Военную историю куда лучше изучать на расстоянии. Скажем, на расстоянии в пару столетий. Корделия представила, как бесстрастный историк глядит на нее из будущего в свой временной телескоп, и мысленно показала ему фигу. Все прочитанные ею истории войн грешили одним огромным упущением: в них ничего не говорилось о судьбе детей.
Нет, тут она неправа — все, кто воюет там, тоже дети. Ведь каждый из этих ребят в черной форме — дитя своей матери. Ей вспомнилась сказанная как-то Эйрелом фраза; в ее ушах до сих пор звучал рокочущий бархатный голос: «Это было как раз в то время, когда солдаты начали казаться мне детьми…»
Она поднялась из-за видеоэкрана и отправилась в ванную за болеутоляющим.
На третий день в коридоре мимо нее тяжело протопал — почти пробежал — лейтенант Куделка, с горящим от волнения лицом.
— Что случилось, Ку?
— Иллиан здесь. И он привел с собою Канзиана!
Корделия поспешила за ним в конференц-зал. Даже Друшняковой с ее широким шагом пришлось прибавить темпу, чтобы не отстать.
Эйрел сидел, положив на стол сцепленные ладони, и с предельным вниманием слушал. Справа и слева располагались двое его штабных офицеров. Коммандер Иллиан присел на край стола, покачивая ногой в такт рассказу. Повязка на его левой руке сочилась чем-то желтым. Он был бледен, грязен, но глаза его горели торжеством плюс немного — лихорадкой. На нем была гражданская одежда, выглядевшая так, словно владелец украл ее из корзины с грязным бельем, а потом хорошенько повалялся в ней в грязи.
Рядом с Иллианом сидел человек постарше, которому штабист как раз протягивал питье — Корделия узнала тонизирующий напиток с солями кальция и фруктовым вкусом, для поддержания истощенного организма. Он послушно отпил и поморщился, словно предпочел бы нечто стимулирующее на старый манер — например, бренди. Полноватый, невысокий, с седеющими волосами — там, где волосы не уступили место лысине, — адмирал Канзиан выглядел не слишком по-военному. Он походил на доброго дедушку — но при условии, что ваш дедушка — университетский профессор. На его лице лежала та печать мощного интеллекта, что могла придать истинную весомость термину «военное искусство». До переворота Корделия уже встречала адмирала Канзиана, и тогда на нем был мундир; но и сейчас свободные штатские брюки и рубашка, добытые явно из той корзины, что и иллиановские, ничуть не умаляли его спокойного и внушительного вида.
Иллиан рассказывал: — … тогда следующую ночь мы просидели в подвале. Отряд Фордариана вернулся наутро, но… Миледи!
Приветственная улыбка Иллиана была смазана чувством вины; он посмотрел на ее талию — и отвел взгляд. Корделия предпочла бы, чтобы он продолжил возбужденно рассказывать о своих приключениях, но при ее появлении он сник — словно на его пиру победы объявился призрак его самого грандиозного провала.
— Я так рада видеть вас обоих — Саймон, адмирал. — Они поздоровались кивком; Канзиан попытался было встать, но все так дружно замахали на него руками, что он смущенно усмехнулся и сел обратно. Эйрел показал жене на стул рядом с собой.
Иллиан продолжил излагать уже в более сжатой манере. Последние две недели он играл в прятки с фордариановскими солдатами точно так же, как это делала Корделия, только в более сложной обстановке захваченной столицы. За простыми словами Корделия угадала знакомый ей ужас. Иллиан быстро довел свой рассказ до настоящей минуты. Канзиан то и дело согласно кивал.
— Отличная работа, Саймон, — заключил Форкосиган, когда Иллиан договорил. Он показал на Канзиана. — Великолепная.
Иллиан улыбнулся. — Я так и думал, что вам это понравится, сэр.
Форкосиган повернулся к Канзиану. — Как только вы отдохнете, я бы хотел пройти вместе с вами в тактический зал и ввести вас в курс дела, сэр.
— Спасибо, милорд. Я был отрезан от информации — не считая новостные выпуски Фордариана — с тех пор, как бежал из здания генштаба. Хотя многие умозаключения я смог сделать из того, что мы видели. Кстати, позвольте похвалить вашу тактику выжидания. Пока прекрасно. Но вы почти исчерпали ее возможности.
— Я так и почувствовал, сэр.
— Что поделывает Весельчак Нолли на Первой Скачковой станции?
— На сообщения по сжатому лучу он не отвечает. За последнюю неделю его подчиненные выдали нам занимательную коллекцию отговорок и предлогов, но их изобретательность в конце концов истощилась.
— Ха. Могу себе представить. Как, должно быть, у него колит разыгрался! Держу пари, не все отговорки насчет его недомогания — выдумки. Пожалуй, мне стоит начать с приватной беседы с адмиралом Ноллисом: с глазу на глаз, только я и он.
— Я был бы признателен, сэр.
— Мы сможем поговорить о том, что бесконечно откладывать решение нельзя. И обсудить недостатки потенциального главнокомандующего, который строит всю свою стратегию на убийстве, а потом не может его осуществить. — Канзиан слегка наморщил лоб. — Весьма неудачный подход: поставить всю войну в зависимость от одного единственного события. У Фордариана всегда была склонность к скоропалительным решениям.
Корделия перехватила взгляд Иллиана. — Саймон. Пока вы находились в Форбарр-Султане, вы ничего не слышали про Имперский Госпиталь? Про лабораторию Ваагена и Генри? — «О моем ребенке?»
Иллиан с сожалением покачал головой. — Нет, миледи. — Он посмотрел на Форкосигана. — Милорд, правда ли, что капитан Негри погиб? До нас дошли лишь слухи, по новостному вещанию Фордариана. Но они могли оказаться ложью.
— Негри мертв. Увы. — Форкосиган поморщился.
Иллиан резко и тревожно выпрямился. — А император… тоже?
— Грегор здоров и в безопасности.
Иллиан снова обмяк. — Слава богу. Где он?
— Где нужно, — сухо ответил Форкосиган.
— Ох, да. Конечно, сэр. Извините.
— Саймон, сперва тебя ждут лазарет и душ, а потом у меня есть для тебя кое-какая грязная работа по наведению порядка, — продолжал Форкосиган. — Я хочу знать точно, как СБ проморгала переворот Фордариана. Я не намерен говорить дурно о мертвом, — бог свидетель, он заплатил за собственные ошибки, — но прежняя, поддерживаемая лично Негри система управления СБ — все это маленькие отделы и ячейки, о которых кроме него знал лишь Эзар, — должна быть целиком перестроена. Каждый элемент системы, каждый человек должен быть проверен заново, прежде чем вновь в нее включен. Это будет вашим первым заданием как нового шефа Имперской СБ, капитан Иллиан.
И так бледная от усталости физиономия Иллиана теперь позеленела. — Сэр! Вы хотите, чтобы я «шагнул в сапоги» Негри?
— Только сперва вытряхни их, — сухо посоветовал Форкосиган. — И побыстрее. Я не могу вернуть императора, пока СБ не будет снова в состоянии охранять его.
— Есть, сэр. — Иллиан был сейчас настолько ошарашен, что даже голос у него сорвался.
Канзиан поднялся с места, досадливым пожатием плеч остановив пытавшегося ему помочь штабиста. Эйрел коротко пожал ладонь Корделии под столом и удалился в переговорную в сопровождении тех, кто должен был стать ядром его будущего Генштаба. В дверях Ку оглянулся через плечо и с улыбкой шепнул Корделии: — Дела идут на лад, а?
Она невесело улыбнулась в ответ. Слова Форкосигана эхом звучали у нее в голове: «… когда число переходящих на нашу сторону людей достигнет критического и Фордариан ударится в настоящую панику…»
Ручеек беглецов, стекавшихся на Базу Тейнери, к концу недели превратился в полноводный поток. Самым впечатляющим после приключений Канзиана оказался побег премьер-министра Форталы из-под домашнего ареста. Фортала явился с несколькими израненными оруженосцами и жутковатой историей о подкупе, обмане, погоне и перестрелке. Объявились два имперских министра рангом поменьше, причем один — пешком. Боевой дух возрастал с каждым значимым прибавлением в рядах; атмосфера базы была наэлектризована предвкушением активных действий. Теперь вопрос, которым традиционно обменивались в коридорах офицеры штаба, звучал уже не «Кто приехал?», но «А нынче утром кто приехал?». Корделия пыталась выглядеть радостной, но лелеяла свои страхи в глубине души. Форкосиган делался все довольней и напряженней одновременно.
Согласно предписаниям врача, большую часть времени Корделия предавалась отдыху в их общей с Форкосиганом квартирке. Скоро она ощутила в себе такой прилив энергии, что впору было начать на стены кидаться. Она попыталась разнообразить предписанный режим несколькими пробными отжиманиями на руках и «велосипедом» (но не приседаниями). Она как раз размышляла о плюсах и минусах идеи составить компанию Ботари в спортивном зале, когда звякнул комм-пульт.
Встревоженная физиономия Куделки появилась над видео-пластиной. — Миледи, милорд просит, чтобы вы подошли к нему в седьмой конференц-зал. Он хочет, чтобы вы кое на что посмотрели.
У Корделии скрутило живот. — Хорошо. Иду.
В седьмом зале кучка людей обступила видеопроектор, вполголоса что-то обсуждая: там были штабисты, Канзиан, сам министр Фортала.
Форкосиган поднял взгляд и коротко улыбнулся жене. — Корделия. У нас тут кое-что появилось, и я хотел бы узнать твое мнение.
Лестно, конечно, но… — Что именно?
— Последнее сообщение от Фордариана — оно придает делу новый поворот. Ку, запусти запись еще раз, пожалуйста.
Как правило, фордариановские пропагандистские передачи служили среди людей Форкосигана предметом насмешек. Но на этот раз лица были серьезными.
Фордариан появился на узнаваемом фоне одного из официальных помещений Императорского дворца, строгой и спокойной Синей Залы. Раньше ее использовал ее для своих нечастых публичных обращений сам Эзар Форбарра. Форкосиган нахмурился.
Фордариан, в парадном мундире со всеми регалиями, сидел на бледно-кремовой атласной кушетке рядом с принцессой Карин. Ее темные волосы были зачесаны назад в строгую прическу, открывая овал лица, и закреплены гребнями, усыпанными драгоценными камнями. На принцессе было элегантное черное платье, траурное и официальное.