У меня таких драгоценностей не было, даже родовые украшения д’Арлейн, подаренные мне Кайросом, проигрывали этому браслету.
Ну и что?!
Это был подарок Кайроса? Она демонстрировала мне браслет в надежде уязвить? Это даже не камни рода д’Арлейн.
Её серьги тоже были красивыми, и что-то знакомое в её облике, в её украшениях, не давало мне покоя. Царапало воспоминания, вызывало смутные сомнения.
Я никак не могла понять, что именно.
— Вы собираетесь переходить к делу? Или вы не умеете ничего другого, кроме как пытаться оскорбить и унизить других женщин, которые не имеют к вам никакого отношения?
— Не имеют ко мне никакого отношения?! Вы не пустили меня в Синюю Трясину, пообещав унизить и прогнать, если я там окажусь! И об этом знают почти все! — прошипела она, правда, шёпотом.
А ещё… Она смотрела на меня так, будто я была идиоткой, не понимающей чего-то, по её мнению, совершенно очевидного.
— Это мои земли, и вы для меня никто. Мало того, вы пытались публично меня унизить, и да, если вы даже сунетесь к моим землям, я нареку вас врагом и прогоню. Можете завести свой собственный феод и не пускать меня туда — мне совершенно плевать, вы будете в своём праве. Но знаете... я никому не рассказывала, что не пускаю вас. Вы сделали это сами, желая изобразить из себя жертву, — скучающим голосом произнесла я, на самом деле внимательно наблюдая за ней.
Насколько же она меня ненавидит, что браслет так на неё реагирует?
— Да как вы... — она не закончила, глядя на моё лицо, наполненное равнодушным ожиданием.
Она всё больше понимала, что её гнев никак меня не задевает.
Никак меня не унижает.
— Вы изображаете из себя такую независимую, ту, в которой все заинтересованы. А при этом подбираете объедки за мной. Показываете, что вас можно унижать, что вам можно изменять, а вы всё равно будете улыбаться изменщику и принимать его обратно. Всем видно, что о вас можно вытирать ноги, — Лилеане Муради было приятно произносить это, глаза девушки почти светились.
Как бы мне не было отвратительно это признавать, в чём-то она была права. Общественность верила, что я рано или поздно прощу мужа, особенно после сегодняшней поездки и моего сдержанного поведения. И при этом все понимали насколько плохо со мной обращались до этого.
Однако я молчала не из-за слабости или страха. Я собиралась просить развода, и не видела смысла устраивать скандалы, которые не изменят моего решения.
— Чего вы хотите? У меня нет времени на ваши домыслы, — холодно отвечаю я, не собираясь переубеждать Лилеану Муради. Конечно, я могла бы сказать, что это она подбирает объедки за мной, но её это всё равно не убедит.
Красавица растерялась, отступив на шаг. Даже браслет на моём плече слегка поблёк. Видимо, она ожидала, что я вступлю в спор, как в прошлый раз, возможно, даже выстроила целую стратегию, как публично меня унизить. Или надеялась, что я ударю её, я же дикарка.
На моё собственное удивление, она не вызывала у меня сильных эмоций.
— Уби… Сидите в своей Синей Трясине, на своих болотах, и не высовывайтесь! Думаете, теперь, когда вы стали симпатичнее, вы интересны высшему свету? Вы чужая здесь. И Кайрос по-прежнему ценит меня куда больше, чем вас, — она вновь демонстративно заиграла браслетом.
Я снова пыталась вспомнить, почему он так тревожит меня… но не смогла.
— Я здесь по приказу Его Величества. Мнение Кайроса или ваше совершенно неважно. Но знаете, я не понимаю одного: почему вы всё это говорите мне?
— Что?
— Почему вы не высказываете это моему мужу? — Она нахмурилась, глядя на меня агрессивно, словно ненавидя сам факт того, что я назвала его своим супругом. — Думаете, я обвиняла вас в том, что он мне изменил? Нет. Это был его выбор. И сейчас ваше общение со мной… оно пахнет отчаянием. Но обвинять в потере его интереса стоит именно Кайроса, не меня.
— Если бы не вы… — Она сделала несколько шагов ко мне, но я легко извернулась, обошла её, не позволяя приблизиться.
— Если бы не я, была бы другая. Вы забываете, что это вы являетесь любовницей, не я. И хотя я считаю, что быть с женатым мужчиной — это настоящее дно, это ваш выбор, если вас всё устраивает… вот только это, похоже, не так. Вы явно хотите большего, но оправдываете того, кто большее дать вам не хочет, нападая на женщину, которой до вас, на самом деле, нет никакого дела. Это не я спала с вами, будучи замужем. А вы… так и будете всю жизнь бегать за теми, на кого он бросит взгляд, даже если этим людям плевать и на него, и на вас?
— Я должна бороться за своего мужчину! — зло и страшно прошептала она.
— Вам бы не пришлось этого делать, если бы вы боролись за себя и думали о том, кто на самом деле является причиной ваших страданий.
Я ядовито усмехнулась, зная, что пора уходить. Внутри меня едва заметно заворочалось сочуствие, но я подавила его, понимая, что Лилеана Муради опасна для меня. Её больная любовь и желание обвинять другую женщину вместо того, кто её предал, делает её непредсказуемой.
Но развернувшись, я замерла.
