Начали они медленно, Друшнякова в основном следила за тем, чтобы оставаться вне пределов досягаемости Ботари. Подавшись вперед, чтобы лучше было видно, лейтенант Куделка нечаянно нажал кнопку на своей трости-шпаге, и ножны с треском отлетели в кусты. Ботари на мгновение отвлекся, и Дру метнулась, проведя мгновенную подсечку. Ботари грохнулся о помост, но тут же перекатился и вскочил на ноги, пауза была микроскопической.
— Классный бросок! — в восторге завопила Корделия. Дру выглядела такой же ошеломленной происшедшим, как и зрители. — Объявляй, Ку!
Лейтенант Куделка нахмурился. — Это не был честный бросок, миледи. — Один из оруженосцев принес ему ножны, и Куделка убрал оружие. — Я виноват, я отвлек его. Это было нечестно.
— В прошлый раз ты ничего не сказал про нечестно, — возразила Корделия.
— Хватит, Корделия, — тихо вмешался Форкосиган.
— Но ее обманом лишают заработанного очка! — яростно прошептала она в ответ. — И какого! До сих пор Ботари не проиграл вообще ни одного раунда.
— Да. На старом добром «Генерале Форкрафте» Куделке потребовалось полгода тренироваться, прежде чем он сумел бросить Ботари.
— О-о. Хм. — Она ненадолго замолчала. — Зависть?
— Разве ты не видишь? У нее есть все, что он потерял.
— Я вижу, что он груб и невежлив с нею при каждом удобном случае. Она явно…
Форкосиган остановил ее, подняв палец. — Поговорим об этом позже. Не здесь.
Она замолкла, потом согласно кивнула. — Хорошо.
Оставшаяся часть раунда ограничилась тем, что сержант Ботари дважды подряд и быстро чуть ли не вколотил Дру в помост. Со своим противником в финале он расправился почти с такой же легкостью.
Участники завершившихся соревнований собрались по ту сторону лужайки, посовещались и прислали парламентером хромающего Куделку.
— Сэр? Не проведете ли показательный раунд? С сержантом Ботари. Никто из парней этого ни разу не видел.
Форкосиган отмахнулся от предложения, но не совсем убедительно. — Я не в форме, лейтенант. И вообще, откуда они об этом узнали? Им кто-то что-то нарассказывал?
Куделка усмехнулся. — Немножко. Полагаю, им стоит показать, как на самом деле должны выглядеть такого рода игрушки.
— Боюсь, дурной будет пример.
— Я тоже никогда этого не видела, — шепнула Корделия. — Действительно зрелище что надо?
— Не знаю. Я что, чем-то тебя обидел? Будет приятной местью посмотреть, как меня лупит Ботари?
— Я думаю, это тебе самому нужно, — ответила Корделия, видя, что муж явно ждет уговоров. — По-моему, ты скучаешь по такого рода развлечениям — при твоей-то жизни штабиста.
— Ну, да… — Эйрел встал — раздались редкие аплодисменты, — снял китель, ботинки, стянул кольца с пальцев и вытряхнул все из карманов. Затем он шагнул на ринг и сделал несколько разминочных движений.
— Будешь судить, Ку, — кинул он через плечо. — Чтобы не подняли ненужной тревоги.
— Да, сэр. — Прежде, чем похромать поближе к арене, Куделка обернулся к Корделии. — Гм. Просто не забывайте, миледи. За четыре года таких развлечений они друг друга не убили.
«Почему это мне кажется скорее зловещим, чем успокаивающим? Что ж, Ботари провел сегодня утром уже шесть раундов и, быть может, устал.»
Двое мужчин встретились на арене лицом к лицу и церемониально друг другу поклонились. Шумное веселье среди зрителей затихло при виде того, с каким ледяным хладнокровием и спокойной собранностью сходятся эти двое. Они принялись медленно кружить, потом метнулись друг к другу так, что движение размазалось. Корделия даже не увидела, что произошло, но когда они отпрянули друг от друга, Форкосиган разбитыми губами сплевывал кровь, а Ботари сложился пополам, держась за живот.
