– Да, – отозвался тот.
– Риск с ее стороны был большой. Но и расчет оказался верный. Вчера мы арестовали Александра Хольмста вместе с его помощником. Так вот Хольмст отпирался не долго, поняв, что избежать расстрела может лишь содействием в поимке белобандитов и ликвидации Харбинского отделения организации «Братство русской правды».
– Я вот думаю, надо ли помощнику начальника коммерческой части КВЖД знать все эти подробности, – то ли в шутку, то ли всерьез произнес Перов.
– Это как посмотреть. Вы в числе белоагентов считаетесь задержанным и заключенным под стражу. А что если вам «организовать побег» и вывести на вас японцев, с целью привлечения в харбинское отделение «Братства»? Вы могли б при желании нанести большой вред этой белофашистской организации и оказать содействие в ее ликвидации. Так что начальнику коммерческой части КВЖД «все эти подробности» могут очень даже пригодиться. Подумайте над этим предложением, Григорий Матвеевич, взвесьте все риски.
– Мне думать нечего. Я давно подумал. Они замахнулись на мою семью, на мою страну. Может, это громко звучит, но я обязан принять участие в их уничтожении. Вы же доверяете мне?
– Доверяем. Но вы не спешите с ответом. Потому что вас ждет серьезная и опасная работа. Для достоверности какое-то время даже придется провести в изоляции с другими задержанными, пока не «совершите» побег. Так что подумайте хорошенько. Мы поймем любое ваше решение. Можете пройти пока в соседнюю комнату, вас проводят. Я скоро подойду к вам для более предметного разговора.
Когда Перов вышел, пожав руку Зое, она взглянула на Рощина:
– Василий Петрович, думаете, у него получится?
– Ты же сама за него радела. Теперь сомневаешься?
– Нет, не сомневаюсь. Хотела услышать ваше мнение.
– Ну, хитра, Зоя Ивановна. Ладно, права ты оказалась в тогдашнем нашем споре насчет Перовых. Признаюсь.
– Вы сказали, что Хольмст пошел на сотрудничество?
– У него другого выхода нет. На сегодняшний день ему в наших казематах безопасней, чем у себя в штаб-квартире. Срыва двух операций подряд ему японцы не простят. Смотри, что получилось – после провала засланных во Владивосток и Благовещенск диверсантов, подготовленных Хольмстом, тот стал искать красного шпиона внутри своей группы. Неудача грозила «Братству» прекращением финансирования белоагентов японскими спецслужбами, чисткой рядов и сменой их руководства. Хольмст не хотел оказаться крайним и потерять власть, деньги, а то и саму жизнь. Поэтому он был готов на любую подлость, чтобы спастись. Ему нужен был большой… взрыв! Да, с жертвами и разрушениями, резонансный! Это перекрыло бы все неудачи. Перова привлекли в группу шантажом для выполнения конкретного задания – диверсии на КВЖД, в ходе которой его ликвидировали бы. Как и тебя – на нефтебазе. Спасибо Шену – домработнику твоему, Мише – ювелирно сработал парень и оперативно. А ведь беляки все сделали, чтобы дело кончилось для нас плачевно.
– Они же меняли объекты для нападения, трижды сдвигали сроки теракта. Как тут не запутаться?
– Через Шена мы знали о сроке проведения реальной операции на железнодорожной станции и на нефтебазе. Первоначально она была назначена на среду, 23 июля. Потом новые данные, поступившие от помощника Хольмста Василевцева. Этот японский агент, подслушав инструктажи хозяина, проведенные по отдельности с Суворовым, Моргуновым и Смысловским, довел информацию до японцев. Получалось, якобы 20 июля, в воскресенье, должно было произойти нападение на административное здание КВЖД – это по версии, озвученной для Суворова. Моргунову было сказано о теракте на водонапорной башне и Смысловскому – о взрыве в городском парке. Повторюсь, все акции якобы запланированы на 20 июля. От японцев, через Мишу, сообщение попало к нам. Разбираясь в мотивах, движущих Хольмстом, мы пришли к выводу, что это – состряпанная для нас дезинформация.
– Но почему так витиевато он передал ее нам?
– Ничего подобного. Он исходил ведь из того, что предатель – кто-то один из троих посредников. Но кто? Вот был в чем вопрос для него.
– Очевидно – чья информация от этих троих всплывет у красных, тот и предатель.
– Мы тоже склонились к такому выводу и через Софью дали знать белоагенту Чухонцеву, что до нас дошли все три варианта. Чтобы заставить Хольмста понервничать.
– А может, и загнать в тупик.
– Это его сильно озадачило, ведь выявить предателя не получилось, а времени на дальнейшие разборки не оставалось. И японцы ждать не собирались. Вот тогда он совершил ошибку. Решил самостоятельно, без согласования со своими японскими хозяевами ускорить операцию и без должной подготовки провести ее малыми силами, а нам спутать карты. Таким образом, наряду с назначенными подрывами цистерн на нефтебазе и КВЖД в воскресенье, 20 июля, и нападением на административное здание железной дороги, терактами на водонапорной башне и в городском парке в среду, 23-го, появилась третья дата – 16 июля, среда.
– Ну, да – вчера.
