На прошлой декаде мать, напившись в очередной раз, попалась на глаза самой госпоже Веде, и та распорядилась отправить Олесию в карцер. Теперь, после отсидки в подвале замка, какое-то время она будет трезвой. Но Уля была уверена, что это дней на пять, не больше.
— Зачем ей к матери идти? У неё же есть такой важный друг, — съёрничала Филеза.— Беги к своему ненаглядному, он скоро пойдёт к себе.
— Нет, девочки, больше я к нему не пойду.
Искренняя обида, прозвучавшая в голосе Ули, удивила девчонок. Извечное любопытство заставило их позабыть даже о чудесной горящей воде и засыпать свою товарку вопросами, но та ничего им объяснять не стала.
— Отстаньте, я не буду о нём говорить.
С Арни Уля сошлась ещё два года назад. Он был её сверстником, но ни с кем из детей в то время не дружил.
Причиной тому было то, что он был сыном тогдашнего управляющего замком. Арни был всегда сыт и хорошо одет, он умел не только читать и писать, но и считать, чем резко отличался от остальных детей. Жил Арни вместе с родителями в господском доме, в комнате на первом этаже, весь второй этаж которого занимала семья самого барона.
И при этом, он был рабом, также, как и его отец, несмотря на высокую должность, которую тот занимал.
Арни не хотел общаться со свободными детьми, потому что ему не нравилось чувствовать себя ниже других. А с детьми-рабами ему не нравилось, потому что он их презирал за нищенскую одежду, вечно голодные взгляды и неграмотность.
Будь Уля хотя бы чуть постарше и чуть более опытной, она бы легко раскусила его гнилую сущность. Но девочке тогда было всего десять лет, и она также была одинокой. Только, в отличие от Арни, не она являлась причиной своего отчуждения от остальных ребят, хотя мотивы этого были схожими. Свободную, но голодную и оборванную девочку считали чужой в любой детской компании.
Так вот, случайно, и встретились два одиночества. Арни нравилось, что свободная девочка смотрит на него с восхищением, а когда он начинал учить её чтению, письму и счёту, так вообще заглядывала ему в рот.
Отец Арни, увидев, что его сын наконец-то нашёл себе, хоть какую-то компанию, даже помог Уле, дав ей работу посудомойки. Через какое-то время, Уля и вовсе переселилась в комнату к девчонкам Билины. Мать на уход дочери даже не обратила внимания.
В начале зимы, новый управляющий баронством господин Гури, приближённый раб нового барона Ферма, приметил грамотного мальчишку и взял его к себе в помощники. С тех пор Арни и Уля стали встречаться реже. Но только сегодня до неё дошло, что она для него не более, чем занятная зверушка, оборванка приблудная.
— Смотрите, дядька Люк возвращается, — перевела разговор Уля.
В это время в ворота замка въезжал небольшой обоз из двух телег. Передней управлял худой мужик с заячьей губой.
— Точно! Побежали, встретим, — быстрее всех сообразила Тимения.
Обе рабыни тут же сорвались с места и побежали к воротам. Люк, возглавлявший обоз, был старостой крошечной деревни Лосево, которая находилась на самом севере баронства Ферм, где сейчас, по непонятной для большинства обитателей замка прихоти барона, перегораживали реку, чтобы поставить водяное колесо.
Когда-то в замке Ферм у Люка проживала племянница, малолетняя сирота, которую прежний управляющий баронством забрал за долги селян в неурожайном году.
Племянница умерла еще позапрошлой зимой от простуды, но Люк так и продолжал привозить детям сделанные его руками подарки. Это были незатейливые, вырезанные из дерева, фигурки людей и зверей. Они пользовались у детей в замке большим спросом. Люк отдавал их первым встретившимся ему детям, не разбираясь, какой ребёнок перед ним, свободный или раб. Это и объясняло торопливость Улиных соседок.
Самой же девочке сегодня было не до подарков. Опять стало грустно от мыслей о том, что она никому не нужна совсем.
— Улька, ты что, обиделась? — она обернулась на голос, который сразу же узнала и который больше никогда не желала слышать, — Ну, извини. Я был очень занят, а ты подвернулась ни к месту. Пойдём я расскажу тебе про сивуху. Это барон так горящую воду называет. Мы из неё каледос делать будем.
Скажи это Арни ещё утром, девочка бы с восторгом принялась расспрашивать о таких интересных вещах. Но сейчас она смотрела на своего бывшего друга глазами взрослого человека.
Одетый в перешитый из отцовского костюм, в расстёгнутую шерстяную куртку, в новеньких сапогах из мягкой кожи и в красивом красном беретике, он смотрелся, как мальчик из богатой купеческой семьи. На его круглом ушастом лице сверкала самодовольная улыбка.
— Пошёл ты в омут. Я больше не хочу тебя знать.
— Ах, как мы обиделись. На "помойку"? — тут его губы скривились, — А, и правда, а кто ты есть? Думаешь, если свободная, то можешь мне свой характер демонстрировать? Ты бы посмотрелась в озере на себя, оборванка. Я к ней по-доброму, а она...
Что ещё хотел сказать Арни, она дослушивать не стала. Сделав к нему шаг, со всей силы пнула его по голени.
