиле, выравнивающих и подстилающих слоях не помогали — такие технологии будут невозможны ещё долгие десятилетия. Но можно же было хотя бы сделать правильный уклон и кювет, чтобы постоянные дожди не уничтожали то, что уже было? Вместо этого прохожие месили мокрую грязь ногами, занося её в дома, вместе с болезнями и нечистотами, что оставались на их ботинках.
Об устройстве большинства домов даже думать было страшно.
Начался дождь, слегка облегчивший мою головную боль, но я почти сразу замёрзла. Длинные юбки волочились по ужасной дороге, и я сразу представила, как перекосит лица слуг… моих, в теории, слуг, над которыми у меня не было никакой власти.
Настоящая власть принадлежит тому, кому подчиняются люди. Если они выбрали этими людьми мать и сестру моего мужа, а не меня, несмотря на мой титул, я не могла их заставить.
На самом деле у меня нет никакого влияния, я не могу их уволить или прогнать. И это проблема.
Поместье тускло освещалось — в отсутствие хозяина слуги занимались только тем крылом, где проживали его ненаглядные родственники, и немного — своим собственным. Медленно подходя к двери и осматриваясь, я впервые в жизни замечала, насколько здесь всё плохо организовано.
Всё та же грязь — её было ещё больше, чем на дорогах, она была повсюду. Отсутствие планирования — хозяйственные постройки добавлялись со временем там, где было место, а не там, где было бы логично и эффективно для движения. Почти каждое строение было плохо построено и часто кренилось, хотя правильное строительство заняло бы меньше ресурсов — достаточно было добавить укосины в каркас.
Стоило об этом подумать, как голова вновь чудовищно разболелась, и я поторопилась в дом. Точнее, в отдельностоящее крыло, где я жила в отсутствии мужа — почти заброшенное, не навещаемое слугами, кроме Яры. Но сегодня это казалось мне благословением, потому что мне срочно нужен был отдых.
— Тали! — Яра подскочила ко мне, смугленькая, темноволосая и крепкая, как и все жители южных районов Ксин’теры, и такая непохожая на меня. Она была единственной, кому я полностью доверяла. — Где ты была? Тебя всюду сыщет миледи д’Арлейн!
Только этого не хватало. Больше всего мне хотелось помыться, поесть и лечь спать, но, судя по взволнованному лицу Яры, это случится не скоро.
— Какая из них?
— Старшая, и младшая тоже там жеж. Пойдем же, тебе нужно переодеться в дорогое платье, прежде чем тебя увидят гости.
Гости? Так вот почему Фирруза д'Арлейн, моя свекровь, хотела меня видеть. По протоколу, который так любили соблюдать в Ксин’тере, они не могли начать трапезу без приветствия «хозяйки дома», которой после замужества стала я, правда, только на словах. Думаю свекровь рвёт и мечет.
Я поспешила наверх, надеясь найти хоть одно целое платье, потому что показываться в том виде, в котором я была сейчас, было бы безумием. Мокрое тяжёлое платье было совершенно грязным, особенно подол, и даже в таком состоянии было видно, насколько оно не соответствовало моему статусу. Там же, наверху, в спальне, лежало единственное украшение, что у меня было, — подарок от мужа на свадьбу.
— Вот вы где! — Услышав этот голос, я похолодела. Я не успела подняться даже на один пролет. В дверях появилась Марис, а точнее, как она требовала, чтобы её называли, Мари, видимо, желая поддерживать женственный образ.
Ничего женственного в огромной высокой ключнице не было, но я была бы последней, кто критиковал людей за внешность. Вот только внешность Марис соответствовала её натуре, и её невероятная сила помогала добиваться всего, чего она хотела.
— Мы немедленно пойдём в западное крыло, хозяйка ждала вас два часа! Вам это не сойдёт с рук! — Марис подступила ко мне и схватила за руку так сильно, что я перестала чувствовать конечность.
Такое обращение служанки, пусть даже ключницы, с хозяйкой было бы немыслимо… если бы уже не было нормой в этом доме. Слуги меня не уважали, и они давно поняли, что за это им ничего не будет. Я жаловалась на такое обращение, но после этого ни одна из служанок, не была уволена или даже наказана. Тогда они окончательно поняли, что моё слово ничего не значит.
По сравнению с ключницей я была очень худой и слабой. В голове мелькнула новая порция знаний о том, почему это могло произойти, но тут же пришла головная боль — мне нужен был отдых, чтобы знания усваивались правильно.
От боли я упала на колени, но ключница даже не остановилась, волоча меня по грубым доскам.
— Встаньте! Мы опаздываем! — приказывала она мне, баронессе. — Яра, я приказала тебе немедля сообщить мне, когда она явится, но ты снова ослушалась. Две плети завтра, при всех!
Я никогда не давала Яру в обиду. И сейчас не позволю обидеть её.
Тяжело дыша от боли, я не двигалась, сидя на полу в грязном и мокром платье.
— Не смейте... так со мной разговаривать, — прошипела я, не собираясь вставать, пока вспышка боли не пройдёт.
Женщина удивлённо посмотрела на меня, но в целом это было для неё не в новинку — я и раньше сопротивлялась, пыталась оттолкнуть её и иногда повышала голос, утверждая, что она не имеет права так со мной обращаться, привлекая всеобщее внимание и подтверждая своё прозвище «Дикарки Керьи».
— У нас нет времени, мне велели немедленно вас привести, — с силой, которой у неё было в избытке, она подняла меня с колен, высоко держа мою руку, и повела в другую часть дома — туда, где было тепло и где находилось единственное окно со слюдой.
С этим нужно что-то делать.
Я должна либо найти способ изменить своё положение здесь, либо покинуть это место и жить там, где я смогу нормально развиваться, контролировать своё питание, пока не найду медицинскую капсулу...
Перед глазами мелькали тёмные коридоры. Я ещё пару раз падала, но ключница поднимала меня, как будто я ничего не весила. На запястье наверняка останется огромный синяк. Голова гудела всё сильнее, но я решила, что сейчас не время. Нужно просто пережить эти пять минут позора и вернуться в спальню, отлежаться, восстановиться.
Постепенно комнаты становились светлее и теплее — меня вели в крыло, за которым следили слуги, туда, где жила вдовствующая баронесса д'Арлейн, миледи Фирруза, со своей дочерью, Ариадной.
В гостиной на первом этаже было многолюдно — там находились гости, семья барона Марлоу, включая его симпатичную дочь и красивого, мужественного сына, наследника титула. Никто из них не мог приступить к трапезе, даже к лёгкой, без приветствия хозяйки.
Слуги стояли рядом, напуганные, с глиняными чашками для вина и воды и одуряюще пахнущей выпечкой. Прежде чем гости успели что-то заметить, ключница отпустила меня — они не хотели скандалов из-за жестокого обращения, — и слегка подтолкнула в спину, скрывшись в тени дверного проёма.