– Именно. Вчера, в среду, от Шена поступила очередная информация о диверсии, назначенной на этот самый день, – подрывы на нефтебазе и на железнодорожной станции. Где правда, где ложь? Пришлось установить за данными объектами скрытное наблюдение. Конечно, мы оперативно отреагировали. Но если бы не действия Шена на нефтебазе, повторюсь – сработал по высшему разряду, без жертв с нашей стороны вряд ли обошлось бы.
– Случилось так, как должно было случиться.
– Хольмст потерпел полный провал. Его группы больше нет. Вчера ночью арестовали практически всех его подопечных.
– Василий Петрович, а кто погиб на станции?
– Его фамилия Моргунов. Начал отстреливаться, попытался подорвать бомбу, которая была при нем. Пришлось ликвидировать его. Теперь вот что еще, девонька, никак не доберусь до главного – я ж тебя вызывал, чтобы сказать – пришла шифрограмма, приказано тебе срочно выехать в Москву. Семья пока останется здесь. Мы перевезем Александру Дмитриевну и Володьку на новое место. Придется поменять жилье на другой район Харбина. Миша, домработник твой, пока ты не вернешься, останется с ними. Ну а потом, извини, отзовем его. Так что придется привыкать жить без прислуги, баронесса из ОГПУ.
– Все понятно. Ехать когда? Завтра?
– Зачем завтра? Сегодня. Билеты – вот они. Поезд – через пять часов. Можешь взять мою машину, до отправления состава она твоя.
– Тогда я поехала.
Зоя заскочила домой, переоделась, рассказала матери о предстоящей поездке, побыла с ней. Александра Дмитриевна, как всегда, все поняла, лишь попросила:
– Володьку-то поцелуй перед дорогой, только не разбуди, набегался, поди, за день, теперь спит…
В вагон Зоя вошла за пятнадцать минут до отправки. Купе оказалось двухместным. Второго пассажира не было. Когда вагон дернулся несколько раз и за окном медленно поплыл перрон, Зоя прилегла на свою мягкую лавку и, поправив под головой подушку со свежей белой наволочкой, провалилась в сон без сновидений.
Часть II
Поезд прибыл на Восточный вокзал Берлина минута в минуту. Высокая элегантная женщина, одетая в строгую серую пару – полуприлегающий жакет, прямую юбку, в шляпке, на каблуках и с чемоданчиком в руке, сошла на перрон. Ее стать и красота обращали на себя внимание.
1979 год. 18 ноября. Германская Демократическая Республика
– Сегодня в Берлин приезжает известная советская писательница Зоя Воскресенская. – Посол Советского Союза в Германии Петр Абрасимов медленно вышел из-за стола и задал вопрос помощнику: – Николай Николаевич, мы готовы к приему?
– Да, Петр Андреевич. Зоя Ивановна приезжает по частной визе…
– Я не о статусе визита, – вежливо перебил сотрудника посол и, подойдя к окну, немного прикрыл форточку, чтобы шум с улицы не нарушал тишины кабинета. – Я спрашиваю, приведены ли в порядок покои для гостьи?
– Все готово, – кивнул помощник, хорошо знавший крутой нрав Абрасимова и то, как щепетильно относился тот к посещениям Берлина знаменитостями. Петр Андреевич неизменно приглашал гостя остановиться в шикарных трехкомнатных апартаментах в здании посольства на Унтер-ден-Линден. И никто не мог отказать себе в удовольствии принять такое предложение.
– Кстати, кто у нас там последний останавливался?.. – потеплел голосом посол. – Людмила Зыкина или Юлиан Семенов?..
– Американский певец Дин Рид, Петр Андреевич.
– Вот-вот. И не просто американский певец, а борец за мир и большой друг нашей страны.
– Да.
– Вызовите ко мне Пахомова. И еще раз проверьте порядок в комнатах. Женщины, они бывают привередливы.
Помощник вновь кивнул и вышел из кабинета, мягко притворив за собой дверь. Оказавшись в приемной, он обратился к миловидной секретарше, слегка перешагнувшей возраст «бальзаковской дамы»:
– Машенька… Сергеевна, свяжитесь с обслугой, пожалуйста, пусть еще раз посмотрят в апартаментах, может, что забыли протереть?
Секретарша, понимая «откуда ветер дует», улыбнулась:
– Будьте уверены, все сделаем.
– Спасибо, – поблагодарил ее Николай Николаевич и задумчиво протянул: – Та-ак… теперь Пахомов. Вызвать его к послу. Но как?..
– Машина у него с рацией, связаться, сказать, чтоб поспешил к начальству, – приняв на свой счет заданный вопрос, заключила секретарша.
– Да-да. Но как же мне передать это Пахомову, если он сейчас на перроне встречает писательницу? А Петр Андреевич ждать не любит! – Николай Николаевич слегка даже спал с лица.
– Я просто уверена, что они уже встретились и идут к машине, а водитель их ждет за рулем. Так что звоните и не волнуйтесь, он передаст.
–..? Откуда вы все знаете, Машенька… Сергеевна?
– Знаю, – ответила та, словно в воду глядела. – Звоните.
– Зоя Ивановна! – вырвался вдруг из толпы радостный мужской голос и утонул в вокзальном шуме. Встречающие и пассажиры успели смешаться на перроне. В суматохе немудрено, что его могли не услышать, но женщина откликнулась, даже помахала рукой: