Нет, не «может». Точно заинтересуют.
Именно поэтому она уже сейчас находилась в возможном списке для посещения делегацией. Кайрос не был безнадёжным глупцом — он понимал, что его результаты оставляли желать лучшего. Настроить производство за столь короткий срок, да ещё и столь сложное, как изготовление стекла, было практически невозможно. И хотя у них начали получаться некие первые заготовки, они отличались от стекла, которое члены делегации уже видели в поместье графа ан Дорна, как небо и земля.
Предложить делегации, а следовательно, королю, ему было откровенно нечего — ни добыча жемчуга, ни производство стекла не увенчались успехом. Совсем скоро, всего через три дня, люди короля это поймут. Конечно, в баронстве было хорошо развито сельское хозяйство, а также трудились умелые гончары и кузнецы, но ничто из этого не выделялось особенной ценностью.
Ему нужно было нечто иное. Выдать хотя бы одно из производств Талиры за своё, а лучше — всю эту землю представить как общее дело. В конце концов, они были семьёй, мужем и женой, единым целым. Она не могла не понимать, что тур делегации рано или поздно завершится, и тогда настанет время думать о другом — о будущем поколении д’Арлейнов, и о том, как выдать замуж Ариадну...
Та как раз гостила у герцога Дрейгорна, совершенно неожиданно получив приглашение от его матушки. Кайрос не ожидал многого от её идеи выйти замуж за Теодена Дрейгорна, но, к его удивлению, сестра оказалась куда более пробивной, чем он думал. Правда, её недавнее письмо свидетельствовало о том, что не всё складывается гладко — судя по всему, герцог был сильно увлечён некой простолюдинкой.
Кто бы мог подумать, что даже холодному, бесчувственному герцогу не чужды влюблённость и страсть к женщине, такая, которая заставила его потерять самообладание и демонстрировать привязанность при других, даже при собственной матери! А ведь Теоден Дрейгорн всегда славился своей выдержкой — застать его за подобным поведением казалось невозможным.
Всё это неважно. Если Ариадне и правда удастся стать герцогиней, она быстро избавится от любовницы герцога. Главное, чтобы в попытке стать герцогиней не пострадала ее репутация.
Кайрос внимательно осматривал дом, те зоны, куда ему позволяли войти, пока Тали отсутствовала. На этот раз он подмечал гораздо больше: необычную мебель, удивительное тепло чистых деревянных полов, часто покрытых пушистыми шкурами, и высокие конструкции, выглядевшие крайне устойчиво. Внутри дома даже был внутренний балкон, благодаря которому обычное поместье казалось почти дворцом!
Больше всего его поразила так называемая «туалетная комната» — здесь не было ни привычных ночных ваз, ни горшков, которые могли бы унести слуги. Вместо них стоял странный керамический стул, к которому вела узкая керамическая труба. Служанка показала барону, как им пользоваться, и объяснила, что в купальне действует похожая система подачи воды, причём нагретую воду можно подать из другой комнаты, где её и подогревают.
Им не нужно было ни убирать за каждым гостем, ни носить воду, и при этом в хорошо проветриваемых комнатах не ощущалось дурных запахов. Это позволяло создавать по-настоящему основательные, богато украшенные купальни. Даже «туалетная комната» не была лишена декора — её украшали резьба на стыках стен и потолка и плетёная циновка с узором.
Кто и как мог создать подобное поместье? Кайрос никогда в жизни не видел ничего подобного.
Стоило всё это очень дорого — уж Кайрос мог представить. Но, скорее всего, одна только платная дорога уже приносила Тали огромный доход. Барон видел сотни телег, гружённых товаром. Поток казался почти непрерывным. Наверняка на то, чтобы собрать пять тысяч золотых, у неё ушло всего несколько месяцев. Для такой крохотной земли это были колоссальные доходы.
— Кайрос, надо же! — Белизар сидел в большом зале, в одной из зон отдыха, устроенных прямо под высокими окнами, и упивался вином. — Присаживайся, дружище. Смотрю, слухи не врали: жизнь вдали от твоего поместья явно пошла твоей жене на пользу…
— Белизар!
— Думаю, весь высший свет будет ждать вашего развода, особенно когда делегация окажется здесь. А она окажется...
— Никакого развода. Она моя — перед Первородной и всей Ксин’терой.
Белизар бросил на него острый взгляд, затем сделал ещё один большой глоток вина. Кайрос уже потянулся было за своим бокалом, когда к нему подскочил незнакомый юноша, судя по виду, работник конюшен.
— Милорд! Ваш жеребец не подпускает к себе никого, похоже, у него небольшое повреждение! Пожалуйста, пройдёмте со мной!
Закатив глаза, барон последовал за неумелым конюхом, всё больше убеждаясь, насколько хозяйство Талиры нуждается в умелой мужской руке. Конечно, его Гояр был далеко не самым лёгким в обращении конём, но ведь другие аристократы как-то справлялись с такими упрямыми, крупными и дорогими породами.
Проблема оказалась банальной: у коня что-то застряло рядом с подковой, из-за чего он отказывался наступать на «больную» ногу. Но на мальчишку-конюха Гояр действительно реагировал резко.
