— Тот, кто напал на вас… явно не знал, что делает. Рана была очень грязной, кривой и неумелой, и именно поэтому вы выжили. Ну и потому, что у вас такая мощная шея, — попыталась пошутить я, но улыбка исчезла с моего лица, как только я увидела его взгляд.
Словно всего того, что я сказала, не было.
Герцог вновь смотрел на меня так, будто я была единственным глотком воды для умирающего от жажды, ноздри его носа слегка раздувались, как у зверя, что только что учуял добычу. Я видела, как напряглись его мышцы на груди и руках, под чуть вспотевшей смуглой кожей.
Этот пристальный, жадный взгляд смутил меня больше, чем я могла ожидать. В висках застучало, а кровь прилила к лицу. «Почему он так себя ведёт?» — зло подумала я. — «Я же знаю, что на самом деле ему нет до меня дела».
Но на этом он не остановился. Не отрывая от меня взгляда, он поднял руку и осторожно коснулся моей талии. А затем провёл ладонью вниз по изгибу бедра, мягко, но ощутимо, и в это время в его глазах горела непоколебимая уверенность. Он не сжимал меня, но я почти чувствовала, как подрагивали его пальцы.
Гневно зашипев, я схватила его запястье, пытаясь отодвинуть мужскую руку, но несмотря на то, что Теоден Дрейгорн только недавно пришёл в себя, он был намного сильнее меня. Его ладонь оставалась на моем бедре, демонстрируя очевидное намерение, и это прикосновение прожигало меня через одежду.
— Немедленно прекратите. Вы оскорбляете меня, — процедила я, ставя, наконец, кувшин на тумбочку и сделав шаг назад. Его рука осталась там, где секунду назад было моё бедро. Он не пытался меня схватить, и явно не хотел быть грубым.
— Что бы вы сейчас ни чувствовали, это ненастоящее. Это моя просыпающаяся магия. Не смотрите на меня так, я говорю правду. Орден пока не может подтвердить это, моя магия не до конца пробудилась, но я верю, что это именно она, — увидев, что он не верит мне, я продолжила. — Я серьёзно. И надеюсь, вы сохраните это в тайне.
Герцог нахмурился, отвернулся, а затем снова вернулся ко мне взглядом, словно что-то пытаясь вспомнить. Его брови сошлись на переносице, и он нахмурил лоб.
И тут меня осенило.
Я поняла, почему он так себя вёл. Почему не верил моим словам и почему позволил себе подобное поведение по отношению к чужой жене, аристократке, пусть и родившейся бастардом.
Как же горько и смешно осознавать, что человек, которого я уважала, которому втайне хотела что-то доказать, на которого равнялась, как на управленца, даже не помнит меня.
Не узнает.
Я, конечно, сильно изменилась внешне, но большинство людей узнавали мои интонации и манеру общения вскоре после короткого общения.
Но не герцог.
Впрочем, чему я удивляюсь? Мы виделись всего два раза в жизни.
— Вы знаете, кто я, Ваша Светлость? — с лёгкой улыбкой, наклонив голову набок, спросила я.
***
Теоден Дрейгорн
Знал ли Теоден, кем была эта прекрасная целительница?
Нет.
Но он уже понял, что они были знакомы — по её реакции, по тому, как обида вспыхивала в её синих глазах всякий раз, когда он, словно служанке, кивками приказывал ей.
Если они действительно знали друг друга, значит, он был ее мужчиной. Но это означало бы, что удар по голове повлиял на его память. Теоден слишком хорошо знал себя — он никогда бы не упустил такую женщину, сделал бы всё, чтобы добиться её. Он до сих пор чувствовал остаток тех острых эмоций, что испытал, как только коснулся её — прямо, открыто, демонстрируя свои намерения. Он не мог не касаться ее, Теоден не желал тратить ни секунды.
Раз она знала, что он герцог, она бы не отказала ему — так он думал в тот момент.
Только если она не была чужой женой...
Но на девушке не было украшений, которые указавали на ее статус. Конечно, совсем бедные крестьянки иногда прятали свои брачные кольца или браслеты, ведь у них было только одно украшение, символизирующее замужество. Однако даже горожанки всегда имели несколько таких знаков и постоянно носили хотя бы одно, не снимая.
Такая женщина, как его целительница, не вышла бы замуж за нищего — ему просто не позволили бы другие мужчины. А муж обязательно осыпал бы ее украшениями, чтобы всем было ясно: эта женщина замужем и недоступна. Оставить такую жену без видимых брачных знаков — безумие.
— Меня зовут Талира д'Арлейн, Ваша Светлость, — произнесла целительница, слегка склонив голову. — Я супруга вашего соседа, барона Кайроса д'Арлейн.
Ее спокойные глаза выжидали его реакцию, а Теоден…
Он просто не мог в это поверить.
Как эта огненная незнакомка, такая яркая и желанная, та, кого он уже мысленно считал своей, могла оказаться почти забытой, блеклой женой его соседа?
Но это была она.
Только у Талиры д'Арлейн были такие редкие, глубокие синие глаза и эта манера держаться — настороженная, как у дикого зверька, готового броситься при малейшей угрозе.
Что же с ней случилось?
