езал его содержание. Ей следовало радоваться, что он и вовсе не казнил брата за предательство, а вместо этого она бесконечно умоляла вернуть его в столицу герцогства и упорно требовала настоя, который помогал ей расслабляться.
Ключница, испуганно кивнув, поспешила выполнять приказ, а Теоден направился в гостевую комнату, осторожно неся свою драгоценную ношу.
— Ваша Светлость... — с ним вновь заговорил Сирил, пытаясь забрать свою хозяйку, которая так и не пришла в себя, находясь под воздействием обезболивающего. — Миледи не понравится, если я не выполню её приказ. Да и неприлично это...
— Тогда отнимите её у меня силой, — холодным, леденящим голосом ответил Теоден. — Её репутация не пострадает, все видели, как вы уходили с миледи д'Арлейн.
На Сириле даже была узнаваемая многими синяя рубашка с вышитым домиком.
Теоден аккуратно уложил Талиру на бок, стараясь не повредить её изуродованную спину, и приказал служанке принести воду и чистые тряпки. Затем осторожно, остриём кинжала, разрезал её платье.
Низкий, хриплый стон девушки заставил его остановиться. Он не решился продолжать без целителя — любое неосторожное движение могло причинить нанести ей больший вред. Конечно, если бы это был он, он просто содрал бы материю, не думая, но с Талирой так поступить он не мог.
— Когда уже прибудет Январ?! — рявкнул он на ни в чём не повинную служанку так, что та вздрогнула, а Сирил рядом с ней напрягся.
— Я проверю, — пробормотала девушка, передавая ему миску с холодной водой и тряпки, и поспешно убежала. В дверях теперь мялась другая служанка.
Теоден не дал никому касаться Талиры — сам обтёр её лицо и шею, наслаждаясь каждым моментом контакта, одновременно мучаясь от того, что в присутствии посторонних не мог сделать большего — обнять её, вновь и вновь целовать её лицо, утешать её, шептать, что всё будет хорошо.
Он винил её магию за то, что испытывал это непреодолимое, почти болезненное желание обладать ею. Лучше не становилось даже на расстоянии. Это чувство заставляло его совершать жестокие поступки, даже в отношении самой Талиры, и в стремлении завладеть ею он готов был пойти на многое. Почти на всё.
Целитель прибыл через час, но присутствие доктора не облегчило ту всепоглощающую тьму, что разрасталась внутри герцога. Наоборот, он пристально следил за руками врача и боролся с внутренним желанием самому делать всё — снимать с неё одежду, касаться её воспалённой, растрескавшейся кожи, промывать раны, поить её целебной настойкой. Вид мужских рук на спине Талиры вызывал у Теодена вспышки почти неконтролируемой ревности, и он, стиснув зубы, покинул комнату, приказывая себе успокоиться.
Это был Январ — молодой, но способный целитель, и именно ему сейчас надлежало прикасаться к Талире, а не Теодену, который, несмотря на все усилия, не мог освободиться от своих темных желаний, даже зная, что баронессе необходима помощь доктора.
Герцог быстрыми шагами направился в гостиную, смежную с его спальней, налил себе кружку вина и жадно сделал несколько глотков, пытаясь заглушить бурю в душе. Все его силы уходили на то, чтобы не вернуться в комнату, не выгнать всех оттуда и не подпускать к ней никого.
Он будет ждать, пока Январ не скажет, что Талира в порядке и что её можно навестить. Они должны поговорить. Он не должен касаться её, пока она без сознания — это неправильно, это недостойно.
Теоден знал, что ничто уже не будет как прежде.
***
Через три часа раздался стук в дверь, и герцог резко обернулся, надеясь, что это служанка с новостью, что Талира пришла в себя и её можно навестить.
— Милорд… — служанка выглядела испуганной. Ещё бы, она редко видела герцога таким. Обычно он был холоден и сдержан, но сегодня рычал на всех, из-за того, что привёз в свой дом, на руках, бесчувственную красавицу-баронессу из Синей Трясины. Слухи о её публичном наказании уже достигли поместья и скоро разлетятся дальше, даже до Арлайна. — К вам посетитель… посетительница. Она назвалась Ярой.
Яра... знакомое имя.
Талира часто произносила это имя с любовью, и казалось, ни к кому она не относилась с такой теплотой, как к своей служанке... подруге?
А Яра всегда называла Талиру сокращённым «Тали».
Он повторил это имя про себя, ощущая, как оно плавно перекатывается на языке.
Красиво.
— Пожалуйста! — как только он увидел Яру, та бросилась к нему. Она выглядела очень смущённой, но боролась со своим страхом перед герцогом. — Нам нужно вернуть Тали домой, немедленно!
— Присядьте, — холодно бросил он, кивнув служанке, чтобы та принесла воды или вина. — Миледи д'Арлейн сейчас под присмотром доктора. Она потеряла много крови, и я не думаю, что перевозить её — разумная идея.
— Вы не понимаете! У Тали привязка к поместью д'Арлейн. Если она не вернётся домой, это начнёт её убивать.
Привязка…
Теоден слышал об этом, но сам ни разу не сталкивался. Древний ритуал, выполняемый магами Ордена, привязывал бастарда к месту или человеку — чаще всего к мужу или отцу. Он был уверен, что, переехав в Синюю Трясину, Талира убедила мужа сменить привязку на её вдовий надел, но, судя по словам Яры, это было не так.
А значит, каждый раз, приезжая в Калдерру, Талира подвергала себя опасности.
— Конечно. Я посоветуюсь с Январом, и мы отправимся с вами. Именно поэтому она не могла жить на своём вдовьем наделе в столице?
Яра, заметно успокоившись, поспешно шла за ним.
— Что? Нет, конечно! Тали еще с первого дня подписала кучу документов... Она не умела читать, — просто сказала Яра, не подозревая, что таким образом раскрывает секреты своей госпожи. Талира, вероятно, не одобрила бы этого. Но Теоден жадно вслушивался в каждое слово — он хотел знать о скрытной баронессе всё. — Не зная, подписала и отказ от содержания, и договор сдачи дома в столице, и то, что весь доход со сдачи её вдовьего надела будет уходить его милости, милорду д’Арлейн.
***
Январ собирался сменить льняные повязки, перевязать Талиру иначе — для поездки, раз она не могла задержаться в Калдерре хотя бы на несколько дней.
И Теоден воспользовался этим временем с умом — расспрашивал Яру об их пребывании в поместье д'Арлейн, не позволяя себе выдать ни тени эмоций.
Рассказ Яры звучал дико, почти невероятно. Теоден не мог себе представить даже доли того, что пережила Талира, из какой бездны она вытащила себя.
Сама.
Служанка… подруга Талиры оказалась настоящим кладезем информации и совершенно бесхитростной. Она, похоже, не считала нужным скрывать это, и с невинной простотой рассказала ему, как их выселили из баронского крыла на следующий же день после приезда. Оказалось, что баронессе не предоставили ни горячей воды, ни дров, ни минимальной мебели, ни одежды – порой её ограничивали даже в еде, оставляя лишь то, на что у Талиры была аллергия.
Баронессу никогда не представляли слугам как хозяйку, а мать барона делала всё возможное, чтобы никто из прислуги не осмелился проявить к ней заботу.
Если бы сама Талира когда-нибудь рассказала ему об этом, даже по его приказу, он, возможно, не поверил бы — настолько безумным и жестоким казалось такое отношение к жене, даже если она была бывшим бастардом. Но Талира никогда не жаловалась, и всю правду он узнал от Яры. При этом, когда герцог начал расспрашивать о Синей Трястине, Яра сразу напряглась, замкнулась и больше не отвечала на его вопросы.
Всё вставало на свои места. И тот факт, что у Талиры было лишь одно украшение, и то, как она выглядела, когда он увидел её впервые…
Он ясно вспомнил, какой встретил Талиру: в убогой одежде, истощённую, с короткими волосами, запавшими щеками и шеей настолько тонкой, что её можно было обхватить одной ладонью. Никто не станет выглядеть так по собственной воле. Как он мог решить, что Талира сбежала из-за глупых капризов? Как осмелился насмехаться над её проблемами на свадьбе виконта Гримсби, после того как семья её мужа, та, что издевалась над ней, лишила её средств на существование, потребовала от неё же извинений перед любовницей барона?
Теоден сгорал от ярости, приказывая себе не совершать поспешных поступков. В его сознании раз за разом проносились образы того, что можно сделать с камергером Его Величества…
Как Кайрос д’Арлейн мог так обращаться с собственной женой, той, кто была в его полной власти?! Он был ответственен за неё! Как мог позволить слугам пренебрегать ею? И даже это не всё — при дворе о Талире ходили ужасные слухи, и Кайрос ни разу их не опроверг. Её называли чудовищем, завидующим красоте миледи Муради, и было ясно, что эти слухи распространяет любовница барона.
Но Теоден… он и сам был не намного лучше.
Баронесса уже была в ловушке, а он лишь загонял её в ещё большую, одержимо стремясь сделать её своей. Его мысли, в основном, вращались вокруг того, как оказаться между её светлых бёдер, утопать в её теле, сходить с ума, сгорать, вместе. Он мало задумывался о её проблемах, не особо вникал в причины её поступков, предпочитая находить простые объяснения в собственной голове.
Сколько раз за эти недели он был близок к тому, чтобы перекрыть ее дорогу?
Отголоски вины царапали его разум, но страх… страх был сильнее. Теперь он знал, что вокруг неё множество недоброжелателей, и когда-нибудь она может оказаться в серьёзной опасности — и его не будет рядом.
Ничто уже не будет как прежде.
— Миледи готова, Ваша Светлость, — к ним подошёл Январ, и Яра тут же вскочила, бросившись в комнату к Талире. — Вдовствующая герцогиня…
— Это не обсуждается. Ты работаешь на меня, а не на неё, и она не может тебя уволить, — холодно отрезал Теоден. С матерью ему ещё предстояло поговорить. Если она продолжит подтачивать его власть, её тоже отошлют — подальше от его брата.
Войдя вслед за Январом в комнату, где лежала Талира, Теоден почувствовал, как у него перехватило дыхание. Она лежала на боку, перевязанная, такая маленькая, слабая, всё ещё спящая. Только сейчас он осознал, насколько она одинока. Её окружали друзья, но никто из них не мог разделить её ношу, взять хотя бы частичку ответственности на себя.