Однако это дало Кайросу возможность изучить первую из хозяйственных построек. Как и повсюду, здесь было чисто. Подходы к зданию организованы удобно и логично, все дорожки аккуратно вымощены камнем, так что грязь не скапливалась. Повсюду, буквально повсюду виднелись каналы для оттока воды, которые соединялись в более крупные и целой системой уходили куда-то вдаль.
— Вот, милорд, — тот самый парнишка из конюшен подошёл к Кайросу, подавая кувшин с водой. Керамический, украшенный, на нём даже была изображена знакомая барону эмблема Синей Трясины — домик на сваях. Такую эмблему он замечал всё чаще: на одежде, на постройках — словно местные жители гордились тем, что производится на этой земле.
Сделав несколько глубоких глотков, барон передал кувшин служке, не заметив внимательного, цепкого взгляда юноши.
— Думаю, Гояр теперь будет куда спокойнее. Как тебя зовут?
— Ишка. А вы надолго сюда, Ваша Милость?
— Насколько нужно. Это земли баронессы д’Арлейн, а я — барон д’Арлейн, — сухо ответил Кайрос.
Он не хотел открыто заявлять, что они муж и жена, и собственность у них общая. Кайрос понимал, что до сих пор был слишком скуп по отношению к Талире. Даже мысль о проведении её по баронству в церемонии представления хозяйки никогда не приходила ему в голову.
Что уж говорить, он и представить не мог, что у Талиры окажется управленческая жилка. Она была оборванкой, дикаркой, бастардом, неспособной справиться даже с поместьем…
— Разве вам не нужно готовиться к приезду делегации? — спросил юноша между делом, начав чистить лоснящуюся шкуру Гояра и даже не взглянув на барона. Казалось, ему было безразлично, продолжит Кайрос разговор или уйдёт.
— Конечно. Я отбуду туда через два дня. Баронесса поедет со мной, как моя жена.
— А как же слухи о вашей матушке? Все знают, что она хотела убить нашу госпожу.
Кайрос поразился наглости этого безродного конюха, но, обернувшись, увидел, что тот был полностью сосредоточен на коне.
— Моя мать никого не хотела убивать. Конфликты между старой и новой хозяйкой — дело нередкое, — произнёс Кайрос, но тут же разозлился на себя. Почему он вообще оправдывается перед этим юнцом?
Вернувшись в поместье быстрыми шагами, он обнаружил, что покои Талиры крепко заперты, а сама девушка где-то пропадала. На все его вопросы слуги отвечали невыносимым: «Хозяйка лучше знает, не будем же мы за ней следить». Это тихо выводило Кайроса из себя. Ему раз за разом показывали, что хозяином, даже теоретическим, его здесь не считают, пусть приказы и выполняли, и разместили с комфортом.
Он не привык к подобному отношению, особенно в самом сердце своих земель. Но долго думать об этом не пришлось: неожиданно накатила чудовищная усталость. Предупредив служанку, чтобы его разбудили, как только Талира вернётся, барон прилёг отдохнуть.
А проснулся только на следующий день, не понимая, что произошло.
За открытым окном пели птицы, шелестели листья высоких деревьев, доносился гомон толпы с площади.
— Какого Урго?!
Неужели он проспал четырнадцать часов? И Талира... его же должны были разбудить, когда она вернётся!
Быстро освежившись, он выскочил из своих покоев и направился в светлую обеденную комнату. Её украшали огромные, почти прозрачные окна и высокие растения в горшках. За большим столом собралась внушительная группа людей, включая старосту, которого Талира переманила из одной из его деревень, того же безбородого юнца, который встречал их на заставе, и, конечно, Белизара, который улыбался так, словно завтракал с самим королём.
А ведь вчера они с другом собирались поговорить с Талирой. Но сначала Кайрос надеялся успокоить жену, подобрать слова, чтобы она поняла: с ним ей нечего бояться.
— Кайрос! Признаться, я уже начал волноваться!
— Почему меня никто не разбудил вчера?! — Барона невероятно раздражало, что Белизар позволил себе занять место по правую руку от Талиры. Они знали, что он здесь, но позволяли себе такое открытое неуважение?! — Белизар…
Друг невинно поднял руки вверх и пересел по левую сторону от Тали, а сама жена недоуменно посмотрела на служанку, стоявшую за их спинами.
— Мы стучались много раз, но Его Милость не просыпались, — смущённо ответила служанка. Кайрос готов был раздражённо рыкнуть, но сдержался. Все и так смотрели на него с отвратительно довольными лицами, явно не понимая, почему барон был таким мрачным.
Сев рядом с Талирой, Кайрос тут же впился взглядом в её лицо. Нет, его жена не была плодом волшебной фантазии или чудесным сном. Она выглядела так же, как вчера: яркая, красивая. На ней было добротное, но не слишком богатое платье, толстая светлая коса украшена двумя красными лентами, а на шее и руках — ни одного украшения.
Её напряжённость была очевидна. Только по отношению к нему. Остальным она улыбалась, даже Белизару.
Очевидно, они смогли вчера пообщаться? И судя по довольной улыбке друга - даже пришли к каким то соглашениям.