— Вот сука! Я тебя сейчас домоправительнице сдам.
Он попытался её схватить, но она вывернулась и побежала.
Правда, убежала недалеко. Когда она выскочила из-за угла швейной мастерской, то на кого-то налетела. Попытку схватить её за ворот курточки Уля отбила рукой и хотела юркнуть под стоявшую возле здания телегу, но тут же почувствовала, как крепкая рука схватила сзади её за тощую шейку.
— Ох, ничего себе, Веда, у тебя тут порядочки в хозяйстве. Того и гляди, затопчут.
Уля прекратила попытки вырваться, как только поняла, кого она толкнула и в чьих руках оказалась. Риту, лейтенанта егерей и, по слухам, любовницу самого барона, в замке знали все, хотя она тут появлялась только вечерами, с утра уезжая на другую сторону призамкового озера, где её подчинённые построили лагерь.
Сейчас лейтенант с удивлением и насмешкой рассматривала попавшую в её руки девочку и подшучивала над Ведой. Уля с ужасом поняла, что толкнула саму домоправительницу.
— Это что за чучело? Рабыня? А почему без ошейника?
— Не, не рабыня, — присмотревшись вынесла свой вердикт управляющая замком, — Это дочь одной тут алкашки. Где-то на кухне работает.
— Ты шутишь? Вот это вот и есть повар? Тогда многое становится понятным.
Рита, словно тряпичную куклу, тряхнула Улю, и та вдруг почувствовала, как по ноге у неё потекло.
— Семеро! Рита, ты смотри, что делаешь, у девочки от страха открылись месячные!
В этот момент Улю вдруг бросило в жар, который постепенно стал нарастать, и она начала терять сознание. Уля почувствовала, как Рита взяла её на руки и стала успокаивать. Рядом что-то говорила Веда. Последнее, что она услышала — это мужской голос, который раздался из-за спин двух женщин.
— Девочка инициировалась как маг, я почувствовал мощный выброс. Давайте её скорее к барону!
Глава 2
Приезда Гортензии Олег ожидал на следующей декаде. Магиня обещала подготовить ему общий обзор того, что удастся узнать насчёт происходящего в баронствах, и слухи о том, что вообще сейчас творится в королевстве Винор. С этой целью она ездила в Неров, самый западный город баронств, и, поэтому, самый ближайший.
Заодно, Олег хотел её попросить осмотреть принесённую вчера в беспамятстве девочку, которая инициировалась как маг прямо на руках у Риты.
В рабочем кабинете барон Ферм, сидя за жутко неудобным низким столом, колени еле умещались под ним, а заменить его, что называется, всё руки не доходили, слушал стоящего перед ним своего родового мага.
— Ваше лечение убрало у неё все ушибы, порезы, болячки, но процесс самой инициации остановить не может. А этот процесс, сам по себе, и есть источник той боли, которая временами накатывает на неё.
Когда Валмин вчера привёл к нему Риту со стонавшей у неё на руках девочкой, Олег использовал заклинание Малое Исцеление, которое погрузило девочку в сон, но к вечеру, по словам мага, боли вернулись, и это естественный процесс.
— У тебя так же было? — спросил барон Ферм у своего родового мага.
— Что вы, нет. У мальчиков всё происходит иначе. Наверное, оттого, что у нас половое созревание постепенное. А у девочек всё происходит в более короткие сроки. Может поэтому ей так тяжело сейчас. Госпожа Гортензия лучше объяснит.
— Где она сейчас, эта госпожа Гортензия? Придётся тебе всё самому контролировать. Если что, зови. Умереть-то ей, по-любому, не дам. Лотус когда вернётся?
— Должен сегодня.
— Вот, и его ещё спросим.
Олег уже не раз похвалил себя за то, что не прогнал бывшего родового мага Ферма. Лотус реально оказался полезным, хотя бы для сельхозработ своим заклинанием Плодородие, которым увеличивал урожайность раза в три, если не больше. Да и его общие заклинания, вроде Сферы, Пламени, Сохранения, Воздушного Потока и некоторых других, распространённых из-за относительной лёгкости их конструирования, не были лишними и всегда могли пригодиться.
— Уле, девочку зовут Уля, господин барон, только в начале лета исполнится тринадцать. Слишком рано у неё созревание прошло. И насчёт её магического резерва, я удивлён. Мне кажется, что я ошибаюсь. Но, получается, что у неё резерв будет даже больше, чем у госпожи Гортензии?
Маг смотрел на Олега ища у того подтверждения или опровержения своей догадки.
Олег кивнул, соглашаясь с Валмином. Он, ещё когда только ему принесли девочку, осмотрел её магозрением. Резерв у неё уже был больше, чем у Гортензии, и больше напоминал тот, который Олег видел у Доратия, главного королевского мага.
— Да, вот что хотел спросить, отчего она такая, — Олег пальцами изобразил нечто, — Какая-то заморенная. Она ведь из свободных?
Валмин уже успел всё выяснить у Армина, бывшего управляющего баронством. Хотя теперь в баронстве, от имени барона Ферма, всем распоряжался Гури, но реально, пока ещё, если была нужда в точных данных, лучше было обращаться к Армину, благо, барон его не прогнал, как не прогнал и многих других доверенных лиц прежнего барона.