– Я пойду в приемную. К какому времени вы ожидаете людей? – подал голос Василевцев.
– Значит, к двум часам подойдут Суворов с Казутиной. Смысловского, Моргунова и Перова вызовите… к двум тридцати. Кгм. Или это сделать мне?
– Александр Артурович, мы с вами начинаем очень важную операцию. И давайте не будем чудить. Формально я выполняю роль вашего помощника. Давайте этого и будем придерживаться. Завершим успешно операцию, тогда и разберемся, кто есть кто. Согласны?
– Хорошо, – ответил Хольмст и мысленно продолжил: «Разберемся. Конечно, разберемся. Буду я ждать, когда вы мне голову откусите».
Ровно в два в приемную Хольмста вошли Казутина с Суворовым.
– Александр Артурович ждет вас, – произнес Василевцев, обращаясь к Суворову. – А вы, мадам, можете пока присесть у меня.
Кивком поздоровавшись с Суворовым, Хольмст сразу же приступил к делу. Инструктаж был коротким – незаметно проникнуть на территорию нефтебазы, подойти к цистерне с бензином, установить под ней часовую мину, привести ее в боевое состояние и, приоткрыв кран, чтобы горючее стало стекать, также не привлекая внимания, удалиться.
– У вас будет десять минут, чтобы уйти. Этого достаточно, – прибавил от себя немного времени Хольмст и добавил: – Роль Казутиной заключается лишь в том, чтобы пронести на территорию нефтебазы в дамской сумке саму мину и выступить, если потребуется, в роли прикрытия. Ее на нефтебазе знают и ваше с ней появление не должно вызвать подозрений. Вы, Василий, в форме сотрудника Охранной стражи выполните всю работу. Надеемся на вашу решительность. Ясно?
– Так точно, – ответил Суворов. Он был рад возможности предстать наконец перед Зоей как истинный офицер не только на словах, но и в деле. «Честь, мадам, для меня не пустые слова», – едва не произнес вслух Василий, на минутку задумавшись о своем.
Хольмст подошел к нему и тихо произнес:
– Надеюсь, вы понимаете, что Казутина до начала операции не должна иметь контактов с кем-либо. Она, если верить Перову, красная шпионка. Не знаю, так это или нет. Во всяком случае, если и внедрена к нам, то недавно и знает мало. Важно, чтобы никакая информация от нее никуда не ушла. Проследите за этим и будьте внимательны к ней на нефтебазе, держите на всякий случай пистолет наготове. Вас там подстрахуют, но и вы, если что, не оплошайте.
Поручик кивнул:
– Не оплошаю-с.
Хольмст взглянул на настенные часы.
– Можете идти. Казутину проинструктировал Василевцев. Дальнейшие вопросы все к нему. Он снабдит вас формой, документами, материальной частью и предоставит комнату отдыха. Начало операции менее чем через два часа. Соберитесь с мыслями, отдохните.
Такой же инструктаж был проведен и с группой Моргунова, за исключением того, что операция у них начиналась спустя час после первой. Им было также сказано, что все контакты до начала операции исключаются. Всех троих попросили пройти в довольно просторную комнату, в которой у стен стояли три застеленные железные койки. Сюда же Василевцев занес две формы путевых обходчиков и одну – Охранной стражи.
– Можете переодеться, господа. Походите в «обновках», посидите, полежите. Пусть одежда осядет на вас, и вы к ней привыкните немного.
Григорий Перов внешне казался спокойным, хотя волнение перехлестывало его. Это был не страх за свою жизнь, не трусость. Все произошло неожиданно. Он заплатил своим охранникам, в этот раз вдвойне, чтобы те отпустили его сегодня вечером на встречу с женой. Теперь его заперли, словно в тюремной камере. Как быть? Информацию о сегодняшнем теракте – кровь из носу – надо передать Наде, чтобы та поставила в известность… Казутину. Иначе – катастрофа неизбежна. Да и сама Казутина – что с ней стало после того, как он «сдал» ее Хольмсту? Может, зря он тогда ее послушал? Это произошло на встрече в доме Перовых, когда Григорий, послушав-таки Надю, согласился увидеться с Зоей. Разговор у них на удивление сложился доверительный, без излишней подозрительности. Григорий Матвеевич не только выразил готовность помочь органам арестовать группу так называемых «братчиков» во главе с их руководителем Хольмстом, но искупить кровью свою вину за проявленное вначале малодушие. Единственно его беспокоило то, что в «Братстве» не очень-то доверяли ему. Ведь там знали, что он держал их сторону из страха за свою семью, а не по идейным соображениям.
«Вам надо доказать свою преданность им», – подытожила разговор Зоя. – «Но как? Как доказать? Вообще не представляю…» – «А вы… скажите Хольмсту, что-о… я красная шпионка»! – «Что? Вы смеетесь? Что вы мне предлагаете?» – «Я – серьезно. Вы скажите так, а я подтвержу». – «Смеетесь?» – «Вовсе нет. За меня не беспокойтесь. Моя задача была убедить вас действовать на нашей стороне… на стороне вашей семьи – жены и ребенка». – «Все я понимаю, но извините, не могу так». – «Нет, вы не понимаете. Они мне ничего не смогут сделать. Я выхожу из игры и тем самым подтверждаю их подозрения, что была заслана к ним шпионить и, почуяв неладное, бежала. Они и так мне не верят, я им нужна для проведения диверсии, как человек из Нефтесиндиката. В общем, слушайте, как мы сделаем…» Григорий Матвеевич послушался тогда. Теперь же, лишенный возможности предупредить Казутину, решил, что у него есть лишь один выход – ценою жизни предотвратить теракт. Знать бы Перову, что вопреки намерениям Зоя не вышла из игры и в данный момент вместе с Суворовым шла по коридору мимо комнаты, в которой вместе с двумя посредниками находился он сам.
Казутина думала примерно так же, как и Перов: «Если нашим ничего не известно о теракте, значит, надо принимать решение самой». Во всяком случае, еще утром, когда она собиралась на работу, ни о каком теракте никто ей не сообщил. Да и после – тоже. В кабинете у Хольмста, во время короткого инструктажа, она поняла, что ей предстоит сделать через несколько часов. Но как связаться со своими? Никакой возможности не было. Зоя решила, что если ничего другого не останется, она подорвет прямо в машине мину или поднимет тревогу на КПП нефтебазы. Жаль, что маленький дамский пистолет, который она всегда носила в сумочке, у нее отобрали «братчики» при осмотре вещей. Так что пристрелить по пути Суворова шансов не будет.
К нефтебазе Василий подкатил на легковике без десяти четыре. Зоя находилась на заднем сиденье. Слева и справа от нее восседали двое крепко сбитых молодых людей в качестве охраны. Зажатая с обеих сторон, Зоя не могла и пошевелиться. Суворов свернул с дороги в сторону оврага и в укромном месте остановился, заглушив мотор. Охранники вышли вместе с Казутиной. Суворов, оставив ключи в замке зажигания, последовал за ними. Они прошли метров пятьдесят по узкой тропке вдоль забора над оврагом, когда перед ними зазиял небольшой лаз.
– Сумочка, – произнес один из охранников, непонятно откуда достав дамскую сумку, и передал Суворову. – Дальше уже вы сами.
– Ведите, мадам, – наклонившись к ушку Зои, прошептал Василий. – Вы не представляете, как приятно встретиться лицом к лицу с опасностью, когда рядом с тобой такая женщина. Не бойтесь ничего и положитесь на меня. Все будет хорошо.
Зоя обвела его взглядом серых глаз и показалась особенно красивой.
– Идемте, – произнесла она тихим голосом и протянула руку к сумочке.
– Я передам вам ее позже, – сказал Суворов.
Территория нефтебазы была заставлена клепаными резервуарами для нефтепродуктов.
– Судя по схеме, нам надо туда, – указал рукой Василий в сторону железнодорожного полотна, проходящего по центру базы. Цистерна с бензином должна быть через сто метров.
В это время впереди показались двое мужчин в рабочей одежде. Василий передал сумочку Зое и, сунув руку в карман курточки, произнес:
– Я вам доверяю, мадам, но предупреждаю на всякий случай, ведите себя спокойно. У меня в кармане пистолет и стреляю я без промаха. Вы меня знаете. Уложить двух или трех человек для меня пустяк. А их, наверно, детишки дома ждут.
– Здравствуйте, Зоя Ивановна, вы как здесь? – обратился к Казутиной один из рабочих. Это были сцепщики и шли они вдоль железнодорожного полотна по своим делам.
Зоя посмотрела на Суворова, который слегка сжал ей локоть и ответила:
– Завтра прибывает грузовой состав, мне поручено сделать ревизию вагонов.
– Ну, да? А мы и не знали.
– Узнаете еще.
Суворов свернул в сторону, увлекая с собой Казутину. Та послушно шла рядом с ним, думая о том, что словами отворотить этого поручика от совершения преступления уже не удастся. Придется поднимать шум, пусть даже с угрозой для собственной жизни.
– Зоенька, – вдруг по-приятельски обратился к ней Василий, – это хорошо, что вы не взяли грех на душу и не подставили тех рабочих под мои пули. Я бы открыл стрельбу и убил их. Давайте так, вы отдаете мне сумку, а сами уходите. Не знаю, баронесса вы или нет, хотя по мне так очень похожи. Я знаю другое – вы задумали во что бы то ни стало не допустить взрыва на нефтебазе. Так ведь? А я задумал обратное. Как нам быть?
– Василий, не уподобляйтесь этому мяснику-убийце Хольмсту. Этот взрыв причинит разрушения и унесет жизни ни в чем не повинных людей. А белому движению и вам лично, если что и достанется, то лишь – проклятия.
– Ничего не скажешь, очень подходящее место и время для душеспасительной беседы вы выбрали. Думаете, я поведусь на вашу уловку? Даже если допустим такое, то как быть со взрывами на станции КВЖД через час после нашего? Его-то нам не отменить. Нет, мадам. Давайте так. Предлагаю честную игру – «офицерскую рулетку». Вот мой «наган». Я оставляю один патрон в барабане, кручу его и стреляю в висок. Себе, разумеется. Раздастся холостой выстрел, передам право выстрелить в меня вам. Будет боевой выстрел – паду к вашим ногам, а коли будет холостой – вы отдаете мне сумку с бомбой и уходите. Сразу скажу, можете особо не переживать, в «рулетке» я везучий.
– Поручик Суворов, вы заигрались. Прекратите эту клоунаду! Если вам хочется поиграть со смертью, к чему невинные жертвы?.. – Зоя говорила, стараясь убедить Василия, но он в это время высыпал все патроны из барабана, кроме одного, закрутил его и, как только тот остановился, приставил ствол к виску и нажал на курок. Раздался холостой щелчок. Зоя замолчала, побледнев.