Потому что столкнулась взглядом с растерянной Ариадной, стоявшей прямо за моей спиной. Во взгляде девушки был страх — глубокий, тёмный, причин которого я не понимала.
И волнение.
Браслет на моём плече сошёл с ума, ослепляя меня ярко-синим, обжигая кожу даже через одежду, пока я отходила от них обеих, не понимая, что происходит.
— Миледи! — ко мне подбежал запыхавшийся мистер Шойн. Несмотря на лишний вес, он оказался удивительно быстрым, словно шустрый бочонок на ножках. — Почему вы не с первой группой?! Терезийцы желают отправиться на экскурсию с вами, спуститься в шахты и узнать ваше мнение о... как там её... вентиляции в рудниках!
Глава 38. Ариадна д’Арлейн. План.
Ариадна, мелко дрожа, наблюдала за тем, как Талира отходит, и понимала, что не сможет, просто не сможет сделать то, что от неё требуется. В её объёмной сумке лежала настойка, которую миледи Муради требовала подлить Талире в вино или воду и проследить, чтобы та всё выпила.
— Что с тобой? — Лилеана встала, делая вид, будто слова Тали никак на неё не повлияли. Вокруг было множество людей, но они находились далеко. Только хитрая Нейрита Марлоу, скорее всего, могла слышать хоть что-то.
Они были подругами, Ариадна и Нейрита. С детства, с тех времён, когда они были соседками. Дебютировали с разницей в год, часто встречались на балах в столице. В какой-то момент обе даже с интересом поглядывали на Белизара ан Дорна, но потом вместе решили, что он будет плохим мужем.
Они были подругами.
До делегации. До женитьбы Кайроса.
До… Лилеаны.
— Ариадна?! — Желваки гуляли по красивому, нежному лицу Лилеаны, и Ариадна сжалась, в который раз за этот день задумавшись о том, как всё дошло до этого.
— Я не думаю, что это хорошая идея. Скажи мне, что в этом напитке. Если я не узнаю, я не буду его подливать.
Лилеана зло оскалилась.
— Это просто настойка, которая сделает её больной на несколько недель. Похожая на то, что вы давали ей в поместье, концентрированные специи и травы. О чём ты вообще думаешь? О девке, которая вас ненавидит и с радостью бы избавилась от вас? Ты совсем не думаешь о своей матери, о её будущем или о своём собственном. Не говоря уже о том, что ты подведёшь меня. А ты здесь только благодаря моим усилиям.
Вопреки её мнению, Ариадна думала о другом. О том, что Лилеана явно не желала Талире ничего хорошего и сейчас делала из Ариадны, по сути, преступницу.
Но… это же не может быть хуже того, что матушка делала с Тали в поместье… Не может?
— У вас сейчас очень тяжёлая ситуация в семье. Тебе следует поддержать Кайроса и свою матушку. Только ты можешь им помочь, и себе тоже — стать герцогиней. Без меня у тебя это не получится. Не трусь. Через несколько лет ты даже не вспомнишь об этом. Это всего лишь несколько неприятных дней.
Ариадна отошла, пытаясь справиться с волнением последних дней. Она даже не заметила тревожного взгляда Нейриты Марлоу, которая больше не узнавала свою подругу.
Проблемы в семье действительно оказались куда серьёзнее, чем Ариадна представляла. Но Кайрос верил, что всё со временем наладится. Он не хотел больше влезать в рискованные проекты, предпочитая работать над проблемами медленно, шаг за шагом.
— Мы будем семьёй. Счастливой семьёй. Ты выйдешь замуж, мы выдадим тебе хорошее приданое, достойное будущей герцогини. А сами расплатимся с долгами. Может, Талира захочет вложиться в баронство или воспользоваться нашими ресурсами. Я урежу расходы на поместье, но налоги повышать не буду — люди и так страдают. Больше никаких ссор, никаких тайн друг от друга! — таким серьёзным Ариадна не видела брата никогда.
Признание матушки шокировало их. Талира его не слышала, просто ушла, не оборачиваясь, показав, что не считает их семьёй. Это словно ранило Кайроса сильнее всего. Никто в роду д’Арлейн не считался с Талирой, долгие месяцы после её прихода в дом. Наоборот, все всячески делали её жизнь невыносимой, каждый по-своему. И, похоже, Талира этого никогда не забудет, особенно по отношению к свекрови.
Матушке, однако, некуда было идти. Свой вдовий надел она продала, но отказалась признаться, кому. Два года назад Ариадна часто замечала матушку с ярким и эксцентричным лордом Линковичем, мужчиной намного моложе её, но тоже вдовцом. Она даже ожидала, что он вот-вот сделает матушке предложение, но лорд Линкович пропал так же неожиданно, как и появился, оставив женщину безутешной.
Могла ли продажа вдовьего надела быть связана с ним? Могли ли долги в поместье, которые сейчас обнаружились, быть связаны с ним?
— У герцога огромные земли, а Тали не даст мне жизни, не даст никакой независимости, — жаловалась матушка Ариадне. — Кайрос очень зол на меня, он полностью урезал моё содержание и теперь сам управляет всеми финансами, даже теми, что идут на поместье. Дочка, я верю, что ты справишься. Всё идёт так чудесно. Скажи, если тебе понадобится помощь.