Алексей, не выдержав, погладил мальчика по голове.
— Вовочка? — спросил он его.
— Да, Вова. А откуда ты меня знаешь, дяденька? — не по годам бойко и осмысленно поинтересовался мальчик. — Ты, наверное, друг дяди Гоши?
— Молчи! — крикнула Оксана на сына. — Ни с кем не разговаривай!
Малыш обиженно поджал губы, Алексей одобряюще похлопал его по спине и сделал замечание женщине:
— Не кричи на ребенка. Видишь, как ты его напугала.
— Мой ребенок, что хочу, то и делаю, — огрызнулась женщина.
— Прекратите! — сердито крикнул на нее Птахов. — С одним своим ребенком что хотели, то и делали, в итоге потеряли! Лишим родительских прав, тогда посмотрим, как запоете!
Крашенинникова, гневно поджав губы, замолкла. Тут только все заметили, что мальчик, встав на ноги, испуганно схватился за руку Алексея.
Усадив ребенка за стол и пододвинув ему книжку, сыщик огляделся по сторонам. Обстановка жилища была небогатой, но, вопреки ожиданиям, все вокруг было аккуратно убрано, чистая посуда стройными рядами расположилась на сушилке над плиткой, полы сияли новой краской, обои поменяны совсем недавно. Чувствовалось, что хозяйка следит за чистотой и порядком в доме.
— Итак, приступим к делу, — объявил Птахов и кивнул Алексею: — Найдите мне двух понятых.
Вскоре Комиссаров и Кожин привели двух соседей, и Птахов, заполнив протокол, обратился к хозяйке:
— Гражданка Крашенинникова, вы подозреваетесь в совершении убийства гражданина Сорокина. Вы признаете этот факт и готовы выдать вещественные доказательства и орудие преступления, относящиеся к этому делу?
— Скажете тоже — убийство! — фыркнула женщина. — Никого я не убивала, а Сорокина в последний раз видела только зимой!
Птахов, молча кивнув, стал что-то записывать в протокол, в это время тишину дома разорвал отчаянный крик мальчика:
— Мама никого не убивала!
Следователь, вздрогнув от неожиданности, глянул в сторону мальчика и кивком головы указал Алексею, чтобы тот убрал мальчика в другую комнату.
Сыщик взял мальчика за руку и предложил:
— Вова, пойдем в комнату, покажешь мне свои игрушки.
Мальчик, постояв в нерешительности, но вспомнив о чем-то приятном, улыбнулся во весь рот и потянул Алексея за руку:
— Пойдем, у меня есть заводной мишка.
В спальной комнате в углу были нагромождены детские игрушки, мальчик оттуда достал плюшевого медведя с заводным ключом на спине и протянул Алексею.
— Вот он, мой мишка! — с гордостью воскликнул он и приказал: — Заводи!
Прокрутив на несколько оборотов довольно тугую пружину, сыщик поинтересовался:
— Ты сам-то умеешь заводить? А то даже мне тяжеленько…
— Нет, я не могу, мне мама заводит.
Когда медведь, дребезжа и переваливаясь стал передвигаться по полу, Алексей поинтересовался:
— А кто тебе подарил такую замечательную игрушку? Мама?
— Нет, не мама, а дядя Гоша.
— А Гоша твой дядя?
— Он говорит, что он мой папа, но я не хочу, чтобы он был моим папой. Поэтому я его зову «дядей».
— Почему же?
— Он плохой, маму бьет, Аркадия бьет и пьет пиво.
— Ладно, Вова, покажи мне другие свои игрушки…
Обыск продлился больше двух часов, за это время мальчик настолько сильно привык к Алексею, что всюду следовал за ним. Тот мог бы поручить кому-нибудь из оперативников смотреть за ребенком, но не хотел этого, поскольку и сам стал привязываться к этому маленькому чуду. Ему было приятно общаться с ним, он стал испытывать к нему отеческую нежность.
В какой-то момент мальчик притянул сыщика за отворот пиджака к себе и шепнул на ухо:
— Хочу кушать.
В помещении никого не было, все вышли проводить обыск придомовых построек, поэтому Алексей стал искать еду. Он нашел в буфете хлеб и, быстро намазав его маргарином и посыпав сверху сахаром, протянул мальчику:
— На, поешь, это все, что я нашел.
Ребенок стал с жадностью есть сделанный на скорую руку незатейливый бутерброд и вновь притянул к себе сыщика.
— Можно, я буду тебя звать папой? — прошамкал он с полным ртом.
Опешив от такой неожиданности, Алексей опасливо выглянул в окно, мол, далеко ли находится мама мальчика, и шепнул в ответ:
— Лучше не надо. Мама рассердится и будет ругать тебя.
— А давай, я спрошу у нее, — вызвался мальчик. — Спорим, она согласится.
— Нет, нет, ничего не спрашивай у нее, — испуганно замахал руками оперативник и, немного поразмыслив, решил схитрить, чтобы не обидеть ребенка: — А давай, сделаем так: если мы находимся только вдвоем, можешь звать меня папой, а когда кто-то будет рядом с нами, ты зови меня дядей. Договорились? Не подведешь?
Мальчик протянул руку в знак согласия и сразу же воспользовался случаем, чтобы назвать понравившегося ему человека тем, кем он его считает:
— Не подведу, папа.
Схватившись за голову, сыщик поспешил предложить:
— Вова, пойдем еще раз смотреть твои игрушки.
Вскоре все собрались в доме. Прохор подошел к Алексею и шепнул на ухо:
— В сарае нашли документы Сорокина и мужскую обувь. Больше ничего.