При следующем контакте Ботари нанес Форкосигану удар ногой в поясницу с такой силой, что звук удара раскатился по саду, а сам Эйрел вылетел за пределы помоста; он упал, перекатился и ринулся обратно, несмотря на то, что из него чуть дух не выбили. Люди, под чьей охраной и защитой должна была находиться жизнь регента, начали тревожно переглядываться. В следущей схватке Форкосиган весьма впечатляюще рухнул на землю, а Ботари моментально навалился на него, пережимая горло. Корделия буквально видела, как прогибаются ребра Эйрела под прижавшим их коленом сержанта. Пара охранников подалась было вперед, но Куделка отогнал их взмахом руки. Форкосиган, чье лицо потемнело от прилива крови, постучал по ковру: сдается.
— Первое очко за сержантом Ботари, — объявил Куделка. — Два из трех, сэр?
Сержант Ботари поднялся, чуть улыбаясь, а Форкосиган сидел с минуту, восстанавливая дыхание. — Во всяком случае, еще одно. Я должен отплатить. Что-то я не в форме.
— Я же говорил, — пробормотал Ботари.
Они закружили по рингу снова. Сблизились, отлетели друг от друга, сошлись еще раз, и неожиданно Ботари исполнил впечатляющий кувырок, а Форкосиган подкатился под него и вывернул руку в болевом приеме, чуть не выбив в сложном падении собственное плечо. Ботари дернулся в захвате, не смог вырваться и постучал по ковру. На этот раз уже сержанту пришлось с минуту просидеть на ринге прежде, чем подняться.
— Изумительно, — прокомментировала Дру, не сводившая с ринга глаз. — Особенно если учесть, насколько он меньше сержанта.
— Мал, да удал, — согласилась завороженная Корделия. — Не забывай.
Третий раунд был коротким. Мешанина захватов, ударов и подсечек завершилась совместным падением и внезапным болевым приемом, проведенным Ботари. Форкосиган опрометчиво попытался вырваться, и Ботари, не меняя выражения лица, с громким щелчком вывернул ему локоть. Форкосиган заорал и хлопнул по ковру. На этот раз даже Куделка едва сдержался, чтобы непрошенно не броситься на помощь.
— Вправь мне его, сержант, — простонал Форкосиган, не вставая с земли, и Ботари, упершись ногой в грудь своему бывшему капитану, точно направленным рывком вернул сустав на место.
— Ведь должен был запомнить, — прохрипел Форкосиган, — что не стоит с ним связываться.
— По крайней мере, на сей раз он вам ее не сломал, — ободрил его Куделка и вместе с Ботари помог ему подняться. Форкосиган проковылял к садовому стулу и уселся в ногах у Корделии, очень осторожно. Ботари тоже двигался медленней и скованней обычного.
— Вот… — произнесл Форкосиган, еще отдышиваясь, — так… мы обычно развлекались… на борту «Генерала Форкрафта».
— Не без успеха, — заметила Корделия. — А как часто вам случалось попадать в рукопашную в настоящем бою?
— Очень, очень редко. Но если это случалось, мы побеждали.
Собравшиеся разошлись, обсуждая, как кто выступил. Корделия пошла с Форкосиганом — помочь ему с локтем и рассеченной губой, горячей ванной, массажем и свежей одеждой. Разминая ему спину, она вернулась к проблеме, все больше и больше ее занимавшей.
— Как полагаешь, ты не мог бы сделать Ку замечание о том, как он обращается с Дру? Он с ней сам на себя не похож. Она из кожи вон лезет, стараясь быть с ним милой. А он не уделяет ей даже той вежливости, какую проявляет к мужчинам. Она же почти его коллега-офицер. И, если я не совсем ослепла, она в него без памяти влюблена. Почему он этого не видит?