— Я уже говорила вам, — ответила она, прочитав вопрос в его глазах. — Магия. И, конечно, хорошее питание, как только я покинула дом моего мужа и его семьи. Как видите, болотный воздух пошёл мне на пользу, — она обвела рукой пространство вокруг себя, но Теоден, как назло, не мог оторвать взгляд от линии ее бедер, освещенной мягким светом из окна.
Как она вообще могла жить с такой внешностью?
— Я оставлю вас ненадолго. Вернусь через два часа. Вам нужно что-нибудь?
Герцог жестом показал, что ему необходима хотя бы возможность писать — так больше продолжаться не могло. Он не мог кивками выразить все свои мысли и просьбы… Да, именно просьбы, а не приказы. За ним ухаживала благородная девушка, замужняя леди, и он почти открыто домогался ее. Даже теперь он понимал, что отчаянно хотел бы видеть ее в своей постели.
Но она была чужой женой, женой знатного человека, баронессой. Интересно, как бы она отреагировала, если бы он предложил ей оплачивать ее проживание в Калдерре? Или осыпать ее украшениями, которые не принадлежат ни одному роду?
Рассмеялась бы?
Наверное, ведь такие предложения были бы оскорблением для благородной замужней леди, даже если она и бастард.
И такое предложение было ничтожным.
Какого Урго на ней нет ни единого украшения д'Арлейн? Как королевский камергер может позволить своей жене ходить как простолюдинка, так, что любой может решить, что она свободна?
Что ее можно присвоить, забрать себе?
Только сейчас до Теодена дошло: Кайрос д'Арлейн, не видел свою жену в её новом облике, не видел влияния магии, что спала в ней с самого рождения и теперь проснулась.
Вместо этого барон развлекался с леди Лилеаной Муради, главной красавицей сезона, той, что радовала своей красотой всю делегацию.
А Талира д'Арлейн в это время была объектом насмешек делегации и сопровождения, и слухи о ее уродливой внешности были сильно преувеличены.
Баронесса тем временем вернулась с вощеными табличками, несколькими листами пергамента, гусиным пером и чернилами. Теоден, стиснув зубы, отвернулся, ненавидя себя за ту реакцию, которую вызывало в нем присутствие Талиры д'Арлейн.
Это ненастоящее.
Ядовитая магия, которой она отравляет мужчин.
Такая же безжалостная, как магия её отца, которому удалось очаровать родственницу короля. Хотя Теоден никогда не ощущал магию графа так, как ощущал воздействие Талиры.
Наверное, потому что он был мужчиной.
«Перестаньте использовать на мне магию», — размашисто написал он первым делом на пергаменте, стараясь не делать лишних движений.
Талира смотрела на его надпись, занимающую почти весь пергамент, слегка нахмурившись.
— Я не могу, Ваша Светлость. Отец отправил храмовника оценить мою магию, и тот сказал, что она еще спит, хотя, скорее всего, просыпается. Пока во мне не признают магию, меня отказываются учить.
Теоден выругался бы, если бы мог, но вместо этого сказал себе, что будет держаться от неё как можно дальше. Ради её же спокойствия.
Когда он окажется на безопасном расстоянии, её магия перестанет на него воздействовать, а вместе с ней исчезнут и недостойные желания, которые он испытывал к чужой жене.
Но сперва он должен поблагодарить её за спасение своей жизни.
Не поднимая головы и избегая её взгляда, он размашисто написал вторую фразу:
«Где я?»
Он не узнавал это место, но чувствовал необходимость поблагодарить хозяина. Был ли владельцем этого дома тот самый Ронан, которого упоминала Талира д'Арлейн?
И… почему она называет незнакомого мужчину, явно состоятельного, по имени?
Какие отношения их связывают?!
Теоден поднял глаза на девушку и вдруг осознал, что все это время она смотрела на него своим прямым, проницательным взглядом, которым она одаривала каждого собеседника.
И как он мог её не вспомнить?
— Вы в Синей Трясине, Ваша Светлость, — с гордой улыбкой ответила баронесса.
***
Талира д'Арлейн
Наше общение с герцогом было крайне ограниченным — моя магия явно действовала на него сильнее, чем на других, и я не хотела смущать его еще больше.
Как только он узнал, кто я, его жадные и похотливые взгляды мгновенно исчезли. Вместо этого Теоден Дрейгорн почти не смотрел на меня и игнорировал мое присутствие, словно я вызывала у него отвращение.
С учетом того, что я спасла его жизнь, сидела с ним почти двое суток, а затем еще четыре дня заботилась о нем, кормила и поила, перевязывала рану, это было особенно обидно. Но я понимала: ему не хотелось находиться рядом с магичкой, пусть даже необученной, чье влияние он постоянно ощущал.
Вообще-то Ронан был уверен, что если моя магия и просыпается, то она очень слабая — не сравнить с тем воздействием, которое было у моего отца.
Мы не обсуждали герцога с жителями Синей Трясины, никто не говорил о его состоянии, хотя он уже вставал и выздоравливал на удивление быстро. Послезавтра он должен был покинуть наш дом, но сегодня неожиданно попросил меня задержаться, когда я принесла ему еду.