— Пока хватит, надо везти подозреваемую к нам в милицию, и там уже разговаривать с нею предметно, — распорядился Алексей. — Тут она будет в полном отказе — дома и стены помогают.
— А мальчика куда денем?
— Возьмем с собой. В городе дедушка и бабушка, отвезем к ним.
Тут мальчик стал теребить Алексея за рукав пиджака:
— Дядя, дядя, ты о чем шепчешься с другим дядей?
— Вова, я рассказываю, какие у тебя замечательные игрушки, — вывернулся сыщик.
— А почему шепотом? — не отставал мальчик и, чуть не плача, выговорил: — Ты все врешь, ты хочешь отвезти меня к дедушке и бабушке. Я не хочу к ним, не надо меня туда увозить!
Хозяйка, слушавшая разговор сына с оперативником, не выдержала и крикнула:
— Вова, не приставай ко взрослым! Отойди от них и сядь за стол!
Мальчишка покорно сел за стол и стал листать свою книжку.
Заполнив протокол и дав подписать понятым, Птахов объявил:
— Ну все, товарищи, на этом заканчиваем следственные действия и выдвигаемся в город.
6
Возле прокуратуры Птахов велел водителю остановиться, вышел из машины и позвал за собой Алексея.
— Давай, быстро обсудим наши дела, а то при ней неохота было что-то говорить, — сказал он, кивнув в сторону машины, где сидела Крашенинникова. — Я сейчас же возбужу уголовное дело, а вы ищите труп.
— Значит, Григорий Алексеевич, ваше внутреннее убеждение подсказывает, что она причастна к убийству? — облегченно выдохнул оперативник.
— Ищите труп, — повторил следователь. — Я ее задержу на трое суток и, если за это время не найдем тело Сорокина, то даже не знаю, пойдет ли прокурор мне навстречу, чтоб арестовать ее.
— Будем работать, сделаем все возможное и невозможное, — заверил его сыщик. — Как только пойдет полезная информация, немедленно информируем вас.
— Надеюсь на это, — кивнул Птахов и на прощание сильно сжал руку Алексея, повторив: — Надеюсь.
Прибыв на работу, Алексей велел Прохору, чтобы тот завел подозреваемую в кабинет, а сам повел мальчика в отделение розыска. Шевцова была на месте, и он попросил ее:
— Настя, не в службу, а в дружбу: пусть мальчик посидит у тебя в кабинете, пока мы будем разговаривать с его матерью.
Шевцова пригляделась к ребенку и воскликнула:
— Так я же его знаю! Это же брат Аркадия!
— Да, он самый. Зовут его Вова.
— Вова! Конечно помню, что его зовут так. Володенька, ты помнишь меня, мы с тобой познакомились у тебя дома.
Мальчик, нисколько не смутившись, спросил:
— Вы тетенька, которая искала Аркадия?
— Да, это я, — грустно промолвила Шевцова и прижала мальчика к себе. — Ты посиди у меня, пока дядя разговаривает с твоей мамой. Сейчас я тебе подам лист бумаги и карандаш — сиди и рисуй.
Прежде чем выйти, Алексей протянул оперативнице деньги и попросил:
— Настя, сходи, пожалуйста, в магазин и купи ему чего-нибудь сладкого. Сейчас в магазинах появилась такая штукенция в шоколадной глазури, называется Чоко Пай — купи ее. Мои дети пробовали, им очень понравилось.
— Про Чоко Пай знаю, я своим тоже покупала, — ответила Шевцова и отстранила руку Алексея. — А деньги свои убери, для такого славненького мальчика я сама куплю все, что нужно. Не беспокойся, мы не дадим ему здесь поголодать.
Последовав за сыщиком в коридор, Шевцова плотно закрыла за собой дверь и шепотом спросила:
— А ну-ка, скажи мне быстренько, что вы там затеяли? Почему взяли маму этого мальчика? Она причастна к убийству?
— Все идет к тому, — кивнул Алексей. — Сейчас будем с ней работать, надо найти труп.
— Ого! — покачала головой оперативница. — Все-таки труп был? Это однозначно?
— Был, Настя, был, ты не ошиблась, когда обратилась к нам, — улыбнулся ей Алексей. — Теперь осталось только доказать.
— Давайте, работайте! — воодушевленно шепнула она. — А за малыша не беспокойся, мы за ним присмотрим.
Прежде чем расстаться, Алексей предупредил оперативницу:
— Мальчика никому не отдавай, вечером определимся с его матерью, тогда и решим судьбу ребенка, а то сейчас детская комната навострится.
— Нет, нет, никому не отдам Вовочку, — замахала руками Шевцова.
Вернувшись в кабинет, Алексей сразу присоединился к допросу женщины, который уже вел Прохор в присутствии Комиссарова и Кожина.
Подозреваемая, затравленно глядя на сидящих перед ним оперативников, упрямо твердила:
— Я никого не убивала, я ни в чем не виновата.
— Тогда скажи, Оксана, когда у тебя в последний раз был Сорокин? — спросил ее Алексей.
— Об этом уже спрашивали, — ответила она, кивнув в сторону Прохора. — После похорон Аркаши моего он и не приходил.
— Но его же вывезли в лес из вашего поселка. Где он тогда был, если не у тебя?
— Как его вывезли в лес? — испуганно зыркнула она глазами на опера. — Кто вам об этом сказал?
«Ага, испугалась, — подумал Алексей, заметив реакцию женщины. — Она не знает о том, что труп видели в лесу. Вот только куда же ты его перепрятала?»