— А почему ты думаешь, что не видит? — медленно переспросил Эйрел.
— По тому, как он держится, конечно. А жаль, из них бы вышла превосходная пара. Ты не находишь ее привлекательной?
— Потрясающе привлекательной. Но вообще-то мне нравятся рослые амазонки, — он усмехнулся через плечо, — это общеизвестно. Не все разделяют мои вкусы. Уж не энтузиазм ли свахи блестит в твоих глазах? Как думаешь, это все материнские гормоны?
— Тебе вторую руку вывихнуть?
— Ой. Нет, спасибо. Я и забыл, как больно бывает после драки с Ботари. А-а, так лучше. И чуть ниже…
— Завтра у тебя там будут впечатляющие синяки.
— А то я не знаю. Так вот, прежде чем ты примешься устраивать личную жизнь Дру… ты тщательно подумала про инвалидность Куделки?
— О! — Корделия замолкла. — Я думала… что половая функция у него восстановлена вместе со всеми остальными.
— Или не лучше остальных. Это очень тонкая операция.
Корделия поджала губы. — Ты это точно знаешь?
— Нет. Я знаю, что ни в одной нашей беседе этот вопрос ни разу не всплывал. Никогда.
— Хм. Хотела бы я знать, как это истолковать. Выглядит несколько пессиместично. Как думаешь, я могу спросить…?
— Боже правый, Корделия, конечно же, нет! Задавать такой вопрос мужчине! Особенно если ответом может быть «нет». Мне с ним еще работать, не забывай.
— Ну а мне работать с Дру. Она будет мне бесполезна, если зачахнет и умрет от разбитого сердца. Он уже не раз доводил ее до слез. Она уходит туда, где думает, что ее никто не видит, и плачет.
— Правда? Трудно вообразить.
— И не стану же я в таких обстоятельствах убеждать Дру, что он ее недостоин. Она ему действительно неприятна? Или это просто самозащита?
— Хороший вопрос… Мой шофер однажды отпустил по ее поводу шуточку — даже не слишком обидную, — так Ку говорил с ним совершенно ледяным тоном. Не думаю, что она ему неприятна. Полагаю, он ей завидует.
На сем двусмысленном замечании Корделия и закончила разговор на эту тему. Она жаждала помочь парочке, но не могла предложить готового ответа, решившего бы их диллемму. Ее разум мог изобрести решение проблемы с физической близостью и ранением лейтенанта, но пасовал перед застенчивой скрытностью, которую породило бы у Ку и Дру ее предложение. Она подозревала, что просто бы шокировала обоих. Похоже, про сексуальную терапию тут даже не слышали.
Истинная бетанка, Корделия всегда считала двойные стандарты в сексуальном поведении логически невозможными. Теперь, вплывая в кильватере Форкосигана в пограничные воды барраярского высшего общества и барахтаясь там, она начала понимать их механизм. Все, казалось, сводилось к ограничению свободного обмена информацией с некоторыми персонами, отличаемыми по негласному правилу, известному и одобряемому всеми, кроме нее самой. Нельзя было упоминать о сексе в разговоре с незамужними женщинами и детьми, либо в их присутствии. Молодые мужчины, похоже, были свободны от всяческих ограничений в разговорах друг с другом, но только если рядом не было женщин, любого возраста и статуса. Правила эти также странным образом менялись в зависимости от социального положения присутствующих. Замужние женщины в своем кругу, где их не могли подслушать мужчины, порой демонстрировали совершенно поразительные изменения в объеме своих явных знаний. Были темы, на которые можно было шутить, но не говорить всерьез. А некоторые особенности нельзя было и упоминать. Она уже безвозвратно загубила не одну светскую беседу, сказав нечто, по ее мнению, совершенно очевидное и пустяковое; в этих случаях Эйрел отводил ее в сторону на короткий инструктаж.